Тот вечер начался, как обычно.
Ольга вернулась с работы, переоделась и открыла банковское приложение, чтобы проверить баланс.
И вдруг застыла на месте.
Счёт был почти полностью пуст — Алексей!
Муж появился в дверном проёме, на лице его читалась вина.
Он всегда выглядел так, будто заранее извиняется за сказанное. – Ника, я хотел тебе объяснить… – Где деньги? – Мама…
Врач посоветовал ей поехать к морю.
Для сердца, понимаешь?
Санаторий, лечебные процедуры…
Она действительно плохо себя чувствует, и я подумал… – Ты подумал, – с ехидцей рассмеялась Ольга, смех звучал горько и нервно. – Ты подумал!
Второй год мы откладываем на квартиру, второй год!
И каждый раз появляется причина потратить накопления! – Ника, это же мама… – А я кто?
Я вообще кто в этой семье, Алексей?
Он молчал.
Стоял, опустив взгляд, перебирал ногами.
Тридцатилетний мужчина, который не может отказать матери.
Который даёт ей решать, куда уходят их общие деньги.
Который… – Ты хоть раз, – Ольга приблизилась к нему вплотную, – хоть раз постоял на моей стороне?
Хоть раз сказал ей, что у нас тоже есть право на собственную жизнь?
Алексей поднял глаза.
В них читалась растерянность и что-то похожее на мольбу. – Она моя мать, Ника.
Я не могу… – Не можешь.
Ты никогда ничего не можешь.
Ольга отвернулась и ушла в комнату.
Захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза.
Тихий скрип – Маша подошла к ней и потерлась о руку.
Девушка лёгла на кровать, и кошка тут же устроилась рядом, положив голову на её ладонь.
Единственное существо в этой квартире, которому она была нужна.
Ольга гладила серую шерсть и смотрела в потолок.
Слёзы стекали по вискам, теряясь в волосах. …Утро наступило в странной тишине.
Обычно Тамара Сергеевна шумела на кухне, гремела посудой, включала телевизор на всю громкость, разговаривала сама с собой.
Сегодня – тишина.
Ольга вышла из комнаты и остановилась.
Свекровь стояла в коридоре с большим мусорным пакетом в руках.
Из пакета торчал уголок кошачьего лотка. – Где Маша?
Свекровь подняла брови в искреннем недоумении. – Маша?
А, кошка.
Вынесла на улицу. – Что? – Она надоела мне.
Шерсть везде, ночью орёт, ест без меры.
Восемь лет терпела её, хватит.
Поживёт на улице, ничего страшного.
Кошки выносливые.
Тамара Сергеевна говорила спокойно, даже безразлично – будто речь шла о сломанном стуле или старом половике. – Вы… вы выбросили кошку? – Не выбросила, а выпустила.
Пусть побродит, мышей поймает.
А то привыкла жить, как ей удобно!
Поменяла меня на тебя!
Постоянно рядом с тобой трётся.
Вот теперь пусть на улице поживёт, поймёт, что потеряла!
Ольга не помнила, как оказалась на улице.
