Последний платёж был сделан в пятницу вечером.
Я смотрела на экран телефона, на цифры в банковском приложении, и не могла поверить своим глазам.
Восемь лет.
Восемь лет я каждый месяц откладывала эту сумму, ограничивала себя во всём, первые три года подрабатывала на двух работах.
Двухкомнатная квартира на окраине, но именно моя.
Полностью моя. — Ольга, ты что, застыла? — Алексей обнял меня сзади и заглянул в телефон. — Всё, да?
Прошло? — Прошло, — я повернулась к нему и только тогда ощутила, как сильно напряжение последних лет сжалось в плечах, шее, висках. — Алексей, я свободна.
Он рассмеялся и подхватил меня на руки, закружил по кухне нашей — теперь уже нашей — квартиры.
Мы сочетались браком три года назад, когда я ещё выплачивала ипотеку.
Алексей не задавал лишних вопросов и не настаивал, чтобы его вписали в собственность.
Просто сказал: давай вместе.
И последние три года мы платили сообща.
Вдвоём это было легче.
Гораздо легче. — Надо это отпраздновать, — сказал он, ставя меня на пол. — Серьёзно отпраздновать.
Позовём Таню с Владимиром, твою Ирину.
Завтра вечером устроим. — Давай, — я кивнула, всё ещё не в силах поверить в случившееся. — Только без пафоса.
Не хочу излишнего шума. — Какой пафос, — махнул рукой Алексей. — Просто посидим, вина выпьем.
Ты заслужила.
Мы заслужили, хотела добавить я, но промолчала.
Алексей и так всё понимал.
Суббота была тёплой, золотистой, как осенью.
Я с утра занялась готовкой, накрывала на стол, а Алексей съездил за вином.
Друзья должны были прийти к шести.
В половине пятого зазвонил домофон. — Кто-то рано, — пробормотала я, вытирая руки о полотенце.
Алексей нахмурился, подошёл к трубке. — Алло? — Пауза.
Его лицо вытянулось. — Мам?
Ты где?.. Я сейчас, открываю.
Я почувствовала, как в животе что-то сжалось острыми когтями.
Галина Ивановна.
Свекровь.
Она жила в Пирятине, в трёхстах километрах отсюда, и приезжала к нам не чаще двух раз в год.
И всегда предупреждала заранее. — Она здесь, — сказал Алексей, и в его голосе я услышала растерянность. — С вещами.
Мы вышли на лестничную площадку.
Галина Ивановна стояла у лифта, опираясь на два больших чемодана.
На ней было тёмно-синее пальто, на голове платок, лицо выражало усталость и какую-то непонятную решимость. — Алешенька, — она протянула руку к сыну. — Помоги, тяжёлые.
— Мам, что случилось? — Алексей схватил чемоданы и протащил их в квартиру.
— Ты надолго? — А где мне ещё быть, — Галина Ивановна сняла пальто и оглядела прихожую с видом человека, который одержал небольшую победу. — Теперь, когда вы ипотеку закрыли.
Я застыла с полотенцем в руках. — Откуда вы узнали? — Алексей рассказал мне вчера, — свекровь прошла в кухню и села на стул с видом человека, который добился своего. — Обрадовался и поделился.
А я подумала: вот оно, значит.
Пришло время. — Время чего? — я переглянулась с Алексеем.
Галина Ивановна достала из сумочки пузырёк с таблетками и демонстративно положила его на стол. — Время заняться здоровьем.
Мне уже семьдесят три, Олюшка.
Я не железная.
Живу одна, каждый день боюсь, что станет плохо — и кто поможет?
Соседи?
Они на работе с утра до вечера. — Она оглядела нас взглядом, в котором читалось что-то вроде праведного негодования. — Наверное, ты сейчас думаешь, Оля, что свекровь с требованиями пришла, как только ипотеку закрыли?
Но я не с требованиями.
Я просто хочу жить.
Жить нормально, понимаете? — Мам, — Алексей сел напротив неё. — Что с твоим здоровьем?
— Да что там здоровье, — она махнула рукой. — Давление скачет, сердце шалит.
Врач сказал — надо на капельницы, массаж, физиотерапию.
Пройти курс хороший.
Но всё это дорого, а пенсия у меня, вы сами знаете, какая.
Вот и подумала: раз вы теперь свободны от выплат, может, поможете матери?
Алексей, ты же три года помогал гасить ипотеку жены.
Значит, теперь вы мне должны.
По справедливости.
Тишина повисла густая и тяжёлая.
Я чувствовала, как кровь стучит в висках. — Галина Ивановна, — начала я, стараясь не потерять самообладание. — Мы, конечно, поможем.
Если потребуется, переведём деньги на лечение.
Но зачем вам переезжать? — Потому что мне нужен сопровождающий, — она посмотрела на меня с неожиданной твёрдостью. — Кто-то должен возить меня на процедуры.
А если вдруг станет плохо?
В очереди или на массажном столе?
Сердце непредсказуемое.
Нет, я должна быть под присмотром.
И жить на свою пенсию при таком лечении не смогу.
Поэтому поживу у вас.
Недолго.
Пока курс не пройду. — Мам, — Алексей провёл рукой по лицу. — Но сегодня у нас гости.
У нас праздник. — Знаю, — она кивнула. — Ничего, я посижу в комнате.
Не буду мешать.
Кстати, какая мне комната?
Я почувствовала, что сейчас сорвусь в крик.
Или расплачусь.
Или и то, и другое одновременно. — У нас только спальня и гостиная, — выдавила я. — Тогда в спальне и устроюсь, — Галина Ивановна поднялась. — А вы на диване.
Молодые, справитесь.
Где мои чемоданы?
Друзья приехали, мы отметили закрытие ипотеки.
Я пила вино и улыбалась, но внутри всё сжималось в один большой комок злости и бессилия.
Галина Ивановна действительно сидела в спальне, выходила только за чаем, каждый раз с особым взглядом поглядывая на стол, бутылки, наши лица.
Когда гости ушли, мы с Алексеем легли на диван, укрывшись одним пледом. — Это ненадолго, — шептал он в темноте. — Пройдёт процедуры и вернётся.
— Она же не может просто так остаться. — Может, — сказала я.
