На следующий день он появился с пышным букетом из двадцати одной розы. Не просто розой, как раньше, а целым ворохом красных, ароматных цветов, украшенных капельками росы на лепестках. Он стал готовить мне завтраки, встречал после работы. Даже начал помогать в магазине — представляете? Сам по собственной инициативе приходил и разгружал коробки с товаром.
— Татьяна, я всё понял, — говорил он. — Ты для меня самая ценная.
И я растворялась в этих словах. Верила. Надеялась, что это — осознание, переломный момент, начало новой жизни. Он стал таким заботливым, внимательным… Обнимал меня по утрам, вечером делал массаж, когда я приходила уставшая с работы. Приносил кофе в постель. Однажды даже сварил суп — правда, пересоленный, но какая разница?
Две недели пролетели как в тумане. Я летала на крыльях счастья, сияла. Подруги заметили:
— Татьяна, ты просто светишься! Это правда, что простила?
— Простила. Он изменился, правда изменился!
Но потом, когда я полезла в тумбочку за деньгами — пора было ехать за новой партией товара — обнаружила: сто тысяч гривен, которые я отложила и пересчитывала вчера, исчезли.
— Алексей, — я не кричала, а голос сорвался в шёпот. — Где деньги?
— Какие деньги, солнышко? — он даже не оторвал глаз от телефона.
— Те, что я на закупку копила. Сто тысяч.
— Ты, наверное, ошибаешься, — пожал он плечами. — Там не было никаких денег.
— Как не было? Я же вчера пересчитывала!
— Значит, положила не туда. Такое с тобой бывает…
И тут во мне прорвалось всё — семь лет обид, лжи и манипуляций вырвались наружу:
— Значит, я забыла? Я? Ты меня совсем за дурачку держишь?
— Татьяна, да что ты так взволновалась? — он наконец оторвался от телефона. — Может, деньги где-то ещё лежат? Давай вместе поищем…
— ХВАТИТ! — схватив подушку, я швырнула её в него. — Хватит врать! Ты опять воруешь!
— Да ты что? — удивлённо распахнул глаза он. — Как ты могла такое подумать? После всего, что было между нами…
— После всего, что ТЫ сделал! — дрожь сотрясала меня. — Убирайся из моего дома! Немедленно!
— Татьяна, милая, ну успокойся…
— Не смей! — я стала снимать его вещи с вешалки. — Не смей называть меня так! Убирайся!
Он попытался меня обнять, чтобы успокоить:
— Солнышко, давай поговорим…
— Руки прочь! — вырвавшись, я потребовала: — Забирай свои вещи и уходи! И чтоб тебя здесь больше не было!
Я хлестала его вещи в коридор: модные рубашки, обтягивающие джинсы, стильные кроссовки — всё куплено на мои деньги. На деньги, которые я зарабатывала, таская тяжёлые коробки, в то время как он «уставал» от своих вымышленных дел.
— Детка, ты же меня любишь…
— Любила. И ненавижу себя за это, — бросила ему в лицо его нелепые модные рубашки. — Уходи! И не смей возвращаться!
На этот раз я не плакала, когда закрывала за ним дверь. Внутри была пустота и странное, злое облегчение — словно я проснулась после долгого кошмарного сна.
Самым сложным оказалось объясняться с родственниками. Когда я выгнала мужа, началось такое…
— Доча, может, помиритесь? — умоляла мама. — Он взял деньги, но у вас же семья, всё общее — деньги общие…
— Мам, он не просто взял, он ВОРОВАЛ. Годами. Всё, что мог утащить.
— Тогда объяснила бы ему, что так нельзя…
Я не стала рассказывать о камерах наблюдения и украденном товаре — зачем расстраивать? Пусть думают, что он просто брал из семейного бюджета.
А вот свекровь… свекровь позвонила, полная гнева:
— Ну что, решила поиграть в принцессу? — в голосе звучала злоба. — Выгнала моего мальчика? Да и слава богу! Мне стыдно было за такую невестку — позор…
Я молча нажала «отбой», заблокировала номер и расплакалась.
Плакала долго — над собой, над своей наивностью, над семью годами жизни, выброшенными на ветер. А потом вспомнила о своих сотрудниках. Теперь у меня три человека в подчинении, от меня многое зависит. Два продавца и кладовщик — им надо кормить семьи, им не до моих слёз.
Я умылась, накрасила ресницы и поехала на склад — там как раз должна была прийти большая партия товара. Работа лечит лучше любых разговоров.
