Сумерки мягко окутывали московские улицы, а в маленькой квартире на пятом этаже старой хрущёвки царила тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов.
Раиса Петровна, 60-летняя женщина сидела на диване, обложенная подушками. Её правая рука в гипсе лежала на коленях, левая нога, тоже закованная в гипс, неудобно вытянулась вперёд. Она смотрела на телефон и ждала, пока на другом конце снимут трубку.
«Наташенька, дочка моя… Как же так?» — думала Раиса Петровна, нервно сжимая выцветший платок. Она всегда верила, что жизнь возвращает всё: добро — теплом, зло — болью. Но сейчас, беспомощная и одинокая, она впервые засомневалась.
Две недели назад её 32-летняя дочь Наталья, женщина с твёрдым характером и вечно усталым взглядом, позвонила в панике. Её пятилетний сын Артём заболел в детском саду: жар, рвота, капризы.
Воспитатели звонили неумолимо, требуя забрать мальчика, но Наталья была завалена работой, а няня, как назло, взяла выходной.
Раиса Петровна в тот момент была на даче — её личном уголке счастья, где запах сырой земли и пение птиц заглушали городскую суету. Она поливала свои любимые астры, когда телефон завибрировал.
— Мам, выручи, пожалуйста! — голос Натальи дрожал. — Артёму плохо, я не успеваю с работы, забери его из сада!
Раиса Петровна замерла с лейкой в руках. Она обожала внука, но в груди вспыхнула старая обида. Год назад Наталья развелась с мужем Олегом, которого Раиса Петровна считала идеальным зятем. «Работящий, заботливый, а Наташа всё испортила!» — не раз повторяла она.
После развода Наталья с Артёмом пожили у неё пару месяцев, и Раиса Петровна не упускала случая напомнить дочери, что та «сама виновата» и «ребёнка без отца оставила».
— Наташа, я на даче, далеко, — отрезала она. — Ты мать, вот и справляйся. Раз родила, воспитывай, а не на меня всё спихивай.
— Мам, я не прошу жить с нами, просто забери его сегодня! — Наталья почти кричала.
— Не ори на мать! — вспылила Раиса Петровна. — Развелась, а теперь помощи просишь? Сама виновата!
Разговор оборвался сброшенным звонком. Наталья, стиснув зубы, договорилась с бывшей няней, заплатив ей двойной тариф. А Раиса Петровна, вернувшись к своим астрам, чувствовала укол совести. «Может, зря я так? Но ведь она сама…»
Теперь, сидя в гипсе, Раиса Петровна сама оказалась в беде.
Позавчера на даче она решила починить прохудившийся навес. «Сама справлюсь, не старуха ещё!» — думала она, взбираясь по шаткой лестнице. Но та предательски качнулась, и Раиса Петровна полетела вниз, прямо на мягкие грядки. Соседи, супруги Соколовы, услышав её крик, бросились на помощь.
— Раиса, ты цела? — кричала Елена Соколова, помогая ей подняться.
— Кажется, жива, — простонала Раиса Петровна, держась за руку.
Виктор Соколов, бывший тренер по лёгкой атлетике, быстро осмотрел её. «Рука сломана, связки на ноге растянуты, но позвоночник, слава богу, цел», — сказал он. Они отвезли её в травмпункт, где Раисе Петровне наложили гипс, а потом доставили в Москву. Виктор даже нашёл соседских парней, которые занесли её в квартиру.
— Раиса, если что, зови, — сказала Елена, оставляя на столе пакет с хлебом и молоком. — Мы рядом.
— Спасибо, вы и так для меня как родные, — улыбнулась Раиса Петровна, но в душе уже набирала номер Натальи. «Дочка не откажет, она же моя…»
Но Наталья долго не отвечала. Один звонок, второй, пятый. Наконец, трубку взяли.
— Мам, что случилось? — голос Натальи был ледяным.
— Наташенька, я на даче упала, с лестницы… Рука сломана, нога в гипсе, приезжай, пожалуйста, — Раиса Петровна старалась говорить спокойно, но голос дрожал.
— Серьёзно? — Наталья помолчала. — А когда я тебя просила Артёма забрать, ты что сказала? Что я сама должна справляться. Ну вот и ты теперь сама.
— Наташа, как ты можешь? Я же твоя мать! — Раиса Петровна почувствовала, как слёзы жгут глаза.
— А я твоя дочь, но тебе это не помешало меня отчитывать, — отрезала Наталья. — У тебя соседи золотые, они помогут. Выкручивайся, как я тогда. Удачи, не хромай.
Трубка замолчала. Раиса Петровна сидела, глядя на телефон, словно он мог объяснить, как её родная дочь могла так поступить.
На следующий день Наталья сидела в кафе с подругой Ириной, помешивая остывший чай.
— Ир, я, конечно, злюсь, но… может, я перегнула? — Наталья теребила салфетку. — Она же мать, в гипсе вся, одна…
— Погоди, — Ирина подняла бровь. — Это та самая мать, которая тебя «плохой матерью» называла? Которая тебя с Артёмом пилила за развод? Наташ, она тебя унизила, когда ты помощи просила. Ты ей теперь ничего не должна.
— Да, но… — Наталья вздохнула. — Она же не чужая. Вдруг ей правда плохо? Я сижу и думаю: а если с ней что-то серьёзное, я себе не прощу.
— А она тебе тогда прощать не собиралась, — парировала Ирина. — Ты же не железная, Наташ. Она тебя довела, вот и получила бумеранг.
Наталья кивнула, но в груди рос ком. Она вспомнила, как в детстве мама пекла ей пирожки с капустой, как учила кататься на велосипеде. Да, Раиса Петровна бывала резкой, но разве это повод бросить её в беде?
Тем временем Раиса Петровна, глотая слёзы, позвонила сестре, Галине.
— Галя, представляешь, Наташка не хочет помогать! — голос её дрожал. — Я в гипсе, еле хожу, а она… Сказала, что это мне за то, что я её с Артёмом не выручила.
— Раиса, ну ты тоже хороша, — мягко, но твёрдо сказала Галина. — Ты её тогда сильно обидела. Она к тебе с душой, а ты её отчитала. Но Наташка — она ж не злая. Дай ей время, остынет.
— А если не остынет? — Раиса Петровна всхлипнула. — Я же не чужая ей…
— Не чужая, — согласилась Галина. — Но и ты подумай, как её вернуть. Может, извиниться? Ты же мать, тебе и начать.
Раиса Петровна задумалась. Она вспомнила, как сама обижалась на свою мать, когда та её отчитывала за выбор мужа. Но потом они мирились, потому что родная кровь — она сильнее обид.
На следующий день Наталья, не выдержав, приехала к матери. Дверь открыла Раиса Петровна, опираясь на костыль.
— Наташа? — её глаза расширились. — Ты… пришла?
— Пришла, — Наталья отвела взгляд. — Не могу я тебя одну бросить, хоть и злюсь. Но давай договоримся: больше никаких лекций про мою жизнь. Я сама разберусь.
— Наташенька, прости меня, — Раиса Петровна шагнула вперёд, забыв про костыль. — Я была не права. Ты хорошая мать, и Артём у тебя замечательный. Просто… я боялась, что ты ошибешься, как я когда-то.
— Мам, я не ты, — мягко сказала Наталья. — Но я тебя люблю. Давай попробуем заново?
Раиса Петровна кивнула, и слёзы, которые она сдерживала, наконец потекли. Они обнялись, и в этот момент обе поняли: бумеранг судьбы возвращает не только боль, но и прощение.
Обиды — как тени, что закрывают свет, но любовь и прощение — это мост, который соединяет сердца, даже если они на время разошлись.
