В предродовой палате нас было четверо, все девчонки совершенно разные: и по возрасту, и по характеру, и по социальному статусу. Кому-то сложно было наскрести денег на новый молокоотсос (одна женщина стеснительно прятала б/у в тумбочку), а кто-то взял с собой в роддом косметичку, набитую брндами…
Кому-то требовалось смириться с тем, что вот теперь жизнь уж точно не станет прежней. И вот истошные младенческие вопли, пахучие пеленки станут ее неотъемлемой частью на ближайшее время. А кому-то требовалось смириться с тем, что ребенок не может появиться на свет с запрограммированным здоровьем и красотой Апполона.
Вот и у моей соседки по палате, — Иры была похожая ситуация. Малыш решил появиться на свет раньше положенного срока – на 31 неделе беременности. Как говорила сама Ира, сына они ждали лишь к маю, а вышло намного раньше.
Мальчик родился сильно недоношенным, всего полтора килограмма, очень слабенький, закричать не смог, только тихо запищал, как котёночек…. Педиатры сомневались, что ребенку удастся выжить.
Сама Ира тяжело переживала трагедию, часто лежала, уткнувшись лицом в подушку, и тихо плакала. Когда наших малышей приносили в часы кормления, она уходила гулять по коридорам, хотя я думаю, ей просто было больно видеть чужих детей и не иметь возможности прикоснуться к своему единственному.
Другие соседки по палате часто перешептывались между собой: кто-то думал, что она плохо следила за собой во время беременности, кто-то полагал, что и мужа-то у нее совсем нет… Догадок было море, но ни на одну из них Ира не захотела бы нам дать ответ.
Между делом прошло время выписки. Меня забирал муж, пришли подруги, других женщин тоже встречали радостно, а Ира так и осталась в роддоме со своим больным малышом.
С кем-то из девочек мы продолжили общение и далее, стали даже хорошими подругами, часто делясь достижениями или проблемами своих детей, но об Ире я не забывала ни на минуту. И часто жалела о том, что не догадалась взять у нее контакты для поддержания связи друг с другом.
Прошло полгода… Как-то вечером я гуляла на площадке со своей малышкой и настолько погрузилась в общение с ней, что не сразу заметила, как на лавочку к нам подсела молодая женщина с ребенком на руках.
— Привет, — радостно произнесла она.
Я лишь недоуменно уставилась на незнакомку, попутно думаю, уж не обозналась ли.
— Ты что, не узнаешь меня? Я – Ира, мы вместе в роддоме лежали!
«Еще бы я тебя и не узнала, ведь ты же все время лежала лицом в подушку и почти с нами не разговаривала», — пронеслось у меня в голове.
А между делом Ира тихонько подкачивала на коленках розовощекого мальчугана, что-то напевая ему вполголоса. Мальчик выглядел хрупким, но весьма жизнерадостным.
— Да, мы еще маловаты, но ничего, наверстаем свое, — словно отвечая на мои незаданные вопросы, произнесла довольная Ира.
— Все-таки несколько месяцев просидели в больницах, теперь вот зато совершенно здоровы.
— А тогда… в роддоме, я ведь его уже похоронила, — со слезами на глазах сказала Ирина. Врачи ведь сказали, шансов, что выживет очень мало, готовьтесь, мамочка… Вот я и ходила, как в воду опущенная… Ни с кем из вас не общалась.
Сложно передать всю мою радость в тот момент, когда я смотрела на счастливого мальчика, которому еще полгода назад врачи не давали шансов, а другие новоиспеченные мамочки распускали лишь сплетни.
Вот он – здоровый, красивый ребенок, который, не смотря ни на что, решил бороться за свое право остаться как можно дольше с самым родным человеком – своей мамой.
Автор: Вита Владиславова (VmamaV)
