Дверь была распахнута настежь.
На стуле веранды висела промокшая насквозь куртка Кати.
На столе стояла чашка с недопитым чаем.
Холодок сжал сердце Ольги.
Она осторожно вошла в гостиную, почти не вдыхая.
И застыла.
На зелёном диване, укутанная в знакомый клетчатый плед, дремала её дочь.
Светлые волосы растрепались на подушке, а щёки горели румянцем.
Комната была наполнена тем же тёплым золотистым светом.
Пружина под диваном заскрипела, Катя перевернулась и медленно открыла глаза.
Её глаза, цвета васильков, были сонными. — Мааа-м, как здорово, что ты приехала! — её голос звучал густо от сна, точно так же, как много лет назад. — Представляешь, у Димы машина заглохла, и я шла от станции пешком через лес под дождём.
Вся промокла и ужасно замёрзла.
Потом Дима пришёл, поил меня чаем, а сейчас уехал за лекарством, потому что я начала чихать.
Мам, он такой заботливый… а тебе он нравится?… Она сидела, завернувшись в плед, на том самом зелёном диване.
Который они приобрели пять лет назад, когда старый коричневый окончательно развалился. «Я это уже видела», — прошептала про себя Ольга, и по её спине пробежали мурашки.
Это был не страх, а благоговейный, пронизывающий душу трепет перед чудом.
Тот самый день.
Звуки.
Скрип.
Спящая девушка.
Слово «мама».
Это не оказалась галлюцинация.
Это было мимолётное окно, трещина во времени, через которую ей показали её будущее.
Показали её дочь.
Вечером она попыталась всё это рассказать Игорю. — Эх, Ольгушка, любовь моя, — лишь рассмеялся он, обнимая её. — Красивая, как всегда, и фантазёрка отменная.
Не меняешься.
Ольга не стала настаивать.
Мужчины редко верят в такие вещи.
Но теперь она знала наверняка.
Она увидела отражение завтрашнего дня.
И диван тогда был зелёным.
Чудеса случаются.
Просто не каждому дано их заметить.
