Спустя неделю Тамаре позвонила Лариса Ивановна с работы.
Беседа с главврачом оказалась короткой — выяснилось, что свекровь жаловалась, будто невестка тайно присваивает лекарства. — Тамара Сергеевна, — выразил недоумение Павел Викторович. — Что за нелепость говорит ваша свекровь? — Прошу прощения, Павел Викторович.
Это семейные разборки.
Я отказалась финансировать их покупку новой квартиры, вот и мстят. — Понятно.
Не волнуйтесь, я ей ясно дала понять.
Но предупредите, что если подобное повторится, я обращусь в полицию за клевету. — Благодарю за понимание. — Да не за что.
Вы — наш лучший специалист, я не позволю обидеть вас.
Дома Тамара поведала мужу о звонке.
Олег покраснел от гнева: — Это уже перебор!
Я им сейчас же позвоню! — Не стоит.
Пусть сами разбираются со своими проблемами. — Но они же портят твою репутацию! — И что с того?
Павел Викторович им не поверил.
Никто не поверит.
Моя репутация безупречна за пятнадцать лет работы.
Однако Лариса Ивановна на этом не остановилась.
Она начала обзванивать общих знакомых, рассказывая, какая ужасная невестка у неё. Мол, выгоняет стариков на улицу, не даёт встречаться с внучкой, морит голодом.
Знакомые, конечно, передавали эти сплетни Тамаре.
Та лишь улыбалась: — Пусть говорят.
Кто меня хорошо знает — не поверит.
А остальные меня не волнуют.
Кульминацией стала попытка Валерия Михайловича прийти в школу за Машей и забрать её якобы на день рождения бабушки.
Девочка, предупреждённая родителями, отказалась идти и позвонила маме.
Тамара приехала через пятнадцать минут. — Валерий Михайлович, вы в своём уме?
Пытаетесь похитить ребёнка? — Это моя внучка!
Имею право! — НЕ ИМЕЕТЕ!
Если ещё раз такое случится — я подам заявление! — Ты не посмеешь! — Проверьте.
Охранник школы Милован уже вызвал полицию.
Валерию Михайловичу пришлось ретироваться, чтобы не создавать себе проблем.
Вечером состоялся серьёзный разговор. — Олег, это уже выходит за все пределы, — Тамара ходила по комнате. — Твои родители совсем с ума сошли! — Я знаю.
Я с ними поговорю. — НЕТ!
Никаких разговоров!
Завтра идём к юристу и оформляем запрет на приближение! — Тамара, может, не стоит так резко? — Нужно!
Они пытались похитить ребёнка!
Что дальше?
Подожгут квартиру? — Не преувеличивай… — Я НЕ преувеличиваю!
Я защищаю свою семью от неадекватных людей!
Олег сдался: — Хорошо.
Завтра к юристу.
Но до юриста дойти не успели.
Утром позвонила Светлана: — Олег, Тамара, срочно!
Родителей задержали! — Что?
За что? — удивился Олег. — Они пытались оформить кредит на ваше имя!
Подделали документы!
Банк заподозрил мошенничество и вызвал полицию!
Тамара и Олег обменялись взглядами. — Едем, — твёрдо сказала жена.
В отделении полиции царила суета.
Лариса Ивановна плакала, Валерий Михайлович кричал про связи и звонки «куда надо».
Следователь, молодой парень по имени Андрей, выглядел измученным: — Вы Ковалёвы?
Проходите.
Ваши родители, — он кивнул на Олега, — пытались взять кредит в три миллиона на ваше имя.
Подделали подписи, предоставили подложные справки о доходах. — Мы их простим, — поспешил сказать Олег. — Не нужно возбуждать дело. — Это не в ваших руках, — покачал головой следователь. — Банк подал заявление.
Это мошенничество в крупном размере.
Статья серьёзная. — Но они же наши родственники… — начал Олег. — И что?
Закон одинаков для всех.
К тому же, это не первая попытка.
На Ларису Ивановну и Валерия Михайловича возбудили уголовное дело, но благодаря возрасту и отсутствию судимостей им дали условный срок.
После приговора родители обиделись на Олега и Тамару, словно не они сами совершили преступление, а дети довели их до этого.
Олег сначала переживал и винил себя, но со временем понял: подделка документов была обдуманным поступком, и сожалеть о случившемся не имеет смысла.
Родители замкнулись в своей трёхкомнатной квартире, прекратили общаться даже с Светланой, виня во всех бедах «эту змею Тамару».
А тем временем семья Ковалёвых впервые за три года смогла накопить на полноценный отпуск — Маша счастливо укладывала вещи в чемодан, предвкушая поездку к морю, Олег изучал варианты отелей, а Тамара, глядя на мужа и дочь, улыбалась: наконец-то они могли жить своей жизнью, не оглядываясь на чужую ненасытную жадность.
