– Ирина, как всегда, что-нибудь приготовит… – раздался голос Алексея, когда он отвечал родственникам, глядя на пустой холодильник.
Я решила не готовить, а занялась учётом съеденной еды.
Распахнула дверь холодильника и на мгновение остановилась, всматриваясь в пустоту.
На средней полке стояла одна банка с рассолом, в которой плавал последний огурец.
Рядом лежал засохший кусочек сыра и небольшой пакет майонеза – больше ничего.
Провела пальцем по холодной поверхности полки.
Ещё вчера здесь стояли большая кастрюля с борщом, котлеты, аккуратно завернутые в фольгу, и контейнер с салатом.
В морозильной камере оставался только лёд и одинокий пакет с укропом, замороженным ещё в августе.
В коридоре зазвонил телефон, Алексей снял трубку, а я осталась на кухне, вытирая уже и так чистый стол и ловя отдельные фразы разговора. – Да, мам, привет… Да, конечно, помним… Нет-нет, ничего не планировали… Что, и Наташа тоже приедет?
Отлично… Я застыла с тряпкой в руке, знакомое неприятное ощущение сжало живот. – Конечно, приезжайте.
Да, Ирина что-нибудь вкусненькое приготовит, как всегда… Положила тряпку на стол.
Его слова прозвучали так, будто я была не женой, а просто частью семейного механизма с функцией «приготовить что-нибудь вкусное».
Он повесил трубку и осторожно посмотрел на меня.
Его взгляд упал на пустую полку, где ещё недавно стоял медовик.
Всего две недели назад я провела полдня, возясь с ним по маминому рецепту: раскатывала тончайшие, как бумага, коржи, варила заварной крем, собирала торт и посыпала крошкой.
За столом Тамара Сергеевна, его мать, взяла небольшой кусочек, попробовала и, обращаясь к сыну, сказала: – Вкусно, конечно, Лёша, но очень сладко.
В нашем возрасте нужно следить за сахаром… Сестра Наташа добавила с лёгким сочувствием: – Мама, ну что ты, Ирина старалась… наверное.
Это «наверное» прозвучало как тихий приговор.
Торт остался на столе, надкусанный, став символом напрасно потраченных усилий.
И вот теперь холодильник снова пуст, но на этот раз холод ощущался внутри меня.
Свекровь не ест магазинную химию, а муж приглашает её к пустым полкам.
Я составила список самых дорогих продуктов: пусть эта традиция теперь ударит по его карману. – Что значит «купи еду для твоих родственников»? – нарушила молчание.
Алексей опустил взгляд, руки в карманах, будто искал там, на полу, спасительный выход. – Ну… мама… Наташа… ты же знаешь.
Придут… неудобно, если стол пустой. – Неудобно – это когда меня ставят перед фактом, – открыла дверцу холодильника, демонстрируя результат чужого аппетита. – Это, Лёша, не неудобство, а закономерность.
Он почесал затылок. – Ну… семейные традиции… – Семейные традиции… У нас в семье тоже были традиции.
Гостей встречали тем, что есть в доме, радовались им, а не трудились ради них, словно на заводской столовой.
Ещё была традиция приходить с маленьким тортиком.
Он переступил с ноги на ногу, будто больше не знал, что сказать. – Хорошо, если у нас такие гости, нужно подготовиться.
Я взяла с полки красивый блокнот в кожаной обложке, который он когда-то подарил, и хорошую ручку.
Мои движения были неспешными.
Это не было началом истерики, а подготовкой к продуманной операции. – Диктуй, что твоя мама любит.
Он удивлённо поднял на меня глаза, в которых мелькнуло облегчение, словно шторм утих. – Ну… говяжья вырезка, только с центрального рынка у тёти Маши, помнишь? – Помню, та, что по тысяче за килограмм, или можно что-то попроще? – Ах, только та… Дальше. – Творог… деревенский 9%, который утром привозят в лавочку у парка. – Есть.
Лёша, а почему твоя мама не ест магазинный творог? – Ну… там химия. – Понятно, химия.
Что ещё?
