Но где же взять эти «в меру» и «достаточно». Ведь недоступности никогда не бывает в меру, а денег всегда недостаточно.
Всеми прелестями незамужней девицы Ирина наелась уже сполна. И перешла тот рубеж, когда готова была выйти замуж за любого, лишь бы поменять статус. Уже позади остался период поиска и становления, романы с женатыми и разведенными, случайные связи и ненужные знакомства. Сейчас она знала, чего хотела. А хотела она замуж за иностранца, и чтоб увез он ее отсюда куда-нибудь в обеспеченную Европу и устроил райскую жизнь в обмен на молодость и любовь.
Сказано — сделано. Фото сделано, письмо написано и анкета заполнена. Готовьтесь, импортные женихи, на ваш суд выставляется еще одна славянская невеста, она отдаст руку и сердце, раскроет свою загадочную душу тому, кто… раньше откликнется и дороже заплатит. Желающий познать загадочную славянскую душу и попробовать молодое тело нашелся быстро. Он был готов оплатить ее перелет, приютить у себя и даже жениться. Он слал любовные письма, по телефонным проводам растекался мед его признаний и обещаний. Ирина отвечала тем же. Они замерли в истоме ожидания.
Проводы назначены на воскресенье. Провожавшие — две ее подружки, тоже девки на выданье, только с «приданым», то есть с детьми. Завтра красивый импортный самолет поднимет ее над землей и перенесет в другое государство. И начнется новая жизнь рядом с надежным, любящим мужем! Но это будет завтра, а сегодня они будут пить шампанское, есть шоколад, мечтать и сплетничать.
— Девчонки, а потом я найду и вам женихов и заберу к себе, — щебетала опьяневшая Ирочка.
— Меня и здесь неплохо кормят, — заметила Марина. Она была умна и зарабатывала на жизнь мозгами. Обналиченные, они стоили немало.
— А я столько не выпью, — сказала Алена, выразительно посмотрев на фото жениха.
Жених, конечно, оставлял желать лучшего. Его узкие раскосые глазки как бы говорили о том, что какая-то монголо-татарская орда, заплутав, прошлась и по Европе, оставив той в подарок подобные экземпляры. Ему уже минуло 33, а он все еще в поисках невесты. То ли привередливый, то ли дефективный. Но Ирочку это не смущало. Же¬них, а тем более импортный — это святое!
— Девочки, я сегодня такой сон видела. Будто я в магазине покупаю бриллианты, их много и они дешевые. К чему это? А впрочем, какая разница. Завтра я покину эту страну навсегда, забуду свое прошлое, как страшный сон, и буду счастлива всем назло!
В ее глазах блестели слезы. Вечеринка закончилась, Ирочка обняла подружек и, чтобы не разрыдаться, поспешила уйти.
— А знаешь, — сказала Марина, когда дверь за Ирочкой закрылась, — бриллианты — это несбывшиеся мечты и неоправданные надежды. Дай Бог ей удачи, но ее сон говорит о другом.
— Поживем — увидим. Понимаешь, человек рождается там, где он сможет лучше всего реализовать себя. И если ты не смог найти себя здесь, не найдешь и там. А, впрочем, она рисковая женщина. Бросить все, чтобы поехать в тридевятое царство и породниться с человеком, которого никогда не видела, — это вызов, — подытожила Алена.
Самолет исправно в нужное время перенес Ирину в нужное место. Европа!
Она шла по другой земле и уже вычеркнула родину из своей жизни. Не было многодетной семьи, средне-специального образования и незаконченного среднего воспитания. Вечно пьяного агрессивного отца и вечно уставшей, забитой матери, любовников-насильников-обидчиков, предательств, унижений, обид, нужды, отчаяния. Ничего не было! Вот сейчас идет по аэропорту молодая, красивая женщина без прошлого. У нее есть на¬стоящее и будущее, в котором ее ждет счастье.
Свадебное утро началось нестандартно. Будущий муж зашел в спальню, поприветствовал друга и лежащую рядом с ним невесту. Мужчины ушли решать организационные вопросы, а Ирина стала собираться к росписи. Одела коротенькое платьице, уложила волосы, освежила черты лица неброским макияжем. Длинные стройные ноги, осиная талия, кокетливые кудряшки. Только блеска в глазах нет и чувств никаких: ни го¬речи, ни разочарования. Одна только глубокая тоска.
С тех пор, как она впервые вступила на шведскую землю, прошло три месяца. Тогда она шла по аэропорту радостная, в ожидании предстоящего счастья и искала глазами суженого. Узнала сразу.
Он глядел на нее оценивающе и улыбался. Ханс ей понравился, а кому бы не понравился человек, который хочет сделать тебя счастливой? Они обнялись, сели в машину и поехали домой. За окошком мелькали шведские пейзажи, но Ирина их не замечала. Она прильнула к мужчине и наслаждалась ощущением нужности и защищенности.
Дом был добротный и красивый и добавлял привлекательности его хозяину. Ханс распахнул дверь и сказал: «Мой дом — твой дом, моя мать — твоя мать, твои проблемы — мои проблемы». Сколько лет она ждала этих слов!
Началась новая жизнь. Они познали друг друга, а зрелому мужчине и взрослой женщине есть что сказать. В перерывах между сексом ездили в супермаркет и покупали всякую всячину. Когда любимый уезжал на работу, Ирина раскладывала по вазочкам виноград, клубнику, ананасы и еще какие-то неизвестные ей доселе фрукты, включала музыку и очень сожалела, что никто не видит ее благополучия. И она начинала писать письма на Родину.
«Девочки, если вам скажут, что за границей жить плохо, не верьте, это рай еще при жизни!» Ей хотелось всячески ублажать любимого. На те деньги, которые он оставлял ей на мелкие расходы, Ирина ку¬пила ткань и сшила ему халат. Жених был удивлен и обрадован. А невеста спешила стать женой. Она вычищала квартиру, готовила обеды и ужины, каждый день вносила что-то новое в жизнь заядлого холостяка. В посте¬ли она тоже инициативу брала на себя и делала ему хорошо всяческими известными ей способами. Когда он воз¬вращался уставший с работы, Ирина спешила утащить его куда-нибудь поразвлечься — в дискотеку, бар или бассейн. Ей хотелось всего сразу: любви, развлечений, замужества.
Но чем дальше, тем Ханс становился холоднее. Он уже не спешил домой, а все чаще оставлял невесту в одиночестве. Сократил расходы и совершенно не заговаривал о свадьбе.
Срок окончания визы приближался неумолимо. Если он не женится, она не сможет остаться. Ирина изучала шведский, знакомилась с традициями и обычаями, наблюдала за женщинами, как бы примеряя на себя их жизнь. Женщины сплошь были некрасивые, так что Ирина была в центре внимания и чувствовала себя королевой. Однако Ханс передумал становиться ее королем и сказал об этом за неделю до отъезда. Ее истерика еще раз убедила его в правильности решения.
Но невеста была привлекательна, и Хансу не хотелось отпускать ее просто так и он решил сделать презент другу Хокану, который давно пускал слюни, глядя на лакомый кусочек. Хокан был классическим неудачником, которого бросали женщины, подставляли друзья, а работодатели регулярно увольняли.
Поэтому в свои 45 лет он был разведенным, безработным и дружил с Хансом. Когда Ханс предложил ему фиктивно жениться на Ирине, чтобы та смогла остаться, у Хокана от радости «в зобу дыханье сперло». Он не сомневался, что за подобную услугу славянская невеста расплатится натурой и дал добро на брак.
Церемония бракосочетания была до банальности про¬ста. «Готовы ли вы? Согласны ли вы? Распишитесь и будь¬те счастливы». И все. Ни одного родного лица, ни одного знакомого слова. После торжественной церемонии все спустились в бар отметить событие. Правда, после первой же рюмки забыли, по поводу чего собрались. Ханс не скрывал радости. Свобода! Хокен тоже не грустил, такую женщину заполучил! И только Ирина чувствовала себя лишней на собственной свадьбе. Ей почему-то вспомнилась другая свадьба, на которой она была «посаженной невестой». Это было в ее прошлой жизни, но память неумолимо воспроизводила эпизоды той свадьбы.
Это была большая любовь. Она любила своего разводного офицера, как может любить человек, не знавший в детстве тепла и заботы. Любила целых три года и целых три года ждала предложения. Предложение он сделал, но не ей, и отправился на свадьбу из их еще не остывшей постели. Она узнала об этом последней. А затем ее экс-суженый решил отпраздновать столь важное событие на работе. А так как супруга была занята, а свадьба без невесты не свадьба, Ирина стала «посаженной невестой». Ее усадили рядом с бывшим любовником в центре стола и веселились до упаду. Ей казалось, что она сидит на раскатных углях, а вокруг кровожадные зрители ждут, когда она сгорит заживо.
И вот теперь вторая свадьба. И она опять фиктивная: невеста без места, а рядом жених, купивший ее за пособие по безработице. Прелести семейной жизни не заставили себя долго ждать. Ирина переселилась в однокомнатную квартиру нового мужа, которую он делил со своей беременной дочкой. По утрам никто никуда не уходил. Сидеть сто килограммовой туше было тяжело, поэтому он все время двигался по комнате, харкал, чихал, а после еды отрыгивал. Общаться они не могли, у них не было общего языка. Не было и общих интересов. Вернее, общий интерес был: он хотел ее, а она хотела остаться в Швеции. Чтобы убить время, Ирина спала. А муж в это время ходил вокруг нее, присматривался, принюхивался. Иногда дотрагивался, а затем звонил Хансу и хвастался: дела идут на лад, я ее потрогал. Женщина слышала сквозь сон и презирала его.
Когда становилось невмоготу, Ирина шла к Хансу. В его доме она чувствовала себя значительно лучше, они ели качественную еду, занимались любовью и смеялись над Хоканом. Для Ханса это была связь, которая ему ничего не стоила и ни к чему не обязывала. Он вернул даже те деньги, которые потратил на билет. По сути, он продал ее другу, но эта странная женщина продолжала ходить к нему и ублажать. Пожалуй, славянская душа оказалась даже слишком загадочной для шведов. А Ирина никак не могла понять настоящую мужскую дружбу, которую демонстрировали Ханс и Хокан. Хокан был бесконечно благодарен другу, он даже не мечтал, что может получить такую изумительную игрушку. Молоденькая (на 20 лет моложе), хорошенькая, а главное, цены себе не знает. Он приглашал жену в бар и оповещал всех знакомых, что выводит жену в свет. Ирина наряжалась, красилась и шла на смотрины. Ей нравилось, когда на нее смотрят, тем более любой выход — это шанс на новую встречу. Но как только она с кем-то знакомилась, вмешивался Ханс и требовал деньги за ее билет. Он вел себя как ее хозяин и собственник.
Ирина продолжала жить у Хокана, терпеть его свинские привычки, и отказывать в его законном праве. Когда в одно¬комнатной клетке становилось нечем дышать, шла к Хансу, но уже даже не заниматься любовью, а убирать его дом. Он платил за это деньги. Она настолько упала в его глазах, что он уже держал ее за прислугу. Ирина скатывалась все ниже и ниже. Ее использовали и выбросили, но жизнь продолжалась, и она не могла испариться сама по себе. Чтобы уехать, нужны были деньги, а их не было. Молодая женщина бесцельно бродила по улицам, ее уже не умиляла их красота и не возбуждали витрины магазинов. Она отчетливо поняла, что чужая здесь и никому не нужна. Однажды, устав от долгого, бесцельного хождения по городу, Ирина прибрела к Хансу, то ли по привычке, то ли по глупости. Его не было дома. Она опустилась на ступеньки и так и осталась сидеть, как при¬блудная собака, которой некуда идти.
Около часу ночи вернулся Ханс из казино, пьяный и уставший. Увидев бывшую невесту, он стал кричать и гнать ее. Женщина лишь устало сказала: «Мне некуда идти». «Хорошо, подожди здесь», — сказал он и исчез в проеме своей двери. Через несколько минут вышел с ключами и отвел ее в соседний дом, в котором шел ремонт, и любезно раз¬решил там переночевать. Кругом была стружка, ободранные обои, разбитые стекла, мусор. Ирина нашла кладовку, постелила туда какие-то грязные тряпки и улеглась на них. Уже засыпая, подумала: когда квартиру отремонтируют, сюда въедет какая-нибудь фрау и будет спать на мягких перинах и батистовом белье и даже не оценит, что имеет.
Проснувшись и отряхнувшись, Ирина отправилась к Хансу за своими вещами. Она решила, наконец, вернуться. Однако бывший возлюбленный отвел ее к мужу, которому рассказал, что Ирина только ему отказывает в близости. Оскорбленный муж стал требовать развод. Они стояли перед ней — любовник, так и не ставший мужем, и муж, так и не ставший любовником. Она стояла перед ними — фиктивная жена и брошенная любовница. Шведская семья не получилась. Она не имеет права быть здесь счастливой с другим. Пусть уезжает. И не на самолете. Это дорого. У них есть друг, он отвезет ее на машине.
Ирина почувствовала, что она сходит с ума. Она кинулась к Хокану, но живая масса весом в 100 килограмм оттолкнула ее. Женщина отлетела к столику и опрокинула стоявшие там ножи. Она схватила эти ножи и с криком бросилась на обидчиков.
Западники придумали теорию «пеленочного детерминизма», из которой следует, что славяне с детства очень туго пеленают своих детей и ребенок до поры лежит, не сопротивляясь обстоятельствам, а когда с него снимают пеленки, он наверстывает упущенное. Этим объясняется воинственность славян.
Вероятно, Ирина слишком долго терпела. Лимит терпения был исчерпан. И сейчас эта хрупкая женщина крушила шведов со страшной силой. Когда полиция вбежала в квартиру перед их взором предстала живая картина: на полу в истерике билась, как раненая птица, молодая женщина. А два здоровых мужика трясущимися руками убирали осколки стекла и посуды. Это были осколки разбитой жизни.
— Я не хочу жить! — кричала Ирина. Странно, но она кричала по-английски. А жить она действительно не хотела ни в России, ни в Швеции. Она не хотела жить в ми¬ре, который ее не принимал, в котором ей не было места и где для нее не осталось любви.
Полицию не интересовало количество любви на душу населения, и Ирину доставили в больницу. Проснувшись утром, она с удивлением рассматривала свое новое жилище. Белые палаты, кровати на колесах, двери не закрываются. Очень уж услужливый медперсонал и какие-то странные больные. Когда к ней подошел негр и сказал: «Сестра, мне так не хватает секса», — она с ужасом поняла — психушка.
В коридоре стоял телефон. Ирина набрала номер: «Ханс, забери меня отсюда!»
— Конечно, любимая, я все для тебя сделаю.
«Ага, боится, значит, уважает», — злобно подумала женщина.
Наивная, она и не предполагала, что закон на ее стороне, а над «мальчиками» нависла опасность. Она приехала здоровая выходить замуж, о чем в письмах писал ей «жених» Ханс. А через несколько месяцев она уже в психушке. Криминал налицо. Тут пахло хорошей денежной компенсацией. Но у Ирины, видно, притупилось обоняние.
Последние две недели она провела в загородном доме для жертв семейного насилия. У нее была отдельная комната с телефоном, видом на природу и трехразовое питание. И никто не ходил из угла в угол, не кашлял и не требовал выполнения супружеских обязательств. Не нужны были деньги и работа, не нужен был даже муж. Интересно, а можно получить визу на вечное проживание в доме жертв насилия?
Самолету потребовалось столько же времени, чтобы доставить ее обратно на родину. Девка вернулась. Выданье продолжается.
Елена РОГ из книги «Подарок Судьбы»
