Всё ли действительно так просто?..
Я ощущаю, будто кто-то сжимает меня за горло.
Это нелепое и обидное чувство — хочется провалиться под стол или, по крайней мере, сжать кулаки под скатертью.
Руки становятся влажными, сердце бьётся короткими толчками.
Вот оно… всё то, ради чего я не сомкнула глаз два дня: «Стану ли я для них смешной, чужой или гордой?» Гляжу на мужа — Игорь опустил взгляд.
Его ладонь нежно накрывает мою, но сил сейчас на что-то большее не хватает.
В тесной кухне накануне я молча вытирала чашки и сковородки.
Нельзя же постоянно улыбаться, если устала, правда?
Не хотелось раздувать ссоры, но у Нины Петровны всегда всё — на показ. — «Ой, Елена, — вмешивается тётя Марина, — не обижайся, мама Игоря у нас с юмором!»
Пытаюсь улыбнуться.
По комнате расходится неловкость, словно холодок.
Вижу, как Ольга поправляет платье, племянница Маша нервно переступает с ноги на ногу под столом — даже она замечает, что взрослые переборщили. — «А вчера, — продолжает свекровь, — представьте, Владимиру компот подала, а ложку забыла!»
Ну куда же так — не хозяйка, а как-то так… и живём.
Громкий смех.
Одни смеются неуверенно, другие стараются не смотреть в мою сторону.
Будто я — чужая, ненужная, случайная.
А я… вдруг вспоминаю, как бабушка говорила мне в детстве: «Промолчи — покажешься слабой, накричишь — злой.
Слова — ключ.
Иногда одной фразой можно всё расставить по местам.
Главное — не жалость к себе, а достоинство».
Смотрю на Нину Петровну.
Она ждёт: вот-вот я расплачусь, обижусь или покину кухню.
Старшая мать — её слово здесь закон.
И вдруг, не совсем по своей воле, я нахожу голос — тихий, но решительный.
Не громкий, зато искренний. — «Знаете, Нина Петровна…» — начинаю я, и стол на мгновение замирает, — «Если бы вы рассказывали, как я умею любить вашего сына — вы бы и о себе много хорошего сказали».
Тишина опускается на стол, словно мягкое одеяло.
Нина Петровна приподнимает бровь — и вдруг не находит, что ответить.
Раз-другой проводит языком по губам, но всё безрезультатно.
Кажется, кто-то даже задержал дыхание.
А я продолжаю, чуть громче и спокойнее: — «Про посуду, компот, хозяйство…
Всё бывает».
