И ты тоже, Ирина, присаживайся.
Тамара застыла на месте.
Доченька?
Неужели она правильно услышала?
Она с удивлением и непониманием переводила взгляд с девушки на мать. — Мама… — осторожно произнесла она. — Кто это?
Почему ты называешь её дочерью?
Наталья на мгновение замялась.
Затем глубоко вздохнула, словно давно ждала этого вопроса. — Это Елена.
Она действительно моя дочь, а для тебя — младшая сестра.
В комнате воцарилась гнетущая тишина.
Лишь потрескивание дров в печи и тихий звук, как Оля облизала ложку, нарушали тишину. — Как это так, что Елена — твоя дочь? — спросила Ирина, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Мама, ты… что ты имеешь в виду?
Я — твоя дочь.
У тебя всего одна дочь.
Елена, стоявшая у печи, опустила взгляд.
Она знала, что этот момент неизбежен.
Ждала его и боялась. — Ирина, — тихо начала Наталья. — Пожалуйста, сядь.
Это долгая история.
И… очень сложная.
Оля, ощутив напряжение, прекратила есть и внимательно смотрела то на мать, то на бабушку, то на незнакомую женщину. — Я хочу рассказать тебе всё, — продолжила Наталья. — Всю правду.
Ты должна это знать…
Ирина медленно присела.
Её сердце билось так громко, что казалось, оно слышно во всей округе.
Увидев, что Оля быстро закончила есть и начала играть с пищей, Ирина проводила её в комнату, где для девочки всегда были игрушки. *** _ Ты же помнишь, что я провела три года в лагере, да? — начала Наталья. — Да, это было в 1941 году, — шепнула Ирина. — Папа тогда ушёл на фронт, а ты работала медсестрой в больнице, мы ещё жили в городе.
Поздней осенью привезли одного офицера, и нужно было сделать ему укол.
Он так громко кричал, что переполошил всех, и даже ты, несмотря на свой опыт, перепутала препарат.
Это не было смертельно, но вызвало аллергию.
Я помню, как тебя арестовали, как бабушка забрала меня сюда, в село, и мы писали тебе письма.
Наталья кивнула. — Всё так, меня приговорили к трём годам и отправили в лагерь под Коблево.
Ты осталась с бабушкой, папа был на фронте.
Я писала письма, молилась, чтобы этот кошмар поскорее закончился.
А потом… — она глубоко вдохнула, — там я встретила человека, который показал мне, что такое ласка и забота, насколько это вообще было возможно в тех условиях.
Его звали Игорь, он был нашим конвойным.
Молодой, тихий, не похожий на других.
