У Тамары такой приём не проходил.
Она же девочка, должна помогать по хозяйству, пока «Алексей занимается мужскими делами».
Иногда отец с опозданием пытался вмешаться в процесс воспитания, но было уже поздно. — Наталь, ты что, хочешь вырастить домашнего беспомощного? — тихо спрашивал он, оставаясь с женой наедине. — Перестань ему потакать!
Настоящий мужчина должен уметь стирать свои носки, застилать кровать и готовить хоть для себя. — Да?
А я не вижу, чтобы ты всё это делал, — отвечала ему мать. — Пусть мальчик пока живёт спокойно с нами.
Он ещё успеет освоить все эти дела. — А потом что?
Он по щелчку пальцев всему этому не научится! — Тогда этим будет заниматься его жена. — А если она не захочет возиться со взрослым мужиком, как с ребёнком? — Тогда нам такая не нужна.
Будем искать нормальную.
К сожалению, «подходящая» появилась слишком быстро.
Тамаре не исполнилось и шестнадцати, когда Алексей привёл домой девушку с большими наивными глазами.
Сначала она проводила у них вечера, затем ночи, а вскоре осталась жить навсегда.
О том, что это «навсегда», Тамара узнала, когда мать решила с ней поговорить. — Доченька, не обижайся, — начала Наталья без лишних предисловий, — молодым нужна личная жизнь.
Ты пока поживёшь в комнате Алексея, а он с Еленой переедут к тебе.
Такой расклад Тамару категорически не устраивал.
Её комната — единственное её убежище, её книги, плакаты… Всё это у неё отбирали.
Комната Алексея была просторной, но проходной.
Личного там быть не могло. — Мам, но это же моя комната.
Я к ней привыкла… — Технически она не твоя, а наша с папой в нашей с ним квартире.
Ты ею просто временно пользуешься.
Да и не драматизируй.
Кровать есть, стол есть, что ещё тебе нужно?
Тамара на несколько секунд потеряла дар речи.
Со стороны это, возможно, и так.
Но эти слова казались ей прямым заявлением, что у неё здесь нет ничего своего.
И скоро уединения тоже не будет. — Наталь, не трогай ребёнка, — вмешался отец. — Молодые пусть живут как хотят или уходят, если недовольны.
Так быстрее на квартиру накопят. — Ты хочешь, чтобы твой сын ушёл из дома и ночевал на улице?! — накинулась на него мать. — Нет уж!
А если с ним что-то случится?
Я этого тебе не прощу!
Мать стала рисовать самые страшные сценарии, и отец быстро уступил под её напором.
В тот день Тамара всё же перенесла свои вещи в другую комнату.
Как и предполагала, личной жизни у неё теперь не было.
Брат насмехался над её плакатами, мать старалась подглядеть, о чём она переписывается с друзьями на ноутбуке, а будущая невестка без разрешения брала её косметику.
В общем, конфликтов было много, и виноватой всегда оказывалась Тамара.
Она ощущала себя чужой в собственной семье.
Вскоре Тамара уехала к бабушке.
Та была слепа на один глаз и с трудом передвигалась, но лучше заботиться о старой и доброй бабушке, чувствуя себя нужной, чем оставаться молчаливой мебелью в доме, где у неё никогда не было своего места.
До выхода на пенсию бабушка работала ветеринаром.
Она обожала животных, всегда брала с собой на прогулку немного корма, но в дом никого не пускала. — Не хочу, чтобы они к мне привязывались, — говорила она. — И самой привязываться не хочется.
Мне безносая уже прогулы ставит.
Да и лекарства себе порой купить не могу, а животные — это ответственность.
Взяла — пожалуйста, корми, лечи и уделяй внимание, а не можешь — не берись.
