Сайт для Вас! — Ну и где же ты такое сокровище отыскал, Игорь? — свекровь прищурилась, осторожно держа чашку с кофе двумя пальцами, словно боялась испачкать руки. — Свадебное платье, судя по всему, не из магазина.
И причёску, наверное, подруга делала?
Ольга стояла в дверном проёме, сжимая сумочку, и ощущала, как её щеки раскаляются.
Хотелось провалиться сквозь землю.
Алексей устроился на диване рядом, погрузившись в телефон, делая вид, что не слышит.
Будто бы если не вмешиваться, всё само рассосётся. — Мам, ну хватит, — неуверенно пробормотал он. — А что значит «хватит»? — отозвалась Надежда Викторовна, отставляя чашку. — Мне просто интересно.
Мы теперь семья, надо знать, с кем сын связал свою жизнь.
Она говорила медленно и размеренно, словно каждое слово несло приговор.
Ольга стиснула зубы.
Она понимала: разговор только начинается.
Тогда они жили в квартире Алексея — обычной однокомнатной на окраине, с отделкой «от застройщика», где вместо кухни был проход, а вместо спальни — просто угол с кроватью.
Ольга трудилась бухгалтером в небольшой фирме, ежедневно ездя на маршрутке через полгорода, Алексей же работал менеджером по продажам, постоянно ворча на начальство и погоду.
Тихо, уныло, как у всех.
Но покоя у Ольги не было.
Надежда Викторовна звонила каждый день, иногда даже по два раза.
Она могла прийти в будний день без предупреждения «на чай» и сразу с порога начинала свой ритуал придирок: — Ты полы мыла?
Почему так липко?
Средство, наверное, не то выбрала. — Суп, вижу, варила… А бульон мутный, значит, воду не меняла, я сразу заметила. — Сколько картошку варишь?
Ты её в кашу превратила, боже мой!
Сначала Ольга терпела, потом стала стараться отвечать мягче.
Алексей молчал.
Лишь плечами пожимал: «Маме скучно, пусть болтает».
А у Ольги вовсе не было скучно.
Внутри будто что-то постепенно трескалось, как лёд весной.
Потом пришло то письмо.
Самое обычное, в блеклом конверте, без обратного адреса.
Сначала Ольга подумала — опять счёт или реклама.
Открыла — и застыла.
Пять миллионов гривен.
Дом за городом в Затоке.
Комната в коммуналке в Барановке.
Она села на табурет и перечитывала письмо, словно боясь, что оно исчезнет, стоит только моргнуть. — Не может быть, — шептала она. — Да это же бред какой-то… Но это было не вымыслом.
Это наследство от тёти Елены, которую Ольга почти не знала, но помнила — женщина была одинокой, с непростым характером, не из тех, кто много говорит.
Видимо, никого ближе Ольги у неё не осталось.
Ольга прятала письмо в ящик стола, словно бережный талисман.
Вечерами доставала, проводила пальцем по строкам, будто надеясь на ощупь убедиться в этом чуде. — Пять миллионов… — бормотала она. — Это как будто жизнь начинается заново.
Но потом в памяти всплыло лицо Надежды Викторовны — её вечное презрительное «понятно».
И радость мгновенно улетучилась.
Неделю она молчала.
Даже Алексею не рассказала.
Страх был, что всё прорвётся наружу, и тогда последуют звонки, советы, «семейные обсуждения».
Но однажды вечером, во время ужина с пельменями из морозилки, Ольга не выдержала: — Мне письмо пришло… — тихо произнесла она. — Какое письмо? — Игорь оторвался от телефона. — От нотариуса.
Тётя Елена умерла.
Наследство оставила.
Он моргнул и отложил вилку. — Наследство?
Серьёзно?
А что именно? — Дом за городом в Затоке, комната в коммуналке в Барановке и… деньги. — Сколько? — Пять миллионов.
В комнате повисла тишина, словно кто-то выключил звук.
Потом Игорь вскочил. — Пять миллионов?! — переспросил он, глаза загорелись. — Ольга, это же… мы можем купить хорошую двушку!
Или новую машину!
Это же… — Подожди, — тихо сказала она. — Это моё… — Ну да, твоё. — Он кивнул быстро, словно не слишком серьёзно. — Но мы семья, правда?
Значит, будем решать всё вместе.
Эта фраза застряла у неё в голове, как заноза.
