Стучали негромко, но настойчиво, словно человек, который не уйдёт, пока не добьётся своего.
Сердце мгновенно забилось сильнее: неужели они уже приехали?
Она поднялась с постели, накинула халат и осторожно заглянула в окно.
На крыльце стоял Алексей.
Выглядел он измученным, словно спал прямо в своей одежде.
В руках держал пакет из супермаркета. — Оль, открой, — тихо попросил он, когда она приоткрыла дверь. — Не кричи, хорошо? — А я и не собиралась, — пробормотала она, отступая в сторону. — Заходи, раз уж приехал.
Он вошёл и осмотрелся. — Ну и глушь, — попытался улыбнуться. — Хотя… красиво здесь.
По-своему. — Хватит хамить, — резко сказала Ольга. — Садись.
Чай хочешь?
Он кивнул.
Они сели на кухне.
Алексей долго мешал чай ложкой, а потом выдохнул: — Мама… ну, ты сама понимаешь.
Она вспылила.
Я тоже.
Но ты не права, что просто уехала.
Нужно было спокойно поговорить. — Ага, — усмехнулась Ольга. — А она-то спокойно?
Ты хоть раз пытался? — Она просто переживает.
Думает, что ты не справишься. — Пусть думает, — ответила Ольга. — Я ей не подчинённая. — Она говорит, что ты всё испортила, — вздохнул он. — Хотела помочь, а ты восприняла это как нападение.
Ольга поставила чашку. — Игорь, — сказала спокойно, — ты хоть раз говорил маме: «мама, хватит»?
Он запнулся. — Ну… не в том тоне, в котором ты хочешь. — Вот именно, — ответила она. — Ты боишься ссор, потому что тебе удобно, что она решает за всех.
А мне это надоело.
Алексей вздохнул и отвёл взгляд. — Я просто не привык… что ты такая.
Раньше ты была мягче. — Раньше я молчала, — перебила она. — А теперь начала говорить.
Вот и всё.
Наступила густая тишина, словно вязкий кисель.
Потом Алексей тихо произнёс: — Мама подала документы. — Какие документы? — Ольга напряглась. — Ну… она хочет через суд признать часть наследства совместным имуществом.
Типа, мы же в браке. — То есть… твоя мать подаёт в суд на меня? — Ольга усмехнулась, но смех получился нервным. — Ну молодцы вы, семья какая надо. — Я не знал, — пробормотал он. — Она сама… — А ты, конечно, ни при чём, да? — Ольга встала и подошла к окну. — Ладно.
Пусть подаёт.
Я всё оформлю по закону, и посмотрим, кто прав.
Алексей поднялся, будто собирался что-то сказать, но передумал. — Я, может, останусь на пару дней? — Нет, — ответила Ольга спокойно. — Езжай.
Мне нужно побыть одной.
Неделя тянулась медленно, словно густой мёд.
Ольга ходила по дому, разбирая старые вещи тёти Елены — какие-то письма, пожелтевшие фотографии, в шкафу даже нашла старую швейную машинку.
Всё казалось пропитанным запахом прошлой жизни, но при этом уютным.
Постепенно дом начал меняться: она выстирала занавески, отмыла стены, отчистила полы, расставила цветы.
С каждым днём пыли становилось всё меньше — и появлялось больше свежести.
И вот однажды утром к ней пришёл курьер с повесткой из суда.
Надежда Викторовна не шутила.
Ольга позвонила юристу, с которой переписывалась.
Женщина оказалась деловой и без лишних слов: — Не волнуйтесь, — сказала она, — если наследство оформлено на вас, шансов у них нет.
Но будьте готовы: будут давить, кричать, позорить.
Ольга глубоко вздохнула. — Пусть давят.
Только я теперь не та, что раньше.
Суд назначили через месяц.
Зал был серым и мрачным, как обычно в таких местах.
Надежда Викторовна пришла нарядной, с папкой в руках, с видом человека, который готов покорить мир.
Рядом стоял Валерий Петрович, молчаливый, но с нервными глазами.
Алексей где-то посередине, словно не зная, на чьей стороне ему быть.
Ольга сидела напротив.
Без лишнего пафоса, просто в строгой блузке, собранная и спокойная.
Судья задал несколько вопросов, юрист отвечала уверенно.
Надежда Викторовна начала доказывать что-то про «семейные ценности», «общие средства», «моральный долг», но судья перебил: — Всё это не имеет отношения к делу.
Наследство не входит в совместно нажитое имущество.
