Не зря говорят, что благими намерениями дорога в ад вымощена. Хотела как лучше — брату помочь. А получила ворох проблем. Ещё и наорал на меня вместо того, чтобы прощения попросить.
Мой брат Тёма на три года меня младше. Семья у нас хорошая: папа с мамой любили друг друга, никогда при нас не ссорились, всегда при деньгах. Они и сейчас — два божьих одуванчика: трогательно ухаживают друг за другом, заботятся.
Я с детства мечтала о такой же семье — полной любви и взаимопонимания. Мужчину мне хотелось похожего на папу: доброго, отзывчивого, смешливого. И самой хотелось походить на маму — милую хохотушку с лёгким характером.
А вот Тёма… с ним всё было непросто.
Харизмой он явно пошёл в нашего отца, но характером — не пойми в кого. Рано связался с дурной компанией, рано начал ухлёстывать за девочками. Мама только и успевала, что подкладывать ему в карманы защиту — чтобы не подцепил чего.
— Перебесится, — считал папа.
Мама в этом сомневалась.
— Да ты посмотри на него, — говорила она. — Уже в школе жалуются, что он девочкам проходу не даёт, соседи его за гаражами с бутылкой видели… в кого он такой? Не в нас же.
И это правда — я ни разу не видела родителей дымящими или пьющими. Они много гуляли, общались с людьми, работали. Понятия не имею, как так вышло, что Тёма будто приёмный.
Я даже спросила об этом родителей:
— А он точно мой брат? Вы его из детдома не брали?
— Да ну что ты, — мама махнула на меня рукой. — У вас вон носы даже одинаковые. Какой уж тут детдом.
Я чувствовала за Тёму ответственность, как старшая, поэтому пыталась помогать ему: то прикрывала перед родителями и учителями, то домашнюю работу за него делала. Мама всегда говорила, что раз я хорошая и умная, то должна брату помогать.
— Обделил Господь нашего сына интеллектом, — вздыхала она. — Всё тебе досталось.
Вообще-то, Тёма был сообразительным, но с возрастом как будто ленился всё больше и больше. В университет он не поступил, предпочёл колледж. Теперь он работал в колл-центре на телефоне, зарабатывал не очень много, даже жилья своего не имел.
Родители предлагали ему помощь с квартирой — хотели оплатить первоначальный взнос, но он отказался на себя долги вешать. Так что нам с моим тогда новоиспечённым мужем тоже достались деньги, хотя изначально мама с папой не собирались помогать.
— Ты в жизни не пропадёшь, — говорили они, — да и муж у тебя толковый. Заработаете. А этот на взнос никогда не накопит.
Таким образом мы довольно быстро рассчитались за квартиру. Мама с папой теперь снова копят деньги — вдруг Тёма одумается и решит обзавестись жильём. Ну а мы с моим мужем Серёжей живём вместе в большой трёшке.
Пару лет назад мы даже смогли купить себе дачу. Счастью моему не было предела. Это был небольшой аккуратный домик возле реки. Мы всё там хорошо обустроили: немного грядок, чтобы иметь свежие овощи на салаты, цветы, газон и малиновые кусты.
Нашему двенадцатилетнему сыну Мише очень нравилось валяться на шезлонге с телефоном или ходить на речку и фотографировать пейзажи. Телефон у него, конечно, был простенький, но своими фотографиями он страшно гордился.
Однажды Тёма позвонил мне с утра и заявил:
— Мне жить негде.
Я в это время была на работе. Закатив глаза, я спросила:
— Ну что опять случилось?
— Да Танька выгнала… мы ж у неё жили. Узнала, что я с её подружкой мучу, и как взбесилась… истеричка. А у меня денег на съём нет.
Я вздохнула. И как только женщины клевали на Тёму? Красивый он, конечно, но кроме внешних данных там больше ничего нет. Поговорить с ним не о чем, чувства юмора у него нет.
Свою сообразительность он тратил на то, чтобы ухитряться строить отношения сразу с несколькими женщинами да на отмазы на работе. Продолжать учиться он не хотел, как-то утруждаться в других сферах — тоже.
— Так я поживу у вас? — спросил он.
— И как долго ты собираешься с нами жить? — спросила я. — Пока новую дурочку не найдёшь?
— Ну… — он замялся, и я догадалась, что именно таков был его план — напроситься жить к очередной девушке и морочить ей потом голову.
— Ладно. Приезжай. Только не прямо сейчас, а вечером хотя бы — мне надо мужа о тебе предупредить.
Позвонить Серёже я смогла лишь через пару часов — на работе была запара, а Тёма со своими проблемами, как всегда, невовремя.
Серёжа вынужденному соседству не обрадовался, но я смогла его уговорить.
— Это ведь родня, — сказала я. — Надо ему помочь. К родителям он жить не пойдёт, да они и предлагать-то не станут. Поживёт немного, а потом сам съедет.
— Ладно, — нехотя согласился Серёжа. — Надеюсь, он не будет нам сильно мешать. Но я не только за это беспокоюсь.
— А за что ещё?
— У нас же сын маленький. Ты, конечно, извини, но твой брат — не лучший пример для подражания.
— Понимаю. Но обещаю — это ненадолго.
Я думала, что мы всей семьёй будем пересекаться только по вечерам после работы. График у Тёмы два через два, так что по выходным мы бы вообще его не видели. Но оказалось, что Тёма работает удалённо. Он сутками торчал дома и вёл себя весьма беспардонно. От нашего сына, которому хотелось ознакомиться с дядей поближе, грубо отмахивался, зато постоянно лез к нам с Серёжей. Мог без стука вломиться в спальню в самый неподходящий момент, и ничуть не смутиться тому, что помешал нам. Торчал в душе по часу. Путался под ногами, когда я делала уборку. Лез под руку, когда Серёжа готовил.
Серёжа стоически всё терпел, хотя я видела, как тяжело ему это даётся. Сам он был единственным ребёнком в семье и не понимал принципа ответственности старших за младших.
— Вам ведь не по пять лет, — говорил он, когда я принималась оправдывать Тёму — дескать, он младший, я должна за ним проследить. — Артём — взрослый мужик, а ни кола ни двора. В чём твоя ответственность? Тогда уж ваши родители несут ответственность за его воспитание, но никак не ты.
Для меня его слова были как белый шум — я просто не могла взять в толк, при чём тут наши родители. Наверное, люди с разным воспитанием никогда друг друга не поймут. Однажды Серёжа даже сказал:
— Хорошо, что у нас один ребёнок. А то ты и ему бы эту мифическую ответственность привила.
Я сперва обиделась, а потом подумала и решила, что Серёжа прав. Конечно, я бы прививала то, чему меня саму научили. И не скажу, что в роли старшей сестры мне жилось очень уж легко. Так что, пожалуй, и правда — хорошо, что сынишка у нас всего один, и второго мы не планировали.
Ещё одним существенным минусом проживания с Тёмой под одной крышей была его шумность. Он очень громко разговаривал. Работа у него была напряжённая — в каком-то банке, отдел по решению проблем с задолженностями. Я бы на такой работе долго не продержалась — не люблю конфликты. А Тёма ничего — чуть ли не цвёл после рабочего дня.
— Как там твоя личная жизнь? — спросила я однажды. Серёжа уже не выдерживал, и я, мучимая чувством вины за доставленные мужу неудобства решила аккуратно намекнуть брату на то, что пора и честь знать. — Не наклёвывается ничего?
— Да все девушки чёт наглые. Ищут принца с квартирой и машиной. — Тёма фыркнул. — Принцев на всех не хватит. Да и сами они, блин, не принцессы. Но ничего, я своё ещё найду.
И так я стала доставать Тёму вопросами каждый вечер и подводить его к мысли о переезде. И вот свершилось.
— Зимой поживу на вашей даче, вы все равно туда не приезжаете — Заявил брат
Мы все вместе в этот момент ужинали. Серёжа обрадовался так шумно и явно, что мне пришлось стукнуть его по коленке под столом — чтобы не обижал моего брата своей чрезмерной радостью.
Хотя Тёме как будто было всё равно.
Мы радостно собрали вещи Тёмы и на выходных отвезли его на дачу. Дом у нас был тёплым, с Интернетом и коммуникациями. Мы бы и сами там с радостью зимовали, если бы не работа. Перед отъездом Серёжа тщательно проинструктировал Тёму на предмет того, что куда класть, чем и как пользоваться. Тёма покивал, и мы, удовлетворённые, уехали.
— Господи, ну наконец-то! — сказал Серёжа, когда мы выехали с участка. — Хоть вздохнём свободно. Очень уж твой брат…
— Беспардонный? — спросила я.
— Ага. Вы как будто в разных семьях росли. Может, родители любили тебя больше, вот он и стал таким?
Я немного поразмыслила, вспоминая наше детство.
— Да нет. Ну, сейчас-то они явно любят меня больше — я не доставляю им столько проблем, как Тёма. Да и сам Тёма, по-моему, их совсем не любит. Ну а в детстве они к нам одинаково относились.
Наша жизнь вошла в прежнее размеренное русло. Было здорово приходить домой и обнаруживать не громко разговаривающего Тёму, сидящего за столом в одних носках и шортах, а тишину и чистоту. Убирать за собой Тёма не любил, так что я морально приготовилась к тому, что после его пребывания на даче придётся начищать плиту и санузел. Но — это была малая цена за моральное и душевное спокойствие.
Так протекли две недели. Тёма с самого отъезда ни разу мне не позвонил и не написал, хотя обычно доставал меня в переписке всякой ерундой. Я сама ему писала и звонила, но он не отвечал.
— Не случилось ли чего? — подумала я вслух, когда Серёжа чистил картошку для приготовления обеда.
— Ну что с ним могло случиться? — попытался он меня успокоить.
— Не знаю, — засомневалась я. — Может, съездим, проверим, как он там?
Серёжа, отложив картофелину, внимательно на меня посмотрел.
— Ты точно за Тёму беспокоишься, а не за дом?
— Сама не знаю, — со вздохом ответила я. — Но с ним как с ребёнком. Если притих, значит, делает что-то нехорошее и надо срочно проверять, чем он занят.
— Ладно. — Серёжа пожал плечами и вернулся к готовке. — На выходных съездим для твоего спокойствия. Хотя я уверен, что он просто получил от нас, что хотел, и забыл.
В субботу, как и договаривались, мы поехали на дачу, а ребёнка оставили с моими родителями. По пути я ещё несколько раз набрала Тёмин номер, но услышала в трубке лишь длительные гудки. «Может, он телефон потерял?» — подумалось мне. Хотя, где на территории дачи можно ухитриться телефон потерять? Разве что в поле или в лесу в окрестностях, но Тёма не особо любил гулять.
Приехав, мы вошли в дом и… обалдели. Дом оказался полон поддатых, спящих вповалку людей. Тут были и мужчины, и женщины, и даже не все из них были одеты. Всюду мусор: пустые бутылки, пакеты, куски засохших булок, какая-то тухлятина. Вонища стояла страшная. Я прикрыла нос рукавом и постаралась дышать через рот.
Тёма обнаружился в нашей спальне. Он валялся в кровати в обнимку с какой-то девицей, и беззаботно дрых. Брезгуя к ним прикасаться, я пихнула Тёму ногой, обутой в сапог. В доме мы в обуви не ходили, но мне стало дурно от одной только мысли о том, чтобы ходить по этой грязище в чистеньких носках.
— Просыпайся, гад! — велела я, продолжая пихать его ногой, пока Серёжа поддерживал меня под руку, чтобы не упала. — А ну, вставай!
— Чё пристали? — пробурчал Тёма.
— Это мой дом, если ты не забыл, — кипя от ярости, громко сказала я. Девица в кровати заворочалась. — Ты что тут за притон устроил? Совсем крыша поехала? Я сейчас полицию вызову!
Слово «полиция» оказалось чудотворным: девица мигом открыла глаза, закуталась в покрывало и ретировалась. Тёма тоже сразу протрезвел и привёл себя в вертикальное положение.
— Ну что за истерика началась? — спросил он.
— Я до тебя две недели дозвониться не могу! — принялась я орать. — Я тебя пожить к себе пустила, одолжение тебе сделала, а ты мне вот так за доброту отплатил?! Тебе кто вообще разрешал распоряжаться домом, в котором ты — гость?!
— Да заткнись уже, — ответил Тёма. — Что ты от меня хочешь?
— Я пойду вытурю всех этих людей, — сказал Серёжа. — Справишься тут с ним?
— Да, родной, — ответила я.
Тёма в ответ на это лишь скривился.
— Валила бы ты, — заявил он. — Теперь тут я живу. Так что нечего заявляться без предупреждения и отчитывать меня, как маленького.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
— Ничего не попутал? — спросила я. — Повторяю, раз ты с первого раза не понял: дом — мой и моего мужа. Ты на него никаких прав не имеешь. Жить я тебя сюда пустила лишь из жалости. А ты ещё смеешь грубить мне. А ну поднимай свою задницу!
Я ухватила его за руку и принялась вытягивать из кровати. Тёма был крупнее и сильнее меня, но ещё он был вялый и несобранный после многих дней беспробудных возлияний. Так что я без труда вытолкала его из дома и швырнула вслед его куртку и сапоги. Там же, во дворе, осоловело толклись все остальные люди, которых по одному выпроваживал мой муж.
— Вещи твои отвезу маме с папой, — сказала я. — Пусть сами с тобой разбираются. А мне надоело.
Тёма, до которого, наконец, дошло, что он стоит по щиколотку в снегу босиком, а его ботинки валяются в сугробе, стал обуваться и начал крыть меня отборной руганью.
— Не уберётесь с участка через десять минут, — сказал Серёжа, — я вызываю полицию. На территории стоят камеры, имейте в виду.
Никаких камер у нас не было, но люди проблем не захотели и стали расходиться, костеря Тёму и нас.
Вещи Тёмы я отвезла родителям. Поставив в коридоре его чемоданы, я сказала:
— Больше с братом я нянчиться не буду. Помогать ему меня не просите. Я пыталась быть ему хорошей старшей сестрой, но он умеет только гадить. Хватит с меня.
— Да что ж за горе, а не ребёнок, — вздохнула мама. — Оставляй вещи, дочка, мы с ним как-нибудь разберёмся.
— Да выгоните его к чёртовой матери, пусть разбирается сам, — сказала я. — Мне просто всё это шмотьё девать было некуда. Видеть его не могу.
Номер телефона Тёмы я заблокировала, и его аккаунты в социальных сетях тоже. Прав был Серёжа: Тёма — взрослый мужчина. И он больше не моя ответственность.
