Рекламу можно отключить с подпиской «Дзен Про» — тогда она исчезнет из статей, видео и новостей. — Ты бы хоть хлеба нарезал, Игорь.
До курантов осталось всего два часа, а у меня ни одной мысли не приходило в голову.
Ольга вытерла влажные руки о передник.
Майонез в пакете закончился как раз в самый неподходящий момент — салат выглядел сухим, неприкрытым, с торчащими кубиками вареной моркови.
На кухне было душно и жарко, в воздухе смешались запахи вареного лука и дешевых шпрот.
Окно запотело настолько, что улица превратилась в размытое серое пятно.
Алексей сидел за кухонным столом, уткнувшись в телефон.
Его палец нервно подергивался, пролистывая ленту, словно он в поисках спасения от этого запаха, тесноты кухни, от самой Ольги. — Хлеба? — переспросил он, не поднимая глаз. — А ты сама не можешь?
У тебя же нож в руках. — У меня в руках свекла, Игорь.
И посмотри, руки у меня красные.
Я просила купить батон еще с утра. — Забыл — иди и купи.
Магазин в доме.
Наконец он поднял глаза.
Взгляд был пустым, стеклянным, словно у рыбы на прилавке.
В этом взгляде Ольга не заметила ни раздражения, ни злости — лишь глухую, бетонную стену.
Так смотрят на старый стул, который давно пора выбросить, но лень нести до мусорки.
Рыжий кот Барсик, почувствовав напряжение, спрыгнул с подоконника и тронулся к ноге Алексея.
Тот резко дернул ногой под столом.
Сильно и неожиданно.
Барсик мяукнул и отскочил к своей миске. — Убери животное, — процедил Алексей. — Шерсть в тарелках.
Невозможно есть. — Он тебя не трогал.
И мы еще даже не садились за стол.
Ольга швырнула свеклу в кастрюлю.
Вода брызнула на плиту, зашипела, оставляя коричневые разводы на белой эмали.
Это шипение словно дало сигнал.
Алексей бросил телефон на стол.
Экран звякнул о поверхность.
— А я и не сяду, — произнес он тихо.
Ольга остановилась.
Нож в её руке замер над разделочной доской.
Где-то сверху у соседей уже играла телевизионная программа, слышался смех и звон посуды.
А у них на кухне воцарилась такая тишина, что было слышно гудение старого холодильника «Саратов», который они собирались заменить уже три года назад. — Что значит не сядешь? — спросила она, не оборачиваясь.
Стул заскрипел ножками по линолеуму.
Алексей поднялся.
Он был одет не в домашние штаны, а в те самые джинсы, которые берег «на выход», и свежую рубашку.
Ольга заметила это только сейчас.
Она так занялась готовкой, уборкой, попытками устроить праздник из ничего, что не увидела: муж не помогает не из-за лени.
Он просто ждет момента. — В прямом смысле, Ольга.
Надоело.
Он направился к коридору.
Ольга, вытирая руки о подол халата, пошла за ним.
В прихожей стояла спортивная сумка.
Небольшая, но плотно набитая.
Молния застегивалась с трудом, зубчики разъезжались. — Куда ты собрался? — голос её стал сиплым, чужим. — Игорь, почти полночь.
Гости придут… — Никаких гостей не будет, — он надевал ботинки, не развязывая шнурков, с силой вбивая пятку. — Я Петровым позвонил, сказал, что мы заболели.
Грипп.
Чтобы не приходили. — Как заболели? — она прислонилась плечом к дверному косяку, ноги вдруг стали ватными, слабыми. — Я холодец сварила…
Я шубу приготовила… — Сама ешь.
Или вот, — он кивнул в сторону кухни, где в дверном проеме осторожно выглядывал рыжий Барсик, — с котом делись.
Алексей выпрямился, накинул куртку.
Он не смотрел на неё.
Он смотрел в зеркало, поправляя воротник.
Проверял, как выглядит.
Для кого-то другого. — Игорь, это шутка?
Новогодняя? — Ольга попыталась улыбнуться, но губы дрогнули и застыли кривой гримасой. — Хватит.
Давай раздевайся, сейчас куранты…
Шампанское открывать надо.
Пробка тугая, я сама не справлюсь.
Он повернулся к ней.
В прихожей перегорела одна из двух лампочек, и половина его лица осталась в тени. — Встречай Новый год с котом! — выплюнул он, хватаясь за ручку сумки. — Я поеду к настоящим друзьям!
Там хоть живые люди, а не этот… дом престарелых с запахом валерьянки. — К каким друзьям?
К Сергею с Наташей?
Так они на даче… — Не твое дело, — оборвал он.
Щелкнул замок.
Дверь распахнулась, впуская в квартиру запах подъезда — смесь табачного дыма, хлорки и чужой жареной курицы. — Игорь, подожди! — Ольга шагнула к нему, схватила за рукав куртки.
Ткань была холодной и скользкой. — Что ты делаешь?
Тридцать лет…
Мы же тридцать лет…
Он дернул рукой.
Не сильно, но с брезгливостью, словно стряхивал насекомое. — Вот именно.
Тридцать лет тоски.
Твои салаты, тазики с майонезом, разговоры о давлении…
Мне душно, Ольга.
Дышать нечем.
Хватит, отстань.
Дверь захлопнулась. Грохот ударил по ушам, заставив Барсика пулей скрыться под диван.
