И моего отца тоже.
Тамара Анатольевна долго всматривалась в сына, затем глубоко вздохнула. — Ты очень похож на меня, — произнесла она. — Такой же прямой.
Но жизнь редко укладывается в твёрдые рамки. — Значит, я ошибаюсь? — спросил он.
Она покачала головой. — Не могу сказать.
Однако я знаю одно: предательство разрушает всё вокруг.
И тех, кто предаёт, и тех, кто пытается это оправдать.
В этот момент раздался стук в дверь.
Илья вздрогнул, словно ожидал этого.
На пороге появился отец.
Он выглядел постаревшим по сравнению с несколькими днями назад, плечи были опущены. — Нам нужно поговорить, — сказал он.
Они устроились в гостиной, как в детстве, когда отец учил его играть в шахматы.
Только теперь не было ни спокойствия, ни доверия. — Я не собираюсь оправдываться, — начал Виктор Николаевич. — Я сделал свой выбор. — Ты разрушил семью, — возразил Илья. — Семья была разрушена задолго до этого, — ответил отец. — Просто вы этого не замечали.
Тамара Анатольевна поднялась. — Хватит, — сказала она. — Я устала слушать оправдания.
Мне нужен не ответ, а покой.
Она ушла в спальню, оставив их одних.
Илья посмотрел на отца и вдруг осознал: перед ним чужой человек. — Я не смогу с тобой разговаривать, — сказал он.
Прошло несколько месяцев.
Время не излечивало, оно лишь притупляло боль, делая её глухой и постоянной, словно старый шрам.
Илья жил один.
Квартира, когда-то наполненная голосами и движением, стала тихой и строгой.
Он привык приходить домой поздно, включать свет лишь в одной комнате и долго сидеть в кресле, глядя в темноту.
С матерью он виделся часто.
Тамара Анатольевна словно сжалась, стала тише и осторожнее в речи.
Она подала на развод без скандалов и объяснений.
Виктор Николаевич переехал к Наталье Михайловне, и это знание резало Илью, но уже без той ярости, что была раньше.
Осталась лишь горечь.
Однажды позвонила Ольга. — Мне нужно забрать кое-какие вещи, — сказала она сухо.
Он не стал отказывать.
Когда она пришла, Илья увидел перед собой женщину, которая давно смирилась с произошедшим. — Ты всё ещё считаешь себя правым? — спросила она, застёгивая сумку. — Я думаю, что не смог бы жить иначе, — ответил он.
Ольга усмехнулась. — А я считаю, что ты испугался жизни. — Возможно, — сказал Илья. — Но я не боялся самого себя.
Она хотела возразить, но промолчала.
У двери она остановилась. — Мама с Пашей счастливы, — бросила она напоследок. — Надолго ли, — спокойно ответил он.
Дверь закрылась, и на этот раз Илья не ощутил пустоты.
Было лишь ощущение завершённости.
Весной он поехал с матерью на кладбище, к могиле её родителей.
Возвращаясь, они долго сидели в парке.
Тамара Анатольевна вдруг сказала: — Знаешь, я благодарна тебе.
Если бы не ты, я бы так и жила в иллюзии.
Он сжал её руку. — Ты заслуживаешь большего, мам. — И ты тоже, — ответила она.
В тот день Илья понял: любовь — это не оправдание любых поступков, а ответственность за боль, которую причиняешь.
Он потерял многое, но сохранил главное — способность видеть правду и оставаться верным себе.
Когда вечером он вернулся домой, квартира уже не казалась пустой.
Она стала пространством новой, ещё не прожитой жизни.
И в этой жизни не было места лжи, даже той, что прикрывается красивым словом «любовь».
