— Ирина, нам нужно поговорить.
В кухне царило молчание. Ирина с легким стуком опустила чашку с остывающим чаем и внимательно взглянула на мужа. Каждый год их совместной жизни научил её понимать оттенки его голоса — от радостных до усталых, но этот тон был совершенно новым. Чужим. Таким, от которого внутри всё обрывается. Так говорят, когда собираются сказать что-то непоправимое.
— Слушаю, — её голос прозвучал хрипло.
Дмитрий сел напротив, положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. Его поза казалась неестественной, будто отрепетированной перед зеркалом.
— Я подал на развод.
Три слова. Простые, короткие, убийственные в своей прямоте. Ирина моргнула.
— Что?
— Послушай, — Дмитрий говорил ровно, словно зачитывал подготовленный текст. — Тебе тридцать четыре. Жизнь только начинается. Переезд к родителям — не трагедия, они живут в соседнем районе. Думаю, так будет лучше для нас обоих.
Ирина смотрела на его руки. Обручальное кольцо поблескивало в свете кухонной лампы.
— Лучше? — переспросила она. — Для кого лучше, Дима?
— Для всех. Пойми, сейчас самое время начать всё заново. Через пять-десять лет будет сложнее.
— Начать что заново?
— Жизнь, — он пожал плечами. — Построить новые отношения, найти человека, с которым…
— С которым что? — Ирина подалась вперёд. — Договаривай.
Дмитрий отвёл взгляд:
— Ты же понимаешь.
— Нет, не понимаю. Объясни.
— Ирина, давай без драмы. Мы взрослые люди.
— Без драмы? — она усмехнулась. — Хорошо. Давай без драмы. Расскажи, когда ты решил подать на развод?
— Какая разница? Решение принято.
— Мне интересно. Месяц назад? Полгода? Год?
Дмитрий встал, прошёлся по кухне:
— Послушай, я не хочу делать больно. Давай просто…
— Когда ты познакомился с ней?
Он замер у окна:
— С кем?
— С той, ради которой всё это.
— Нет никакой «той». Просто наши отношения себя исчерпали.
Ирина достала телефон, нашла сообщение:
— «Здравствуйте, Ирина. Простите, что пишу, но я должна с вами поговорить. Это касается Димы. Пожалуйста, отпустите его. Я жду ребёнка — мальчика. Мы любим друг друга». Дата — три дня назад. Продолжать?
Дмитрий резко обернулся:
— Ты следишь за мной?
— Нет. Она сама написала. Видимо, совесть замучила.
— Господи, — он провёл рукой по лицу. — Я собирался сказать…
— Когда? После развода?
— Не начинай.
— Что не начинать? — Ирина встала. — Помнишь, как ты говорил, что это судьба? Что мы идеальная пара, потому что оба не можем иметь детей? Как убеждал, что тебе достаточно просто быть со мной?
— Я тогда действительно так думал.
— А сейчас?
— Сейчас всё изменилось.
Ирина подошла к раковине, включила воду. Звук льющейся струи помогал сосредоточиться.
— Знаешь, что самое забавное? — она говорила, глядя в окно. — Последние месяцы ты был такой внимательный, такой заботливый. Я ещё удивлялась — откуда этот всплеск нежности?
— Ира…
— А ты просто пытался загладить вину? Или репетировал перед финальным разговором?
Дмитрий молчал. За окном моросил дождь, капли стекали по стеклу, размывая очертания деревьев во дворе.
— Сколько ей лет? — спросила Ирина.
— Двадцать шесть.
— Молодец. Почти на десять лет младше меня.
— Дело не в возрасте.
— Конечно. Дело в ребёнке.
Она выключила воду и повернулась к мужу:
— Помнишь, как мы познакомились?
Дмитрий промолчал, но Ирина продолжила:
— Это было в парке на Чистых прудах. Я читала книгу на скамейке, а ты подошёл спросить время. Хотя на руке у тебя были часы.
— Ира, зачем сейчас это вспоминать?
— Затем, что ты три месяца добивался моего внимания. Приходил в кафе, где я обедала. «Случайно» оказывался в том же кинотеатре. Дарил цветы. Помнишь, что я тебе сказала после первого свидания?
— Помню, — он отвернулся к окну. — Что не можешь иметь детей.
— Именно. Я сразу предупредила тебя, чтобы не тратить время. А ты…
— А я сказал, что это судьба.
— Потому что у тебя плохая наследственность по отцовской линии, и врачи не рекомендовали заводить детей. Как удобно всё сложилось, правда?
Дмитрий развернулся к ней:
— Я не врал. У меня действительно проблемы с…
— С чем? С совестью?
— Не смей! — его кулак с грохотом обрушился на стол, расплескав чай из чашки. — Не надо делать из меня монстра. Думаешь, я не мучаюсь?
— Мучаешься? — Ирина подалась вперед, не отводя взгляда. В её голосе звенела сталь. — Семь лет, Дима. Семь лет ты рассказывал мне сказки про идеальную пару, про судьбу, про родственные души. А оказалось, что всё это время… — она осеклась, словно задохнувшись от горечи собственных слов.
— Я не знал!
— Чего ты не знал, Дима? Что можешь стать отцом? Или что встретишь женщину помоложе?
Он опустился на стул:
— Я правда думал, что не могу иметь детей.
— И не проверял это семь лет?
— Зачем? Мы же были счастливы.
Ирина рассмеялась. Смех получился хриплым, каким-то чужим:
— Были. Ключевое слово — были. А сейчас что?
— Сейчас всё изменилось.
— Потому что она беременна?
— Не только.
— А почему ещё?
Дмитрий молчал, разглядывая свои руки.
— Ты её любишь? — спросила Ирина.
— Не знаю.
— Как это — не знаешь?
— Так. Не знаю. Всё сложно.
— Что тут сложного? Либо любишь, либо нет.
Он поднял голову:
— Ты правда хочешь это обсуждать?
— Да, хочу! Хочу понять, почему мой муж, с которым мы прожили семь лет, вдруг решил всё разрушить!
— Я не разрушаю! Я…
— А что ты делаешь?
— Строю новую жизнь.
Ирина подошла к холодильнику, достала бутылку воды. Руки дрожали, но она справилась с крышкой.
— Новую жизнь, — повторила она. — Без меня.
— Пойми, ребёнок — это…
— Чудо? Счастье? Смысл жизни?
— Да.
— А я?
— Что ты?
— Я для тебя кто? Ошибка молодости? Промежуточный вариант?
Дмитрий встал:
— Не передёргивай. Ты была моей женой, которую я…
— Любил? — она усмехнулась. — Так сильно любил, что изменял?
— Я не хотел делать тебе больно.
— Поэтому врал?
— Поэтому молчал.
— И сколько бы ещё молчал, если бы она не написала мне?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Я собирался сказать…
— Когда?
— Скоро.
Ирина отпила воды. Горло сжималось, каждый глоток давался с трудом.
— А она знала, что ты женат?
— Да.
— И всё равно…
— Всё равно.
— Красивая история любви, — Ирина поставила бутылку на стол. — Женатый мужчина и молодая разлучница. Прямо сериал.
— Перестань.
— Что перестать? Говорить правду?
— Язвить.
— А как мне реагировать? Плакать? Умолять тебя остаться?
Дмитрий провёл рукой по волосам:
— Я же говорю — давай без драмы.
— Без драмы? — Ирина качнула головой. — Хорошо. Давай без драмы. Когда ты планируешь съехать?
— Я снял квартиру. Могу забрать вещи завтра.
— Уже снял? Предусмотрительно.
— Ира…
— Что?
— Я хочу, чтобы мы остались друзьями.
Ирина замерла. В кухне стало так тихо, что слышно было, как капает вода из крана.
— Друзьями? — переспросила она. — Серьёзно?
— Да. Мы же взрослые люди.
— Взрослые люди… — эхом отозвалась Ирина. — Знаешь, Дима, иди-ка ты к чёрту со своей дружбой.
— Не груби.
— А как мне с тобой разговаривать? Вежливо благодарить за семь лет вранья?
Она отошла к окну. Дождь усилился, по стеклу бежали струи воды.
— Я ведь верила тебе, — сказала она тихо. — Каждому слову верила. Когда ты говорил про судьбу, про то, что мы идеальная пара. Когда утверждал, что тебе не нужны дети.
— Тогда я так и думал.
— А сейчас?
— Сейчас всё изменилось.
— Да, ты уже говорил, — она обернулась. — И что дальше?
— В смысле?
— Ну, какой у тебя план? Женишься на ней?
Дмитрий поморщился:
— Давай не будем…
— Нет, давай будем! — Ирина резко развернулась к нему, и в её голосе прорезался металл. — Давай, поделись своими планами! Нарисуй мне эту чудесную картину: юная жена, первенец, уютный дом… Всё как в глянцевом журнале, да? — она произнесла последние слова с такой едкой иронией, что Дмитрий невольно отшатнулся.
— Прекрати истерику.
— Это не истерика. Это интерес к твоему будущему.
— Ирина…
— Что? Скажешь, я не имею права спрашивать?
— Имеешь. Но…
— Но что?
— Но это всё уже неважно.
Она кивнула:
— Неважно. Как и я, да?
— Я этого не говорил.
— А что ты говорил? Что жизнь в тридцать четыре только начинается? Что переезд к родителям — не трагедия?
— Именно.
— А ты не подумал, что мне не нужно начинать новую жизнь? Что меня устраивала старая?
Дмитрий встал:
— Послушай…
— Нет, это ты послушай, — перебила его Ирина. — Знаешь, что самое противное? То, как ты всё это преподносишь. Будто делаешь мне одолжение.
— Какое одолжение?
— Уходишь сейчас, а не через десять лет. Типа, заботишься о моём будущем.
— А разве нет?
— Нет! Ты заботишься только о себе. О своём будущем ребёнке. О своей новой жизни.
— Неправда.
— Правда, Дима. Самая что ни на есть правда.
Она подошла к столу, взяла свою чашку с остывшим чаем:
— Забирай вещи и уходи.
— Прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас.
— Ира…
— Что ещё?
— Я не хотел, чтобы так вышло.
Она поставила чашку в раковину:
— А как ты хотел? Чтобы я благословила вас? Пожелала счастья?
— Нет, но…
— Но что?
— Но мы могли бы расстаться по-человечески.
Ирина рассмеялась:
— По-человечески — это как? Пожать друг другу руки и пожелать удачи?
— Почему нет?
— Потому что это фальшь, Дима. Такая же фальшь, как твоя забота о моём будущем.
Она открыла шкаф, достала большой пакет:
— Держи. Сложишь самое необходимое. За остальным приедешь завтра.
— Спасибо.
— Не за что. Ключи оставь на тумбочке.
Дмитрий взял пакет:
— Я позвоню насчёт времени.
— Не надо. Просто напиши сообщение.
Он кивнул и вышел из кухни. Через несколько минут хлопнула входная дверь.
Ирина осталась одна. Села за стол, уставилась в пустую чашку напротив. Семь лет. Семь лет общих воспоминаний, планов, надежд. И вот так просто — всё закончилось.
За окном шумел дождь. Обычный осенний вечер превратился в точку невозврата, за которой начиналась другая жизнь. Жизнь без Димы. Без его улыбки по утрам, без его привычки оставлять носки посреди комнаты, без его…
Телефон завибрировал. Сообщение от него: «Приеду завтра в шесть. Можно?»
Ирина написала короткое «ок» и выключила телефон.
Год спустя.
Ирина возвращалась с работы поздно. Ноябрьский вечер окутал город промозглой сыростью. Она шла от метро, размышляя о предстоящих выходных. Мама звала на дачу — собирать последние яблоки, но погода не располагала к садовым работам.
У подъезда она заметила знакомую фигуру. Дмитрий переминался с ноги на ногу, держа в руках букет.
— Привет, — сказал он, делая шаг навстречу.
Ирина остановилась:
— Привет. Что ты здесь делаешь?
— Жду тебя.
— Зачем?
— Поговорить хотел.
Она посмотрела на часы:
— Давно ждёшь?
— Часа полтора.
— М-да. Холодно, наверное?
— Есть немного.
Ирина помолчала, разглядывая бывшего мужа. Он осунулся, под глазами залегли тени.
— Ладно, пойдём. Выпьешь кофе.
В квартире родителей было тепло и пахло пирогами. Мама с папой уехали на дачу на неделю, оставив дочери полные контейнеры с едой.
— Проходи на кухню, — сказала Ирина, разуваясь. — Я сейчас.
Она переоделась в домашнее, умылась. В зеркале отражалось спокойное лицо женщины, которой уже не больно.
На кухне Дмитрий сидел за столом, вертя в руках чайную ложку.
— Растворимый будешь? — спросила Ирина. — Или сварить?
— Растворимый.
Она включила чайник, достала чашки:
— Как дела?
— Паршиво.
— Что так?
— Всё… сложно.
Ирина поставила перед ним чашку:
— Рассказывай.
— Ребёнок не мой.
Она села напротив:
— В смысле?
— В прямом. Лена призналась, что забеременела от другого.
— Когда призналась?
— Месяц назад. Я настаивал на генетическом обследовании малыша, а она… — он махнул рукой. — Короче, разругались. Ну и выяснилось.
— Хм.
— И всё?
— А что ты хочешь услышать?
— Не знаю. Хоть что-нибудь.
Ирина отпила кофе:
— Ребёнок здоров?
— Да, вроде.
— Ну и хорошо.
— Хорошо? — Дмитрий подался вперёд. — Ты понимаешь, что она меня использовала?
— Понимаю.
— И тебе нечего сказать?
— А что я должна сказать?
— Не знаю! Возмутиться? Посочувствовать?
Ирина пожала плечами:
— Зачем?
— То есть тебе всё равно?
— Если честно — да.
— Как это — всё равно? — он вскочил, заходил по кухне. — Я же… мы же…
— Что?
— Я ради этого ребёнка всё бросил! Семью, тебя…
— И что теперь?
— Что теперь? — он остановился. — Я вернуться хочу.
Ирина поставила чашку на стол:
— Куда вернуться?
— К тебе.
— Зачем?
— Как зачем? Мы же были счастливы.
— Были.
— И можем снова…
— Нет.
— Почему?
— Потому что мне по-барабану.
— Что?
— По-барабану. Всё, что с тобой происходит — мне по-барабану.
Дмитрий опустился на стул:
— Не верю.
— А зря. Я правда больше ничего не чувствую. Ни обиды, ни злости. Ничего.
— Так не бывает.
— Бывает, Дим. Ещё как бывает.
Она встала:
— Допивай кофе и иди. Поздно уже.
— Ира…
— Что?
— Дай мне шанс.
— Нет.
— Почему?
— Потому что ты для меня — пустое место. Чужой человек.
— Я могу измениться.
— Не сомневаюсь. Только мне это неинтересно.
Он смотрел на неё снизу вверх:
— И всё? Вот так просто?
— Да. Вот так просто.
— А как же наши семь лет?
— Они в прошлом. И там им самое место.
Дмитрий встал:
— Значит, всё?
— Всё.
— И ты даже не подумаешь?
— Нет.
— Совсем?
— Совсем.
Он взял куртку:
— Что ж, я попытался.
— Попытался, — согласилась Ирина. — А теперь иди.
У двери Дмитрий обернулся:
— Знаешь, я правда тебя любил.
— Возможно. Но это уже не имеет значения.
— Для тебя — нет?
— Для меня — нет.
Он кивнул и вышел. Ирина закрыла дверь, вернулась на кухню. На столе стоял забытый букет — белые хризантемы. Она взяла цветы и выбросила их в мусорное ведро.
За окном шумел ноябрьский дождь. Обычный осенний вечер ничего не изменил в её жизни. И это было правильно.
