Мужчина стоял в приёмном отделении пологового дома, сгорбив плечи. В его руках не было цветов, как это обычно бывает, когда встречают рожениц с младенцами.
Его потрескавшиеся и искусанные губы были крепко сжаты. Не так Артемий представлял себе встречу долгожданного наследника. Ох, совсем не так!
Так долго он мечтал о сыне, о мальчике. И вот медсестра выносит ему свёрток, перевязанный голубой лентой, и, не глядя в глаза, осторожно передаёт в руки.
Ей самой не по себе. Обычно, когда она передаёт ребёнка, поздравляет счастливых отцов, но в данной ситуации слова поздравления прозвучали бы кощунственно.
Медсестра молчит. Ей хочется, чтобы мужчина побыстрее ушёл, забрав младенца. А Артемий не торопится. Прижал к себе мальчугана, а в уголке глаз заблестела слеза. Оглядывается по сторонам, будто не верит, ему кажется, что вот-вот появится мама его сына.
Только она не появится, об этом знают и молодая медсестра, и сам Артемий. Ему уже объяснили про осложнения, возникшие при родах, про то, как остановилось сердце Оксаны, про бесполезные попытки его запустить.
— Зато ваш сын родился здоровым. Крепкий, сильный мальчик, — сказали Артемию, будто это могло утешить.
Артемий слишком сильно прижал к себе малыша, завёрнутого в байковое одеяло и перевязанного голубой лентой. Тот зашевелился, замяукал. Мужчина очнулся. Надо уходить.
Бедная медсестра уже не знает, куда девать глаза, так ей не по себе. Она ведь ни в чём не виновата. А кто тогда виноват? Он сам! Это он настаивал на рождении третьего ребёнка. Оксана не хотела. Она устала. Устала быть одной.
Артемий работал дальнобойщиком, и рейсы ему попадались очень прибыльные, так как мужчина был на хорошем счету. Жили они с женой неплохо, в достатке. Две дочки подрастали.
А Оксана жаловалась, что устала быть одна. Артемий купил хорошую, дорогую машину. Оксана опять недовольна. Говорит, ей не машина нужна, а муж.
Когда забеременела третьим, хотела сделать аборт. Но Артемий запретил. Запретил, уж очень ему хотелось сына. Вот он, сын, в его руках. А что теперь с ним делать без Оксаны?
Работу придётся менять, это ясно. С тремя детьми на руках в рейс не уедешь. Всё-таки добилась Оксана того, чего хотела. Добилась своей смертью.
Артемию хотелось завыть. Завыть, зарыдать, но он держался. На руках младенец, и ещё нужно готовиться к похоронам. Оксану надо проводить в последний путь достойно, а значит, нельзя позволять себе эмоции.
Дома Артемия ждала Дарья — подруга умершей жены. Раньше мужчина был с ней неласков. Дарья его раздражала. Вечно крутилась в их доме, потому что своей семьи не было.
Артемий выговаривал Оксане и просил, чтобы хотя бы в его присутствии Дарья не приходила. И только сейчас Артемий понял, как был несправедлив к полной подруге жены. Дарья была первой, кто прибежал, узнав о трагедии.
Пока Артемий находился в оцепенении и не мог осознать случившегося, она взяла на себя заботу о его дочерях.
Девочки ещё малы. Одной семь, другой пять. И, если честно, Артемий, который постоянно был в разъездах, не знал, как с ними обращаться.
Артемий добрался до дома, а мальчик совсем раскричался. Его плач напоминал мяуканье котёнка. Мужчина догадался, что малыш голоден. А что делать? Чем его кормить?
Ошеломлённый известием о смерти жены, Артемий не подумал о таких вещах. Зато подумала Дарья. Она уже купила и бутылочки, и детское питание. Тут же забрала младенца из рук Артемия.
— Ой, какие мы маленькие, плачем, — сюсюкала женщина, разворачивая одеяльце. — Ой, Артём, посмотри, какой он светленький. Ни на тебя, ни на Оксану не похож. А это что у нас на щёчке? Грязь, что ли?
Артемий смотрел на мальчика, которого распеленала Дарья, пока она пыталась оттереть что-то с его белой щёчки. Малыш был светлокожий, с очень светлым пушком на голове.
На Артемия точно не похож. Он смуглый, черноволосый, да и Оксана была тёмненькая. Дарья так яростно тёрла щёку ребёнка, что мужчина испугался.
— Ты сейчас дырку в нём протрёшь. Ему же больно. Дай-ка я посмотрю. Да это и не грязь вовсе. Родимое пятнышко.
На секунду у Артемия мелькнула мысль, что ребёнка могли перепутать в роддоме. Откуда у них такой светленький, да ещё и с родимым пятном на щеке? Мысль промелькнула и исчезла.
Мальчик требовательно плакал и хотел кушать. Дарья взялась за это, а Артемию сказала:
— Ты о сыне не переживай, я с ним побуду. Наверное, перееду к вам на время. Тебе же сейчас не до детей.
Артемий будто очнулся, отвёл глаза от жадно сосущего из бутылочки малыша. Издал тяжёлый вздох.
— Да, Дарья, спасибо тебе огромное. Поеду в ритуальное агентство. И поминки, наверное, сразу надо заказать.
— Да, я знаю одно место. Там недорого.
— Не надо, — нахмурился Артемий, — не надо там, где недорого. Я не собираюсь экономить на похоронах Оксаны.
— Но, Артём, у тебя на руках трое детей. Тебе ещё их поднимать. Деньги пригодятся.
— Есть у меня деньги, — резко бросил Артемий. — На всё хватит.
Деньги у него были. Не зря он из рейсов не вылезал. Дом построил добротный, большой, машину купил, и сбережения имелись. Всё мечтал когда-нибудь уйти из дальнобойщиков, открыть свой автосервис. И вот тогда, думал он, заживут они с Оксаной и детьми!
Сын по крови
Артемий стоял в приемном покое родильного отделения, сгорбив плечи. В его руках не было цветов, как у других мужчин, которые приходили встречать своих жён с новорождёнными детьми. Его потрескавшиеся и искусанные губы были плотно сжаты. Он совсем не так представлял себе встречу с долгожданным сыном. О нет, совсем не так!
Столько лет он мечтал о наследнике, о своём мальчишке, и вот теперь медсестра несёт ему аккуратно завернутый свёрток, перевязанный голубой лентой.
Она осторожно передаёт его в руки, даже не поднимая глаз. Ей самой неловко. Обычно в такие моменты она поздравляет счастливых отцов, но в этой ситуации слова поздравления казались бы кощунственными. Медсестра молчала, ей хотелось, чтобы мужчина поскорее ушёл, забрав ребёнка. Но Артемий не спешил.
Он крепко прижал к себе младенца, а в уголке его глаз заблестела слеза. Он растерянно озирался по сторонам, будто надеялся, что вот-вот появится мать его ребёнка. Только этого не случится – об этом знали и молодая медсестра, и сам Артемий.
Ему уже объяснили, что во время родов произошли осложнения, что сердце Татьяны остановилось, и все попытки врачей вернуть её к жизни оказались напрасными.
— Зато ваш сын абсолютно здоров. Крепкий, сильный малыш, — сказали Артемию, будто эти слова могли хоть немного облегчить его боль.
Он слишком сильно прижал к себе младенца, завернутого в байковое одеяльце. Мальчик заворочался и тихонько заплакал. Артемий опомнился. Пора уходить.
Бедная медсестра не знала, куда девать глаза, так ей было неловко. Ведь она ни в чём не виновата. А кто тогда виноват? Он сам! Это он настоял на рождении третьего ребёнка. Татьяна не хотела. Она устала. Она не справлялась с одиночеством.
Артемий работал дальнобойщиком и получал хорошие рейсы, потому что его ценили как отличного специалиста. Жили они с женой в достатке, растили двух дочек. А Татьяна всё жаловалась, что ей тяжело быть одной. Артемий купил ей дорогую машину, думал, что так решит проблему. Но Татьяна всё равно была недовольна. Ей нужен был не автомобиль, а муж.
Когда она снова забеременела, хотела сделать аборт. Но Артемий запретил. Запретил, потому что ему очень хотелось сына. Вот он, сын, лежит у него на руках. Но что теперь делать без Татьяны?
Работу придётся менять, это очевидно. Как теперь ездить в рейсы, когда на руках трое детей? Татьяна добилась своего – только своей собственной смертью.
Хотелось выть. Завыть, зарыдать, ударить кулаком в стену. Но Артемий держался. Ему нужно было готовиться к похоронам. Он должен похоронить Татьяну достойно. А значит, сейчас нельзя позволить эмоциям взять верх.
Дома его ждала Светлана — подруга Татьяны. Раньше Артемий не жаловал её. Светлана его раздражала. Всё время крутилась в их доме, хотя своей семьи у неё не было. Артемий даже просил жену, чтобы в его присутствии.
⸻
Сын по крови
Дома его ждала Светлана — подруга Татьяны. Раньше Артемий не жаловал её. Светлана его раздражала. Всё время крутилась в их доме, хотя своей семьи у неё не было. Артемий даже просил жену, чтобы в его присутствии подруга не появлялась.
И только теперь он осознал, как был несправедлив. Светлана оказалась первой, кто примчался, узнав о трагедии. Пока Артемий находился в ступоре, она взяла на себя заботу о его дочерях. Девочки были ещё маленькие. Одной семь, другой пять. И если честно, он, вечно пропадавший в рейсах, толком не знал, как с ними обращаться.
А теперь вот ещё и младенец на руках…
Мальчик заплакал. Артемий растерялся. Он не подумал, что сыну нужно будет питание. Светлана подумала. Она уже купила бутылочки и детское молоко. Подошла, уверенно взяла малыша у него из рук.
— Ой, какие мы крохотные, — шептала она, снимая с него одеяльце. — Ну что ты, не плачь, сейчас покормим…
⸻
Артемий смотрел, как Светлана ловко управляется с младенцем. Егор уже не плакал, обхватив крошечными ручками бутылочку.
— Ой, какой же он светленький! — удивлённо проговорила Светлана, разглядывая малыша. — Ни на тебя, ни на Таню не похож… А это что у него на щечке?
Она аккуратно провела пальцем по коже мальчика.
— Это не грязь, случайно?
Артемий нахмурился. Светлана слишком сильно тёрла щеку ребёнка, пока он не заскулил.
— Ты сейчас дырку в нём протрёшь! Дай сюда…
Он аккуратно отодвинул подругу жены и посмотрел на щёку сына. Маленькое родимое пятнышко в форме капельки…
Странно.
Секунду Артемий всматривался в личико младенца, и в его голове мелькнула дикая мысль: а если его перепутали в роддоме?
Мальчик слишком светлый. У него ни единой черты, похожей на него или Таню…
Но мысль ушла так же быстро, как и появилась. Ребёнок был голоден. Артемий не стал загоняться.
Теперь у него трое детей. Без жены.
Похороны Тани прошли, как в тумане.
Приехали родственники, соседи, знакомые. Единственная сестра Артемия, Вероника, на похороны не смогла. Она уже несколько лет жила в Киеве, работала в крупной компании. Вместо себя она прислала деньги и дала брату наставление по телефону:
— Держись, брат. Теперь ты один. Но у тебя есть дети. Ты так хотел сына. Теперь у тебя есть сын. Дай ему всё тепло, всю любовь…
