— Мы в суд обращаться будем и квартиру делить станем! — громко заявила свекровь, удобно устроившись на ступеньках крыльца.
Ольга заботливо сняла перчатки и закинула их в карман своего медицинского халата. День в поликлинике выдался изнурительным — сезон простуд, бесконечный поток больных, постоянные жалобы на кашель и жар. После развода работа стала для нее единственным источником опоры, хотя иногда усталость казалась невыносимой. Женщина потерла виски, пытаясь унять нарастающую головную боль. — Ольга Сергеевна, вы сегодня прямо истощены, — с сочувствием заметила Татьяна из регистратуры. — Возможно, перед дорогой вы хотели бы немного чаю?
— Благодарю, Татьяна Сергеевна, но я лучше поеду домой, — мягко ответила Ольга, улыбаясь. — Хочу успеть до темноты приехать и еще немного в огороде поработать. После развода Ольга решила приобрести небольшой дом в пригородной деревне. Знакомые часто выражали скепсис, мол, женщина сорока трех лет, одна, зачем ей такое хозяйство! Но Ольга ни разу не пожалела о своем выборе. Светлый, надежный дом, четыре сотки земли, покой вечера — все это дарило ей ту долгожданную гармонию, которую она не ощущала раньше.
Автобус мягко качался на ухабах дороги, и Ольга оперлась лбом о холодное стекло. В душе скреблась тревога — накануне появился Игорь, сообщив, что возвращается с вахты. А значит, снова наступят эти сложные недели их совместного существования.
«Жить с мужчиной, который не муж, но ведет себя по-хозяйски — это странно», — подумала Ольга, выходя на своей остановке.
Знакомство с Сергеем произошло благодаря Нине Ивановне, бывшей пациентке. Однажды она привела его к Ольге на прием и между делом сказала:
— Вы бы с моим Игорем познакомились, Ольга Сергеевна. Хороший он, хозяйственный. Работает на вахте, мастер на все руки. И вообще не пьет!
Ольга вначале не восприняла это всерьез, но спустя пару месяцев на районном празднике заметила высокого мужчину с грустными глазами. Они заговорили, и именно спокойная уверенность Сергея пленила ее, в отличие от бывшего мужа, постоянно занятого и сбегающего к молодой секретарше с отговоркой, что дело только в работе.
Год они встречались. Сергей приезжал во время перерывов в вахте, помогал по хозяйству. Потом так получилось, что он остался жить с ней. Его вещи ограничивались двумя чемоданами — парень говорил, что не стоит собирать материальные ценности, лучше накапливать воспоминания. Однако проблемы постепенно нарастали. Ольга ускорила шаг, листва под ногами хрустела, отдавая тревожным звуком. Подойдя к калитке дома, она остановилась: на ступеньках сидела та самая Нина Ивановна, мать Сергея, с какой-то тряпкой в руках, которую она напряженно перетирала пальцами.
— Здравствуйте, Нина Ивановна, — улыбнулась Ольга, стараясь быть приветливой. — Игорь где сейчас?
— Здесь меня зовут Екатерина Михайловна, — неожиданно твердо произнесла женщина. — Нина — это когда я в Кременчуге жила. А тут я — Екатерина. И не забудьте отчество.
У Ольги на мгновение застыла мысль — мать Сергея всегда казалась простой и доброжелательной, но сейчас в голосе звучала холодная и властная интонация.
— Игорь отправился на рыбалку, — не стала ждать ответа Екатерина Михайловна. — А я решила недельку у вас погостить, посмотреть, как живете.
Сергей появился поздним вечером, пахнущий костром и рыбой. Он обнял Ольгу и виновато сказал:
— Не сообщил про маму? Она позвонила, что приедет, когда я уже собрал удочки. Ты не возражаешь?
— На неделю, говорила… — пожал плечами Ольга.
Прошедшая неделя превратилась в месяц. Затем Екатерина Михайловна сообщила, что останется до весны, чтобы помогать вести хозяйство. К весне вопросы о ее возвращении в Кременчуг уже не звучали вовсе.
Ольга наблюдала молча, как дом меняется. Новые шторы на окнах — «эти занавески, Ольга, портят тебе цвет, не видишь?». Перестановка мебели — «так энергия лучше циркулирует». Посуду, которую Ольга берегла, отодвинули на дальнюю полку — «твои кременчугские привычки!». — Игорь, может, поговоришь с мамой? — однажды решилась спросить Ольга.
Сергей вздохнул:
— Мамка у меня крепкая женщина, с тяжелым характером. Потерпим немного, она ведь только по доброте старается. И Ольга мирилась. Ведь спорить толку не было — дом оформлен на нее. А свекровь… вернее, мать Сергея — всего лишь гостья.
Со временем Ольга заметила, что на себя она берет все расходы: коммунальные платежи, продукты, даже одежду Сергею покупала, когда его зарплаты задерживались. А задержки случались регулярно.
— После следующей вахты, — пообещал Сергей, — купим тебе новую плиту. Эта уже старая совсем.
— Скоро начнем копить на машину, — говорил в другой раз. — Только долги сначала рассчитаю. Но ни новой плиты, ни сбережений так и не появилось. Деньги Сергея исчезали быстро, а спросить, куда они уходят, Ольга боялась.
Когда Сергея отправили на длительную вахту — три месяца на севере — Ольга даже вздохнула с облегчением: наконец-то появится передышка от чувства дисбаланса в отношениях. Она и представить не могла, что Екатерина Михайловна примет решение остаться в доме и дальше.,— Куда же я должна ехать? — с удивлением сказала женщина. — У меня здесь всё уже устроено. Я записалась к местным врачам, хожу в церковь. Нет, Ольга, я остаюсь здесь.
И тогда начался настоящий кошмар.
Екатерина Михайловна будто с цепи сорвалась. Вставала в шесть утра и начинала громко шуметь на кухне, стучала кастрюлями, хлопала дверцами шкафов. Как только Ольга уходила на работу, свекровь бралась за бесконечные телефонные разговоры с знакомыми.
— Живу у сына и невестки, — слышалось Ольге, когда она возвращалась домой и стояла у дверей. — Помогаю им по хозяйству, а то Ольга никак не женщина, не хозяйка. В доме ни порядка, ни достатка. Игорь с ней мучается, столько лет так…
Руки Ольги дрожали от обиды, но она старалась сдерживаться. «Ещё два месяца, — думала она. — Игорь вернётся, и я с ним серьезный разговор проведу».
Однажды вечером после работы Ольга пришла домой и не смогла открыть калитку — новый замок не подходил к её ключу.
— Екатерина Михайловна, — позвала она, постучавшись в окно, — откройте, пожалуйста!
Свекровь вышла неспешно, с видом хозяйки.
— Ах, Ольга! Замок заменила, да? От воров, знаешь, в Кременчуге всё чаще стали воровать, — важничая, она достала ключ из кармана передника. — Не пугайся! Это просто чтобы лишних не пускать. А у меня ключ есть.
В ту ночь Ольга не могла сомкнуть глаз. В собственном доме она ощущала себя чужой, незваной гостьей. «Так дальше продолжаться не должно, — думала, глядя в потолок. — Это же мой дом, купленный на мои деньги после страшного развода. Почему я позволяю какой-то посторонней женщине вытеснять меня из моей жизни?»
На следующий день, собрав всю смелость, Ольга постучалась в комнату свекрови.
— Екатерина Михайловна, нам нужно поговорить, — голос дрожал, но звучал решительно. — Это больше не может продолжаться. Дом мой, и я прошу вас… уйти.
Свекровь на мгновение замерла, затем медленно вышла на крыльцо, достала сигареты — привычку, о которой Ольга узнала только после ее переезда. Закурила, глядя вдаль, и спокойно произнесла:
— Будем обращаться в суд и дом делить! Теперь это — совместно нажитое имущество.
— Что?! — Ольга не могла поверить своим ушам. — Какое совместно нажитое? Дом куплен на мои деньги, ещё до знакомства с вашим сыном!
— Мы докажем, что Игорь вкладывался, ремонт делал, — усмехнулась Екатерина Михайловна. — У меня все чеки есть. И свидетели найдутся. Игорь последние два года тут жил, значит, ведётся совместное хозяйство.
— Мы даже не расписаны! — почувствовала, как голова кружится.
— А штамп в паспорте — всего лишь бумажка, — пожал плечами свекровь. — Сейчас и гражданские браки приравнивают через суд… Подумаю, с кем из адвокатов поговорить — есть у меня человек хороший.
Ольга стояла неподвижно. Сначала ей показалось, что слышит не то. В голове мелькало: «Неужели возможно? Они хотят забрать мой дом?» Мысли путались, но что-то внутри вдруг переключилось, отключая волну хаоса.
Екатерина Михайловна тем временем ходила по крыльцу и говорила:
— Игорь с тобой жил — значит, сожительство. Я давно здесь живу. Вот сад подстригала, — кивнула на куст шиповника, который она оборвала настолько, что тот напоминал обглоданный веник. — Значит вложились. Значит — у меня доля!
Ольга не стала спорить. Она повернулась и вошла в дом, закрыв дверь за собой. Руки слегка дрожали, но мысль была ясна. Подойдя к шкафу, женщина достала папку с документами, разложила на столе: договор купли-продажи, выписки из банка о перечислении денег за дом, старые фотографии — как выглядел дом до её переезда, с протекающей крышей и облупленными стенами.
Свекровь подглядывала в окно:
— Ольга, что ты делаешь? Мы же можем всё решить мирно!
Ольга молчала, взяла телефон и уверенно набрала номер.,— Здравствуйте, полиция? В моём доме находится человек, который отказывается уходить и угрожает забрать моё имущество. Да, женщина. Нет, она мне не родственница. Да, без моего согласия сменила замки.
Пока полицейские ехали, Екатерина Михайловна устроила настоящий спектакль для соседей. Она вышла на улицу, села прямо на асфальт у калитки и начала плакать, время от времени вытирая слёзы уголком платка:
— Добрые люди, посмотрите, что творится! Нас изгоняют из нашего дома! Мы столько усилий вложили, душой прикипели! Я ж старая женщина, куда мне теперь идти?
Несколько прохожих задержались на дороге, кто-то начал снимать происходящее на телефон. Ольга стояла у окна, сжимая ладони у губ. Очень хотелось выйти и всем объяснить, что это её дом, что эта женщина — вовсе не родственница. Но внутренний голос советовал: молчи, не влезай в ссору.
Из-за забора показалась Людмила Петровна, соседка, прожившая здесь дольше всех.
— Ольг, держись. Мы всё видим, — тихо произнесла пожилая женщина. — Эту Екатерину давно нужно было поставить на место. Командует, будто барыня.
Эти слова придали Ольге уверенности. Значит, она была не одна, кто замечал ненормальное поведение. Значит, она не сошла с ума, а просто слишком долго была удобна — бывшему мужу, Сергею и его матери.
Спустя двадцать минут приехал патрульный автомобиль. Из машины вышли двое молодых полицейских, внимательно осматриваясь. Ольга вышла на крыльцо с папкой документов в руках:
— Здравствуйте, я вызвала вас. Проходите, пожалуйста.
Полицейские зашли в дом. Ольга спокойно и чётко изложила всю ситуацию, предъявила документы на дом и пояснила, что ни Сергей, ни его мать не зарегистрированы в этом доме.
— А этот человек живёт у вас официально? — спросил старший полицейский, указывая на Екатерину Михайловну, которая теперь стояла в дверном проёме.
— Нет. И я не давала разрешения на постоянное проживание. Гостевой визит затянулся, — ответила Ольга ровным голосом, хотя внутри всё дрожало.
Екатерина Михайловна не выдержала:
— Как же вы не давали?! Кто меня сюда приглашал? Игорь! Мой сын, к слову! Он тут живёт, значит, и я имею право!
— Ваш сын прописан здесь официально? — продолжал полицейский.
— Нет! Но у них отношения!
— А вы расписаны? — обратился он к Ольге.
— Нет. Мы не муж и жена, — тяжело вздохнула Ольга. — Встречались. Иногда он жил у меня.
Полицейский кивнул:
— Значит, это ваша собственность, и именно вы решаете, кто может здесь находиться.
Екатерина Михайловна не намеревалась сдаваться. Она начала кричать, размахивать руками, даже расплакалась по-настоящему.
— Меня на улицу! Женщина изгоняет женщину! В моём возрасте! Позор! Есть у вас совесть? Ольга молчала. Раньше она уступала, поддавалась манипуляциям, позволяла использовать себя. Хватит. Молодой участковый, явно опытный в таких делах, вежливо, но твёрдо обратился к Екатерине Михайловне:
— Гражданка, вы обязаны освободить территорию частного домовладения. Иначе составим протокол о самозахвате имущества, а это административное нарушение.
Екатерина Михайловна замолчала на полуслове, развернулась и молча направилась в дом. Через полчаса вышла с тремя большими сумками.,— Вещи сына я тоже заберу, — сурово произнесла свекровь, не обращая взгляда на Ольгу.
— Пусть сам привезёт их после возвращения с вахты, — спокойно ответила Ольга.
Екатерина Михайловна фыркнула и, бормоча что-то невнятное, покинула территорию. Ольга проводила полицейских, поблагодарила за содействие и закрыла дверь. Затем вышла во двор и тщательно заперла калитку — впервые за полгода — на собственный ключ.
Вечером Ольга устроилась на веранде с чашкой чая, наблюдая, как сад погружается во тьму. Никаких стуков кастрюль, громких телевизоров, никаких приказов и указаний, как ей жить. Тишина окутывала и успокаивала. Ольга закрыла глаза, стараясь впитать ощущение покоя.
«Забавно, как мы порой сами отдаём свою жизнь на разграбление, — размышляла Ольга. — Из страха одиночества, желания быть необходимой, из привычки уступать».
На следующий день позвонил Сергей. Видимо, мама уже всё поведала.
— Ольга? Что ты творишь? — голос звучал сердито. — Мать говорит, что ты её выставила. Серьёзно? Мы же семья…
— Семья? — Ольга усмехнулась. — Сергей, твоя мать заменила замки в моём доме и собиралась отсудить часть моей собственности. Ты это называешь семьёй?
— Да ладно, она просто перегнула палку. Мать упрямая, но быстро остывает… — Игорь, — внезапно почувствовала Ольга, как внутри неё воцаряется покой и ясность, — можешь забрать свои вещи. Дом не приют, и я устала содержать двух взрослых.
— Ты шутишь? Из-за какой-то ссоры? — в голосе Сергея звучало искреннее удивление. — Я скоро вернусь, всё наладится!
— Нет, Игорь. Не из-за ссоры, — Ольга смотрела на зелёные всходы в огороде. — Просто я поняла: так не хочу больше жить. Быть чужой в своём доме. Ключи оставь у Людмилы Петровны, когда заберёшь вещи.
Сергей долго пытался убеждать, но Ольга перестала слушать. Она осознавала, что дом вновь её. Не потому что она сражалась — а потому что вернула себе право голоса и возможность решать, как ей жить.
Через неделю на неизвестный номер пришло сообщение: «Мы всё равно подадим в суд!» Ольга не стала отвечать. Пусть идут. Дом был приобретён задолго до знакомства с Сергеем, все документы оформлены. Нет никаких общих приобретений, счётов и доказательств «совместно нажитого».
Суд не состоялся. Да и если бы состоялся — нечего было бы делить. Ни с умом, ни по закону.
Ольга снова привыкала к жизни в одиночестве. Иногда вечерами прижимала лёгкая тоска, но с утра просыпалась с чувством свободы. Свободы жить по своим правилам, ходить по своему дому без оглядки на чужие требования.
Однажды в поликлинику зашла Людмила Петровна.
— Ольг, как ты? — спросила соседка, пока Ольга измеряла ей давление.
— Хорошо, Людмила Петровна, — улыбнулась Ольга. — Сад зацвёл, новую малину посадила.
— А он… не появлялся?
— Приезжал забрать вещи, когда меня не было. Тихо.
Людмила Петровна покачала головой:
— Эх, Ольг, сколько таких… Думают, что если женщина одна, значит — слабая. А ты молодец, не дала им на шею садиться.
Ольга улыбнулась. Теперь в доме воцарился порядок. Без них. И это был самый справедливый раздел.
