Ирина стояла у окна кухни, сжимая в руках фартук, вышитый когда-то свекровью. За спиной шипела картошка на сковороде, а в голове крутились одни и те же мысли: «Как он там? Проснётся ли?» Дмитрий лежал в больнице уже третьи сутки после аварии на старом мосту через реку Светлую.
Врачи говорили о стабильно тяжёлом состоянии, но Ирина верила — её Дима выкарабкается. Они ведь вместе прошли слишком многое: студенческую бедность, когда жили в общежитии на макаронах с кетчупом, рождение близнецов, переезд в этот провинциальный городок из шумной Москвы после того, как Дмитрию предложили место главного инженера на заводе.
Резкий звонок в дверь вырвал её из раздумий. На пороге стояла девушка лет двадцати, в потёртой джинсовой куртке и кроссовках с отклеившейся подошвой.
Лицо, усыпанное веснушками, выражало смесь страха и решимости.
— Здравствуйте… Дмитрий здесь живёт?
Голос дрожал, пальцы теребили край сумки с выцветшим логотипом кафе. Ирина мгновенно ощутила ледяную тяжесть в груди.
— Да. А вы кто?
— Я… Мы знакомы. Он сейчас в больнице, мне ничего не говорят… — девушка глотнула воздух, будто собираясь с силами. — Можно войти?
Кухня пахла жареным луком и тревогой. Ирина машинально поставила чайник, наблюдая, как гостья ёрзает на краю стула.
За окном зашуршал дождь, ударив по подоконнику крупной каплей. Кастрюля в раковине, которую она мыла до блеска последние полчаса, звякнула о край мойки.
— Может, воды? — спросила Ирина, не оборачиваясь.
— Нет… Да, пожалуйста.
Молчание затянулось. Девушка вытерла пот со лба рукавом, оставив на коже серую полосу от пыли.
— Меня Светланой зовут, — наконец выдавила она. — Дима обещал на мне жениться. Осенью.
Фарфоровая кружка грохнулась о стол. Ирина медленно вытерла руки в полотенце с вышитыми петухами, чувствуя, как нарастает знакомое жжение в висках.
Такой же осенний ливень был тринадцать лет назад, когда Дима, тогда ещё студент-медик, признался ей в любви у памятника Ленину на главной площади.
— У нас, милая, многожёнство запрещено, — проговорила она, глядя на капли, стекающие по стеклу. — Или ты из тех, кто законы не читает?
— Мы любим друг друга! — Светлана вскочила, положив ладонь на округлившийся живот. — Он сказал, что после вашего юбилея подаст на развод!
Ирина вдруг рассмеялась. Горько, громко, до слёз. Этот смех напугал даже её саму.
— Дима ненавидит мои праздники. На двадцатилетие подарил утюг, помню… — Она резко обернулась, впиваясь взглядом в гостью: — Откуда ты?
— Из Зареченска. Работала официанткой в кафе «Волна», он часто заходил после рыбалки…
Рыбалка. Да, её муж обожал сидеть с удочкой на том самом проклятом мосту. Том самом, где его и сбили пьяные подростки на раздолбанной «Ладе».
— Через два месяца рожать, — Светлана гладила живот круговыми движениями, будто защищая невидимую границу. — Мне некуда идти. Мать с отчимом в однокомнатной квартире, братья…
— Оставь адрес, — перебила Ирина, выхватив блокнот с рисунками сыновей со стола. — Как Диму выпишут — позвоню.
Девушка замерла, будто не поняв. За её спиной хлопнула дверь — вернулись с тренировки близнецы. Девятилетние Артём и Кирилл, мокрые от дождя, застыли на пороге, рассматривая незнакомку.
— Мам, это кто? — спросил Артём, всегда более смелый.
— Гостья. Идите переодевайтесь.
Когда дети скрылись в комнате, Светлана вдруг расплакалась. Ирина с удивлением обнаружила, что протягивает ей платок — тот самый, с вышитыми инициалами «Д.С.», подарок на годовщину.
— Он… он говорил, вы давно как чужие, — всхлипнула девушка. — Что живёте вместе только из-за детей…
— Ага, вот прямо так и сказал: «Из-за детей»? — Ирина села напротив, стиснув кулаки под столом.
— А не упоминал, как мы в гололёд на санках с горки катались? Как он мне серёжки из проволоки сам делал, когда денег на подарок не было?
Светлана молчала, сжимая платок. За стеной послышался смех близнецов — они играли в «Монополию», оставленную на столе.
— Уходи, — вдруг сказала Ирина. — Пока я добрая.
На следующий день Ирина шла в больницу, сжимая в руках термос с куриным бульоном. За спиной семенила Светлана, упрашивая взять её с собой.
— Тётя Ира, я просто хочу убедиться…
— Я тебе не тётя! — огрызнулась Ирина, но девушка продолжала идти следом, как преданный щенок.
У входа их остановила медсестра Лидия Петровна, подруга Ирины со времён работы в аптеке.
— Это кто? — бдительно спросила она, указывая на Светлану.
— Племянница, — солгала Ирина, замечая, как девушка нервно теребит рукав кофты.
Дмитрий лежал в полупустой палате, с ногой в гипсе и сеткой на сломанном ребре. Увидев жену, слабо улыбнулся:
— Ир, ты как…
Она молча поставила термос, разглядывая его лицо в жёлтых синяках. Таким она его не видела никогда — беспомощным, прикованным к капельнице.
Даже когда он терял работу в кризис, даже когда хоронили его отца — всегда был опорой.
— Дима… — голос предательски дрогнул. — Кто такая Светлана?
Его глаза округлились. За дверью послышался шорох — видимо, «племянница» прильнула к щели.
— Ты о чём?
— О ребёнке! О твоём осеннем плане развода! — Ирина швырнула на тумбочку пачку салфеток. Они рассыпались, как белые голуби.
Дверь распахнулась. Светлана, бледная, шагнула вперёд:
— Где мой Дима?! Это не он!
Тишину разрезал вой сирены за окном. Ирина медленно повернулась, видя, как муж хватается за сердце, а девушка тычет в телефон фотографией: на экране молодой человек с татуировкой дракона на шее целовал Светлану в щёку.
— Это… — Ирина прищурилась, вспоминая соседа снизу. — Дмитрий Сергеевич, инженер из 12-й квартиры!
Смех поднялся из глубин души, горький и очищающий. Она смеялась, пока слёзы не залили лицо, пока Светлана не присоединилась к рыданиям, а настоящий Дима не позвонил в колокольчик, вызывая медсестру.
История раскручивалась, как клубок. Настоящий соблазнитель оказался бывшим одноклассником Дмитрия — тем самым татуированным соседом, который, спасаясь от беременности любовницы, дал ей случайный адрес.
— Представляешь, он хотел сбежать в Сочи! — возмущалась Ирина подруге Марине за чашкой кофе в кафе «У Анфисы». — Говорит, «заболел» внезапно, а сам билеты уже купил!
Марина, владелица салона красоты, хлопнула ладонью по столу:
— Да я бы ему такие косички заплела, что до пенсии не распутает!
Светлана тем временем, поселившись временно в гостевой комнате Ирины, помогала с близнецами. Неожиданно оказалось, что девушка — талантливый художник. Её рисунки животных на стенах детской стали семейным достоянием.
— Мама Ира, — как-то вечером сказала Светлана, разбирая документы на алименты. — Вы как святая. Мне бы вашу силу…
— Сила, детка, появляется, когда за спиной двое детей и ипотека, — усмехнулась Ирина, поправляя одеяло на спящем Артёме.
Через год, когда маленький Егорка Светланы сделал первые шаги, Ирина устроила вечеринку.
В их доме собрались все: медсестра Лидия Петровна, участковый Максим Викторович (которому Ирина когда-то вылечила гайморит народными средствами), даже «исправившийся» отец ребёнка — теперь он работал на двух работах и исправно платил алименты.
— Вы бы видели, как он дрожал, когда Ирина пригрозила рассказать его новой пассии про алименты! — хохотала Марина, разливая вино.
Дмитрий, обняв жену за талию, шептал на ухо:
— Прости, что втянул тебя в эту историю…
— Молчи, — прижала она палец к его губам. — Благодаря тебе у нас теперь няня-художник и персональный юрист.
На кухне Светлана учила близнецов рисовать единорогов. За окном, над рекой Светлой, расцветал закат, окрашивая старый мост в золотые тона.
Жизнь, как мозаика, сложилась из осколков — тревожных, смешных, неожиданных — в новую картину.
