Зарядка.
Вчера он провел полвечера в поисках её, ругаясь, что где-то что-то уронил.
А сегодня утром…
Сегодня утром он даже не доставал свой смартфон.
Хотя он и сидел с телефоном в руках, но…
Каком именно телефоне?
Она отчетливо помнила: его телефон был в черном фирменном чехле, изношенном, с отломанным уголком.
А сейчас у него за столом был какой-то блестящий синий аппарат.
Новый телефон?
Откуда он появился?
Денег всегда не хватало, он считал каждую копейку, ссорился из-за лишней пачки масла. «Мы должны экономить, Ольга, на машину копим».
Машина.
Ольга поспешила в спальню.
В шкафу, на самой верхней полке, за стопкой постельного белья, стояла жестяная коробка из-под печенья.
Их «банк».
Они откладывали деньги на подержанный «Рено», чтобы летом ездить на дачу.
Там должно было лежать четыреста тысяч.
Деньги от продажи отцовского гаража и всё, что удавалось сберегать с её зарплаты и его подработок за два года.
Она встала на стул и распахнула дверцу шкафа.
Коробка была на месте.
Сердце, которое до того колотилось в горле, немного успокоилось.
Стоит.
Значит, не всё так ужасно.
Он, наверное, сорвался, уехал.
Пропьется и вернется.
Она потянула коробку к себе.
Рука поднялась слишком легко.
Коробка оказалась пустой.
Не просто легкой — невесомой.
Ольга сорвала крышку.
Внутри лежала одна скрепка и чек из аптеки, датированный полгода назад.
Ни пачек купюр с резинками, ни конверта с валютой.
Пусто.
Глухая, звенящая пустота.
Она опустилась на пол прямо там, прижимая к себе железную банку с изображением пряничных домиков.
Ноги были босыми, пол холодил, но она этого не ощущала.
Он не просто ушел к друзьям.
Он её обокрал. — Гад, — выдохнула она. — Каким же ты подлым, Игорь.
Слезы не появлялись.
Глаза были сухими, горячими, словно в них насыпали песка.
Внутри, в животе, образовался тугой ледяной ком.
Четыреста тысяч.
Это была не просто машина.
Это была её страховка.
Её зубы, которые требовали лечения.
Её уверенность, что если завтра сократят на заводе, они не останутся без средств.
Он забрал всё.
Подчистую.
Она вспомнила его лицо в прихожей. «Там живые люди».
Конечно, живые.
С деньгами везде люди живые и веселые.
Из-под кровати показался Барсик.
Подошёл боком, настороженно понюхал её ногу.
Мяукнул, будто спрашивая: война закончилась?
Можно выходить?
Ольга провела рукой по грубой шерсти.
Рука была ледяной. — Всё, Барсик.
Теперь мы с тобой нищие.
С Новым годом.
Часы в гостиной пробили двенадцать раз.
Где-то далеко, на Площади Независимости, куранты отсчитывали начало нового года.
За окном прогремел салют — мощный и раскатистый, от которого задребезжали стёкла в серванте.
Ольга сидела на полу в темной спальне, сжимая пустую банку.
Надо звонить.
Кому?
В полицию?
Сказать: «Муж украл наши общие деньги»?
Они лишь рассмеются.
Маме?
Маме восемьдесят, её это убьёт.
Дочери?
Лена живёт в Одессе, с ипотекой, двоими детьми и мужем-неудачником.
Зачем ей материнские заботы в новогоднюю ночь? Телефон Алексея был «вне зоны».
