На следующий день Игорь, конечно, не смог удержаться.
Мама — это же родной человек, правда?
Он позвонил.
Рассказал всё.
Вечером раздался звонок в дверь.
У порога стояла Надежда Викторовна, одетая в пальто, как обычно — словно собиралась на приём к министру. — Ну здравствуйте, молодые, — поприветствовала она, проходя мимо, даже не снимала обувь. — Слышала, у нас теперь богатая невестушка.
Ольга застыла у стены, словно школьница на экзамене. — Это… да, наследство. — Пять миллионов, дом и комната, — уточнила свекровь, будто сама всё подсчитывала. — Ой, ну ничего себе “немного”, — усмехнулась она. — Скажи спасибо судьбе, не каждый день такие подарки случаются. — Я благодарна, — выдавила Ольга. — Вот и молодец.
Но ты же понимаешь, — Надежда Викторовна сложила руки на коленях, — это большая ответственность.
Молодые — они часто совершают ошибки.
Потратят не туда, вложат неправильно.
А деньги выбирают умных, Олечка. — Я справлюсь, — уверенно сказала Ольга, стараясь говорить спокойно. — Конечно, справишься, — кивнула свекровь с той самой улыбкой, от которой хотелось хлопнуть дверью. — Только… одна ты не справишься.
У тебя не хватает опыта.
А вот у нас с Валерием Петровичем — он имеется.
Мы поможем, направим. — Спасибо, но… я пока не решила, что делать, — пробормотала Ольга. — Ой, не торопись с решениями, — махнула рукой Надежда Викторовна. — Я уже продумала, как будет лучше.
И тогда Ольга осознала — вот оно. — Посмотри, — начала свекровь, доставая блокнот, — комната тебе не нужна, правда?
Кто сейчас живёт в коммуналке?
Мы её продадим, а деньги вложим в ремонт нашей квартиры.
Ольга хотела возразить, но свекровь не дала слова вставить. — Дом за городом в Затоке оформим на Игоря.
Пусть сдаёт, будет стабильный доход.
А пять миллионов… разделим справедливо.
Тебе — два, Игорю — один, остальное нам с Валерием Петровичем.
Мы же семья, всё должно быть честно.
Ольга сидела, словно вкопанная.
Даже дышать стало трудно. — Вы серьёзно? — выдавила она. — Абсолютно, — кивнула свекровь. — Мы поможем тебе, чтобы ты не сделала глупостей.
И в этот момент Ольга почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло.
Не громко, но отчётливо — словно треск в замёрзшем стекле. — Нет, — сказала она, глядя прямо в глаза. — Я не намерена ни с кем делиться.
Это моё. — Моё, — передразнила Надежда Викторовна, прищурившись. — Какая гордая стала!
Забыла, из какой ты семьи?
Из хрущёвки на окраине, между прочим.
Твои родители копейки считали, а теперь — “моё”!
Ольга вспыхнула, но сдержалась. — Моё происхождение здесь ни при чём.
Закон гласит, что наследство — личная собственность. — Закон, — фыркнула свекровь. — А совесть где? — Совесть у меня есть, — ответила Ольга, — только её не продают.
Надежда Викторовна побледнела, встала и почти шёпотом произнесла: — Ты ещё пожалеешь.
Когда дверь за ней захлопнулась, Алексей вышел из спальни. — Ну ты зря, — сказал он. — Мама просто хотела как лучше.
Ольга долго смотрела на него, устало. — Как лучше — для кого, Игорь?
Для себя?
Он молчал.
Тогда она взяла сумку и начала собирать вещи. — Что ты делаешь? — удивился он. — Уезжаю.
В дом за городом в Затоке. — Сейчас? — А зачем тянуть?
Подышу воздухом, хоть от вас отдохну.
Алексей что-то пробормотал про “погорячилась”, но она уже не слушала.
Ночь.
Трасса.
За окнами — фонари, редкие машины, и странное чувство: страх и облегчение одновременно.
Дом стоял в стороне от дороги — деревянный, потемневший, с заросшим садом.
Калитка заскрипела, словно в фильмах.
Ольга вошла, щёлкнула выключателем — лампочка моргнула и загорелась.
В воздухе пахло пылью, старым деревом и временем.
Она села на диван и впервые за долгое время заплакала.
Не от жалости, а от того, что наконец — тишина.
Ни звонков, ни упрёков, ни “советов старших”.
Только она и её дом.
Ольга проснулась от настойчивого стука в дверь.
