Алексей обнял её, стараясь успокоить.
Я же вышла из комнаты, потому что, оставшись, могла бы наговорить такого, от чего уже не отступить.
В ту ночь я никак не могла заснуть.
Лежала, уставившись в потолок, и обдумывала всё.
Долго.
Холодно.
Трезво.
К утру план сформировался.
Во вторник у Галины Ивановны был назначен массаж — долгий сеанс на два часа, плюс дорога туда и обратно.
Она должна была уехать в десять утра и вернуться не раньше часа дня.
Алексей работал до семи вечера.
У меня оставалось время.
В девять я проводила свекровь до двери.
Сказала, что мне нужно совещание с директором, и она согласилась пойти на массаж одна. — «Олюшка, купи творог, только не кислый.
И хлеб тот, что я люблю, помнишь?» — «Помню», — ответила я. — «Хорошего массажа».
После того как дверь за ней захлопнулась, я села на диван и досчитала до ста.
Потом поднялась и приступила к действиям.
Для начала вызвала мастера по замкам.
Объяснила, что потеряла ключи и необходимо срочно заменить замок.
Он приехал через полчаса и работал быстро.
Новый замок, новые ключи.
Один комплект остался мне, другой отдала Алексею.
Пока мастер возился с дверью, я собирала вещи Галины Ивановны.
Аккуратно, методично.
Чемоданы, сумки, лекарства, одежда — всё, что она привезла.
Я складывала, застёгивала молнии, выносила вещи в коридор.
Два огромных чемодана, сумка, пакеты.
Всё её имущество, заполонившее нашу спальню.
Мастер ушёл.
Я вызвала такси, заказав его на час дня с запасом.
Затем выставила чемоданы на лестничную площадку.
Аккуратно, у самой двери.
Чтобы она сразу заметила их, как только поднимется.
И закрыла дверь.
На новый замок.
Села в прихожей на пол и стала ждать.
Она появилась за пятнадцать минут до часа.
Я услышала, как лифт остановился на этаже, звук каблуков.
Потом — звон ключей.
Первая попытка открыть дверь.
Вторая.
Третья. — «Что такое?» — голос был растерян. — «Алексей?
Оля?
Дверь заело?»
Я встала и подошла к двери. — «Не заело, Галина Ивановна.
Замок поменяли».
Наступила тишина.
Долгая.
Потом: — «Ты что, совсем озверела?
Открой немедленно!» — «Не открою.
Ваши вещи на площадке.
Такси ждёт вас внизу.
Домой поедете». — «Оля!» — голос стал пронзительным. — «Ты не имеешь права!
Это квартира моего сына!» — «Это моя квартира», — твёрдо ответила я. — «Восемь лет я платилa за неё одна.
Ваш сын помогал последние три года, и я ему за это благодарна.
Но это не даёт вам права распоряжаться нашей жизнью». — «Как ты смеешь!» — кулаки забарабанили в дверь. — «Я больная!
Мне нужно лечиться!
Открой, я сказала!» — «Лечитесь дома.
Деньги на процедуры мы переведём.
Алексей свою мать не бросит.
Но жить здесь вы больше не будете». — «Алексей!» — завопила она. — «Позвоню Алексею!
Он тебя из этой квартиры выгонит!
Увидишь!» — «Звоните», — я прислонилась спиной к двери. — «Я с ним уже всё обсудила».
Это была ложь.
Но я надеялась на понимание Алексея.
Галина Ивановна звонила сыну.
Я слышала, как она плакала, причитала и требовала.
Затем мой телефон завибрировал.
Алексей.
Я сбросила вызов и отправила смс: «Потом объясню».
Свекровь рыдала на площадке около двадцати минут.
Потом устало присела на чемодан. — «Оля», — голос стал тише. — «Что ты делаешь?
Я ведь не со зла.
Мне правда страшно одной.
И деньги нужны на лечение». — «Тогда скажите об этом прямо», — ответила я. — «Попросите помочь.
По-человечески.
Не въезжайте с чемоданами и требованиями.
Мы не отказываем».
