Мы, конечно, знали, что Славка — человек, любящий жить на всём готовом, но не подозревали, что всё настолько запущено. И ладно бы сам Славка, но мать-то, свекровь моя, куда! Годами потакала ему, а теперь пытается поправить его жизнь за наш счёт. Удобно, ничего не скажешь.
После свадьбы мы с Игорем, моим мужем, несколько лет кочевали по съёмным квартирам, прежде чем смогли себе позволить покупку собственной жилплощади. Никто нам в те годы не помогал — всё сами.
Родители у меня хорошие, заботливые, но малоимущие, так что помощи я и не просила — им бы себя обеспечить на старости лет. Работали мы с Игорем сутками, откладывали каждую копейку, на себе экономили, чтобы насобирать на первоначальный взнос. А как только наконец-то въехали в выбранную нами квартиру, я узнала, что жду ребёнка. И пришлось снова откладывать деньги и на всём экономить.
Не буду лукавить и сочинять, что квартира и ребёнок дались нам с лёгкостью. Тяжело было. Однако мы с Игорем были друг у друга, и благодаря этому выбились в люди. Он всегда меня поддерживал, помогал с ребёнком, а я поддерживала его.
Сейчас Светочке исполнилось пять лет, она ходит в детский сад, а я давным-давно вышла на работу. Не привыкла я дома сидеть, да и хочется побыстрее рассчитаться за квартиру.
Чем скорее мы внесём последний платёж, тем больше денег у нас будет на семью — на одежду, на вкусности, на отдых. А там Светочка в школу пойдёт, а это тоже огромные траты. Может, и о втором ребёнке задумаемся, если с финансами всё будет стабильно.
С Игорем мне очень повезло — он трудяга, каких поискать. Я сама городская, а он из деревни приехал — в университет поступать. А там мы с ним познакомились, влюбились, поженились. Он ни дня без работы не сидел.
Даже когда случались какие-то неприятности вроде сокращений, он моментально находил другую работу, благодаря чему мы ни в чём не нуждались, хоть и не жили на широкую ногу.
А вот старший брат Игоря, Славка, из деревни так и не выбрался. Высшего образования он не получил, средне-специального — тоже, ограничился девятью классами школы. Там же, в деревне, и женился да детей наплодил. Деток у них аж четверо.
Вся эта гурьба проживала вместе с моей свекровью, Надеждой Андреевной. Купить свой дом Славка не мог — не на что. У Марины, жены Славки, за душой ни копейки не было, когда она замуж выходила — сама из бедной семьи, тоже без образования.
Но она нормальная — мы встречались пару раз. Вежливая, хозяйственная. Она, понятное дело, не работала — некогда ей, с четырьмя-то детьми и свекровью на шее: обстирывала всех, готовила, за животными следила.
Славка ей не помогал — только гулял постоянно да пил по вечерам. Я даже не уверена, что у него была постоянная работа. Вроде какие-то деньги приносил, но жили они преимущественно на пособия, которые получали на детей. Не такие уж большие деньги.
Каждый раз, когда Игорь созванивался с Надеждой Андреевной или братом, а потом сетовал мне на то, что в той семье происходит, я малодушно радовалась: как же здорово, что мы из другого теста.
Да, сложно нам, но мы не пропадём. Всегда найдём способ заработать на хлеб с маслом, и ребёнка своего обеспечим, и за квартиру рано или поздно рассчитаемся. Да и сами мы люди хорошие — благодарны жизни за то, что имеем.
Славка же только и делал, что ругал всех и вся: то судьба у него плохая, то жена нерадивая, то мать жить мешает, то дети его объедают, то начальство обворовывает. И это на трезвую голову. Выпив, он становился совсем уж невыносим.
Мы ездили в деревню на праздники — не мог Игорь распрощаться с семьёй, хотя там ему были не очень рады. Подарки привозили, кое-каких деньжат Марине тайком давали — на детей. Она всегда этому очень радовалась и рассыпалась в благодарностях. Суммы были небольшие, но хоть какое-то подспорье.
— Спасибо, — шептала она, чтобы Славка не услышал. А то узнает про деньги, отберёт и пропьёт. А детям одеваться не во что. Их уже и в школе дразнили — оборванцами называли, и это в деревне-то.
Славка по обыкновению бухтел, сидя за праздничным столом и опрокидывая в себя рюмку за рюмкой:
— Эгоисты все. Только о себе и думают. Нет бы помочь!
Кто именно эти загадочные «все» он не уточнял, но, подозреваю, намекал на нас. Однако Игорь давно твёрдо дал понять, что содержать Славку не будет, и что не может себе позволить даже просто материальную помощь.
— Ты же мужик, — говорил Игорь. — Стыдно должно быть, что жена у тебя в обносках сидит, а дети скоро в школу босиком ходить начнут.
— Так ты денег дай, — отвечал Славка, — я и куплю жене новое платье.
— Ага, купишь. Знаю я, куда ты деньги потратишь. Уж точно не на жену.
Надежда Андреевна в такие моменты всегда вмешивалась, чтобы перепалка не перерастала в ссору — начинала шумно хлопотать, сгоняла нас с Мариной с мест и искусственно наводила суету.
Любила она Славку — больше, чем Игоря, хоть я и не могла взять в толк, почему. Я в семье единственный ребёнок, мне делить родительскую любовь было не с кем.
Я Надежде Андреевне не нравилась. Она считала меня очень ленивой, потому что я не хотела оставаться в деревне и помогать по хозяйству. А мне неприятно было в их свинарнике находиться: грязно, городских удобств нет, еда вся жирная, я такое не ем.
Вслух я, конечно, не выделывалась и из вежливости ела по чуть-чуть, а также помогала со стола убрать. На все остальные просьбы я отвечала отказом. Я же в гости приехала, и не по своей воле, а мужа поддержать. Зато как она гоняла бедную Марину! Вечное принеси-подай, Марина за вечер почти не приседала.
После таких праздников я чувствовала себя выжатым лимоном и ещё несколько дней приходила в себя. Игорь морально был посильнее меня, и то по возвращении заваливался спать — восстанавливался таким образом. Не было в той семье места для радости: все ходили вечно недовольные, расстроенные, агрессивные.
Одной только Светочке нравилось в деревне. Она обожала животных и природу, а деревенская обстановка казалась ей необычной и жутко интересной. Но с двоюродными братьями и сёстрами она не ладила — те были постарше и вечно её обижали. Даже отбирали игрушки, возвращать которые приходилось со скандалом.
— Жмоты вы, — гундел Славка, пока его дети заливались рёвом из-за того, что мы отобрали игрушку. — Могли бы и подарить.
— Это любимая кукла Светы, — отвечала я. — А твоим дочкам мы уже подарили кукол, если ты вдруг не заметил.
Мы просили Светочку не брать с собой в гости к бабушке любимые игрушки, но в суете ж разве уследишь, что ребёнок схватил в последний момент и спрятал в рюкзачке?
Жалко мне было этих запущенных детей. Уж как Марина старалась их воспитывать, но росли они озлобленными. И неудивительно — в такой-то обстановке. Брали пример с отца, который считал, что все ему должны. Но сделать мы ничего не могли. Помогать в ущерб себе Игорь сразу запретил.
— Для меня наша семья — в приоритете, — сказал он однажды, когда я заикнулась о том, что той семье новая стиральная машинка нужнее. — Лучше мы этими подачками не сделаем — Славка только на шею нам сядет и ножки свесит. Пусть хоть немного шевелится и какие-то копейки зарабатывает. Что-то с зарплаты останется, что безболезненно можно отдать — тогда Марине по-тихому передадим.
Меня поначалу удивила такая его жёсткость. Молодая я ещё была, сердобольная. Но чем старше становилась, тем больше понимала, насколько Игорь прав и как же здорово, что он у меня такой. Всё в нашу семью, а не в чужую. Наверное. И не мог он другим вырасти — с таким старшим братом. Был бы мягким и жалостливым — задавили бы его.
Как-то раз в нашей семье произошло кое-что печальное. Мне позвонил отец и сообщил, что бабушки — его мамы, — не стало.
— Квартиру она тебе просила отдать, — сказал он. — По документам не успели зафиксировать, но я на тебя её переоформлю.
О квартире я в те дни совсем не думала — была разбита из-за новости о бабушке. Но после проводов, где-то месяц спустя, я начала осознавать, насколько эта квартира нам пригодится. Ведь её можно сдавать, а деньги тратить на наши ежемесячные взносы.
— Сможем быстрее рассчитаться, — обрадовался Игорь, когда я сообщила ему новость. Сразу-то забыла сказать — как-то не до того было. А теперь отец вступил в наследство и мог заняться документами.
Уж не знаю, как Надежда Андреевна об этом прознала — Игорь божился, что никому ничего не говорил. Тем не менее шила в мешке не утаишь, и однажды Надежда Андреевна заявилась к нам на порог.
— Вам есть где жить, поэтому твою наследственную квартиру мы отдадим моему сыночке — Заявила свекровь
Мы и без того были ей не рады — она приехала не вовремя. Мы были уставшие после тяжёлой рабочей недели, да ещё Светочка покашливала, так что моя материнская тревога не давала мне покоя. А тут ещё такие заявления!
— Ваш сыночка, — сказала я, — чужой для меня человек. Ничего я ему не отдам.
— Отдашь, куда ты денешься, — возмутилась Надежда Андреевна. — Ему надо в город перебраться, тогда сразу и работу хорошую сможет найти, и семью содержать начнёт.
— Славка-то — хорошую работу найдёт? — Игорь хмыкнул. — Ему бы для начала перестать ныть, а бросить пить и начать работать нормально на своей текущей работе.
— Ему обстановку сменить надо, Игорёк. Понимаешь же, как это важно.
— Нет, не понимаю, — отрезал Игорь. — Мы с женой сами на ноги вставали, никто нам не помогал. И она правильно сказала: Славка ей никто. Не обязана она ему квартиры дарить.
— Так вы же одна семья! Игорёк, ну скажи ты ей. Нечего жадничать, надо помогать ближним своим.
Я была полностью солидарна с Игорем. Вот если бы Марина решила уйти от мужа и перевезти детей в город, мы бы ей помогли — пустили бы в квартиру, помогли бы с работой. Потому что она, в отличие от Славки, не пропащая — просто привыкла подчиняться мужу и свекрови. Но заниматься благотворительностью и спонсировать человека, которому на собственных детей плевать — нет, Надежда Андреевна, обойдётесь.
Тут-то я и вспомнила, что случайно проболталась о квартире Марине. А она, простодушная и бесхитростная, не понимала, что можно рассказывать мужу и Надежде Андреевне, а о чём стоит умолчать. Ну да я сама виновата. Тоже ведь понимала, что и кому говорю. Просто расстроена была из-за бабушки и особо за языком не следила.
— Ну и наглая же ты деваха, — брякнула Надежда Андреевна, смерив меня презрительным взглядом. — Сколько тебе квартир надо, чтобы богачкой себя почувствовать?
— Не смей оскорблять мою жену в моём доме, — грубо перебил её Игорь. — Ты приехала без приглашения, начала требовать то, что не принадлежит ни тебе, ни мне, а теперь ещё и оскорблениями сыплешь. Это нормально, по-твоему?
— Знаете, Надежда Андреевна, — сказала я, — если уж пришли выпрашивать квартиру для своего сыночки, так стоило бы делать это вежливо. Авось я бы и подумала. А теперь уже поздно.
Меня её оскорбления совершенно не задели. Я-то знала, каким трудом нам досталось всё, что мы сейчас имеем, и сколько ещё труда предстоит впереди. Бабушкина квартира нам очень поможет немного выдохнуть, спасибо ей за то, что подумала обо мне и моей семье. Отец, конечно, и так квартиру бы себе не оставил — он меня любит, — но всё равно приятно, что бабуля обо мне позаботилась.
— Тогда знайте, — заявила Надежда Андреевна, — что теперь вам в моём доме не рады. На праздники я вас больше не жду.
— Да и слава богу, — ответил Игорь. — Мне всегда были эти поездки в тягость.
— Как ты с матерью разговариваешь! — взвизгнула Надежда Андреевна.
— Тебе в нашем доме тоже не рады, — проигнорировав её крик сказал Игорь. — Уходи.
Злобно фыркнув, она схватила сумочку и выбежала из нашей квартиры, не преминув от души хлопнуть дверью. Я проводила её взглядом и вздохнула.
— Марину жалко, — сказала я. — И племянников твоих. В таких условиях живут… кто ж из них вырастет?
— Это уже не наша забота, — ответил Игорь. — И Марина — тоже. Я ей давно сказал, что если захочет уйти от Славки, мы её поддержим и поможем. Но видишь — не уходит, значит, всё устраивает.
— Тут ты прав, — ответила я. — Нужно быть поактивнее — хотя бы ради детей.
Надежда Андреевна крепко на нас обиделась и с тех пор больше не звонила. На праздники нас тоже не приглашали. Славка звонил иногда — то денег просил, то про квартиру спрашивал. Игорь быстро обрывал разговор.
Светочка иногда просилась обратно в деревню, но её энтузиазм быстро испарялся, как только я ловко переключала её внимание на что-нибудь другое.
Жить нам стало легче — отпала необходимость тратить время на дорогу, не приходилось присутствовать в неприятном для нас месте, и Светочку больше никто не обижал. А бабушкину квартиру мы, как и планировали, стали сдавать.
