Она села за стол и попыталась успокоиться. — Хорошо.
— Скажи мне тогда прямо, что я для тебя значу?
Илья оторвал взгляд от телефона и с раздражением взглянул на бабушку. — Какие детские вопросы!
— Бабушка — и всё? — родственница. — Только родственница? — А что ещё?
— Мы ведь не друзья.
— У нас разные поколения, разные интересы.
Вы любите смотреть военные сериалы и обсуждать болезни.
Мне это не интересно. — А помочь близкому человеку тоже не интересно? — Близкому — да.
— А вы ведь просто родственница по крови.
— Близость — не в генах, а в отношениях.
— У нас никаких отношений нет.
Тамара Сергеевна почувствовала, как внутри всё сжалось от боли.
Не сердце болело — а эти слова.
Двадцать два года она любила этого мальчика, растила его, заменяла мать, когда та уходила в запои после развода. — Значит, все эти годы для тебя ничего не значили? — Какие годы?
— Вы меня кормили, поили, одевали.
— Ну, родители обязаны детей обеспечивать.
— Вы же бабушка, значит, содержали внука.
— Это нормально. — Обязаны… — повторила Тамара Сергеевна. — Значит, я была обязана? — Конечно.
— А что, думали, я должен вам всю жизнь?
За то, что меня кормили?
Так всех детей кормят, это не геройство.
Тамара Сергеевна поднялась с места и медленно подошла к окну.
Снаружи шёл дождь, серые облака закрывали солнце.
Она вспомнила, как в такую же дождливую погоду бежала в магазин за памперсами для маленького Ильи.
Мамы дома не было, папа в командировке.
Ребёнок плакал, а подгузников не осталось.
Она промокла до нитки, простудилась, потом две недели кашляла.
Но памперсы купила. — А когда ты в университет поступал?
Кто оплачивал тебе репетиторов? — Родители платили. — Родители денег не давали.
Я тратила свои накопления.
За год репетиторства отдала двести тысяч.
Всю премию за выслугу лет, которую копила.
Илья пожал плечами. — Ну и что?
Это было ваше решение.
Никто не заставлял. — Не заставлял… — Тамара Сергеевна повернулась к внуку. — А любовь кто заставляет? — Что любовь к делу?
Мы о деньгах говорим. — Я тратила деньги из любви.
А теперь прошу помочь тоже из любви.
К себе, к жизни. — Это разные вещи.
— Тогда вы добровольно тратили, никто не просил.
А теперь требуете, чтобы я ломал свои планы.
Тамара Сергеевна подошла к внуку и села рядом на диван.
Он сразу отодвинулся, словно боялся заразиться. — Илья, я умираю.
Понимаешь?
Без операции до Нового года не доживу.
Врач прямо сказал. — Ну тогда сделайте операцию.
Медицина сейчас развита. — На какие деньги?
Пенсия десять тысяч, коммуналка четыре тысячи, лекарства три тысячи.
На еду остаётся три тысячи.
Откуда взять сто тысяч? — Не знаю.
Может, кредит возьмёте. — Мне семьдесят один год.
Какой кредит?
Кто даст? — Тогда просите у государства.
Для этого и существует социальная защита.
Тамара Сергеевна горько усмехнулась.
Сколько кабинетов она обошла, сколько справок собрала.
Везде одно и то же — квоты закончились, ждите следующий год.
А следующего года у неё может и не быть. — Государство не поможет.
Я уже всюду была. — Значит, такая судьба.
Что я могу сделать? — Ты можешь дать денег.
У тебя есть сбережения, сам говорил. — У меня есть планы на эти накопления.
Я не обязан их менять из-за ваших проблем.
Тамара Сергеевна поднялась и направилась на кухню.
Вынула из холодильника торт — покупала к приходу внука.
Дорогой, красивый, с клубникой.
Илья в детстве очень любил такие торты.
Она экономила на всём, лишь бы купить ему сладости. — Торт будешь?
