Всю свою жизнь я трудилась на химическом заводе. И перед выходом на пенсию подумывала о том, чтобы и дальше остаться работать. Ну, по крайней мере, считала, что года два я точно смогу приносить пользу Родине.
Не могла привыкнуть к мысли, что совсем скоро стану пенсионеркой. Я понимала, что вязать носки, сидя у телевизора — это уж точно не моё. И, к счастью, коллеги поддерживали меня в этом.
— Значит, я вам ещё не надоела? — спрашивала я их с улыбкой.
— Ну как надоешь, мы тебя сразу погоним в шею! — отвечала моя напарница, подмигивая.
— Договорились!
Но, правильно говорят, что если хочешь рассмешить Бога, то расскажи ему о своих планах.
До моего выхода на пенсию оставалось несколько дней. Я была занята приятными хлопотами по подготовке к юбилею. Мои коллеги и слышать не хотели о том, чтобы отпустить меня просто так, не отметив этот праздник вместе со мной.
На работе, естественно, застолья запрещены, поэтому мы решили после смены пойти в кафе, чтобы немного посидеть там. С родственниками отмечать день рождения я планировала на следующий день.
— Зина, везет тебе — каждый день праздник! — шутила Рая, работавшая со мной в цехе охлаждения.
— Ага, везет! Я вообще везунчик по жизни, — улыбнулась я.
Собираясь что-то сказать ещё, я прервалась на полуслове. В нос ударил едкий запах, и я почувствовала, как в помещении стало душно.
— Везунчик, открывай глаза! — молоденькая медсестра наклонилась надо мной.
Я не понимала, что со мной и где я нахожусь. Но через несколько мгновений в нос снова ударил едкий запах, теперь уже из воспоминаний.
Взрыв повредил здание цеха, пострадали несколько человек. Среди пострадавших я отделалась легче всех.
Реабилитация заняла несколько месяцев. Поскольку в цехе взорвались определенные вещества, разрушающие организм довольно сильно, то выпавшие волосы и обожженная кожа были сущим пустяком по сравнению с тем, что могло быть в случае, если концентрация веществ была бы большей.
С работы я уволилась. Нет, я не трус. Просто не нашла в себе сил прийти туда снова.
Я решила кардинально поменять свою жизнь и уехать к дочери за несколько сотен километров.
То, что произошло со мной, вызвало у дочки настоящую панику. И теперь она каждый день звонила, чтобы узнать, как я себя чувствую.
— Оксана, я иду на поправку. Ты не волнуйся! — уговаривала я.
— Мама, ну я так не могу! — отвечала она.
— Не беспокойся, скоро я буду рядом, и ты сама поймешь, что зря переживала.
— В каком смысле рядом? — я поняла, что дочь занервничала.
— Ну, пусть это будет сюрприз для вас с Машей, — сказала я.
— Мам, не смешно! — Оксана впервые в жизни повысила на меня голос.
— Да всё хорошо! Я просто взяла билет и лечу к вам послезавтра, — призналась я.
— К нам?
Мой слух неприятно резанула интонация дочери. Но я успокоила себя тем, что стала слишком мнительной в последнее время.
Несколько часов в полете и вот я уже стою на пороге дома Оксаны.
— Войдите! — звонкий голос внучки я узнала бы из миллиона голосов.
Открыв дверь, я наткнулась на растерянный взгляд дочери, которая прижала к себе Машу, словно они увидели какое-то чудовище.
Встреча получилась скомканная и не радостная. Я не понимала, почему всё так происходит. И вечером, когда все ложились спать, честно спросила об этом дочь.
— Мам, всё нормально! Тебе просто кажется, — Оксана опустила глаза. — Я постелю тебе в спальне, хорошо?
— Хорошо, дочка. Вот только я думала, что мы ляжем в одной комнате и будем разговаривать до утра. Помнишь, как раньше? — растерялась я.
— Мам, прости, но сейчас не до бесед. Маше вставать в школу, а мне на работу. Да и будет еще время у нас на разговоры, — отрезала Оксана.
Уснуть я не смогла. Утром, стараясь не разбудить дочь и внучку, я приготовила завтрак.
Маша встала первая, за ней вышла Оксана. Я похвасталась своим скромным завтраком, но видела, что мои девочки напряжены.
— Ну, давайте подкрепимся! — разрядила я ситуацию.
Завтрак проходил практически в молчании. Я не понимала, что могло обидеть мою дочь или внучку. Вскоре Маша, в силу возраста еще искренняя и беззаботная, нечаянно внесла ясность в ситуацию.
— Бабушка, а ты правда сейчас светишься? — спросила она.
— Как это свечусь, внученька? — не сразу поняла я.
— Мама говорила, что ты теперь заразная, как те, кто были в Чернобыле.
В ту секунду, когда внучка произнесла последние слова, я поняла, что прежняя моя жизнь закончилась там, на заводе.
— Маша! Перестань сейчас же! — Оксана густо покраснела и отодвинула тарелку. — Мам, нам надо поговорить…
Разговор вышел такой же странный и неловкий, как и сама встреча. Опасаясь того, что я принесу в дом радиацию, Оксана проштудировала кучу информации в Интернете о том, какие последствия может нести взрыв. К счастью, дочь заблуждалась, и я не несла никакой опасности для окружающих. Я показала все свои выписки и справки. Оксана заплакала от стыда за то, что, перепугавшись сама, настроила и Машу на то, что я являюсь заразной.
Я сказала дочери, что всё нормально, и я не обиделась. Я пробыла в доме дочери два дня, после чего решила, что с покупкой квартиры не стоит затягивать.
Переехав в новое жилье, купленное в трехстах километрах от дома Оксаны, я завела кота и много фиалок, которые радуют мои глаза. Здоровье потихоньку восстанавливается. С дочерью и внучкой я по-прежнему поддерживаю отношения, но больше по телефону. Я стараюсь не приезжать туда, где на меня навесили ярлык заразной, даже не разобравшись в ситуации.
