— Я вчepa пepeпucaл Haш дoм на Maму! — 3aявuл Myж. Его глазa Buноватo бerалu

Марина резко затормозила, едва не въехав в припаркованную машину. — Чего-о?! — её возглас был полон удивления.

Сергей нахмурился, потирая шею, будто та вдруг заболела.

— Да ладно тебе, что ты так? Это временно. Для бизнеса это удобно, мама там разбирается в документах… Не парься, потом всё назад переделаем

Марина обернулась к нему. Взгляд холодный, прямой, колючий. Она старалась осознать: Дом… переписан… на его мать? На эту злую каргу?!

— Какого… чёрта? — её голос дрожал от ярости. — Ты серьёзно? Блин, ты… ты что, совсем рехнулся? За спиной у меня? Какого фига?!

— Ой, Марин, не начинай ныть. — Сергей явно напрягся, но старался держать лицо. Он всегда так делал, когда понимал, что попал в неприятности. — Дом все равно мой и я его давно купил. Так удобнее с налогами, документами. Мама предложила, ну и все…

— Мама предложила?! — перебила она его гневно — МАМА ПРЕДЛОЖИЛА? А может ты сначала с женой посоветуешься, А?

— Ты специально накручиваешь, да? Я знаю, ты хорошая актриса! — Сергей уже чуть приподнял голос, будто его оскорбила сама идея, что он должен был с ней советоваться. —

Я что, не могу без твоего разрешения что-то делать? учитывая что это мое имущество!! Мама помогает, чтобы бизнес без проблем развивался. А мать человек надежный, я ей доверяю.

— Помогает? — Марина буквально подпрыгнула от сарказма. — Чем, Сергей? Чем, блин, она помогает? Тем, что считает меня лишней?

Он вздохнул, достал сигарету, нервно теребил её в руках.

— Ты опять начинаешь эту фигню нести… Это чисто технический момент, она всё делает, чтобы мне проще было.

— ПРОЩЕ? — её голос треснул. — Тебе ПРОЩЕ?! А мне как должно быть, интересно? Сидеть, улыбаться и верить, что это в твоих лучших интересах? Что мамочка тебе реально помогает? Как, Сереж? Тем, что собирается меня из этого дома выгнать, как только ты отвернёшься?

Сергей закатил глаза, и засунул сигарету за ухо. Он всегда так делал, когда нервничал

— Никто тебя не собирается выгонять, что за бред. Ты всегда раздуваешь из мухи слона…

— Да хватит уже отговорки нести! — Марина с силой ударила по рулю. — Ты… переписал наш дом, мать твою, на мамашу!

Сергей вдруг начал сильно злиться:

— Так, ты че тут разоралась? Я тут главный, мой дом, что хочу то и делаю. А она моя мать. Вопрос закрыли.

Марина вдруг почувствовала, как её захлёстывает волна отчаяния. Мысли путались. Он сидел перед ней, такой спокойный, уверенный, будто ничего страшного не произошло. Как это? Как можно было так поступить?! Она знала Валентину Романовну — эта ведьма выкинет её на улицу, даже глазом не моргнув.

— Сереж, — голос был низкий, сдержанный, — а если она дом продаст?

Он пожал плечами:

— Не продаст она ничего, она в этом ничего не понимает. Ну чего ты злишься а? Пару бумаг подписал — это ведь не конец света. Ты меня из-за этого ненавидеть собираешься?

— Ненавидеть? — Марина тихо усмехнулась. — Я просто хочу понять: это ты так решил или мамаша твоя за тебя решила? Ты вообще сам хоть что-то решаешь в своей жизни, а?

Сергей заерзал на кресле:

— Мама предложила, потому что разбирается лучше в этом. Я доверяю ей больше, чем себе в таких вопросах. Все решаю я. В отличие от тебя. Тебе стоило помалкивать, а не наезжать на меня.

Марина молчала, пытаясь удержаться от крика. Ей казалось, что слова теряли смысл перед его тупым упрямством. Она знала, что муж всегда был слаб перед матерью, но не думала, что это зайдет настолько далеко.

— Ты даже не понимаешь, что потерял контроль над своей жизнью, да? Мама то, мама се. Ничего ты не решаешь.

— Да ты задолбала! — Сергей вспыхнул, как спичка. — Я пытаюсь сделать лучше для нас обоих, а ты ведёшь себя, как истеричка! Всё не так, всё не этак! Ты хоть раз попробуй посмотреть на вещи нормально!

— Нормально? — Марина криво усмехнулась. — Это нормально для тебя — брать и отдавать наш дом своей матери? Это нормально — решать всё за спиной жены? А может, ты ещё и машину на неё переписал?

Сергей замер. Секунда, другая. Он отвёл взгляд, нервно засмеялся.

— Ну… да. Тоже временно. Так лучше будет.

В салоне машины воцарилась гробовая тишина. Марина сизо всех сил стараясь не разразиться криком.

Наконец она выдавила из себя.

— Что ты сделал… — голос Марины дрожал, хотя она старалась говорить твёрдо. — ТЫ И ТАЧКУ ПЕРЕПИСАЛ НА МАТЬ?

Сергей вздохнул, изобразил что-то похожее на усталую улыбку. Он всегда так делал, когда не хотел говорить правду — уходил в своё невозмутимое «Ну, что ты, Мариш», — и в итоге всё оставалось как есть. Только на этот раз Марина уже не могла молчать.

— Да, — он посмотрел в окно. — Так безопаснее, Марина. Времена такие. Все на маму. С неё не спросят.

— Боже, ты просто круглый дурак! — она вскинулась, не выдержав. — Ты о чём вообще говоришь?! Что ты ей всё отдаёшь?! Дом, машину, что дальше? Может, ещё и мне на лбу напишешь «Собственность матери Сереженьки»?

— Ты сейчас же успокоишься и начнешь со мной вежливо общаться. Поняла? — холодно сказал Сергей. — Иначе я у тебя доступ ко всем счетам закрою.

Марина задохнулась от этих слов. «Закрою доступ»?! Она отвернулась, не в силах больше смотреть на мужа.

— Поняла, значит. Вот и славно. — удовлетворенно кивнул супруг.

Дальше ехали в полной тишине.

***

Когда они подъехали к дому, Марина выбралась из машины первой, захлопнув дверь так, что стёкла чуть не задребезжали. Она даже не стала ждать Сергея — влетела в дом, как вихрь, и направилась прямо в спальню. Никаких разговоров больше. На сегодня хватит.

Сергей втащил в дом пакеты с продуктами, будто ничего не случилось, как будто эта сцена в машине не имела значения.

Как он может так? Просто взять и… забыть. Он ушёл в свой кабинет, даже не попытавшись заговорить, и Марина осталась одна.

Она села на кровать, чувствуя, как напряжение внутри неё накатывает волнами. Руки тряслись. Голова кружилась от нахлынувших воспоминаний.

Воспоминания нахлынули без предупреждения.

Это был их третий год совместной жизни. Они тогда еще даже не поженились, не родилась Аня. Они жили в маленькой, но уютной двушке в спальном районе, и каждую субботу обсуждали планы на будущее. Марина работала в банке, поднималась по карьерной лестнице, а Сергей тогда только открыл свой бизнес — всегда с головой уходил в новые проекты, один за другим. Они хотели чего-то большего. Дом, машина — простые, понятные вещи, которые должны были дать им ощущение стабильности. Они решили копить вместе.

Марина тогда и не заметила, как накопления постепенно стали уходить в сторону чего-то «более важного». Сергей предложил вложить деньги в её бизнес, потом появилась идея с машиной. У Марины была очень приличная зарплата, и он часто намекал, что неплохо бы делиться. И ему всегда удавалось её убедить. Однажды он сказал: «Маринка, давай купим новую Бмв Х5. Шикарная тачка, буду тебя везде возить. Только оформим на меня — всё-таки мужская машина».*

Тогда это казалось разумным. Мужская машина. Он будет чинить, ухаживать, и возить её. Она ему доверяла. Любимый муж же!

Марина тихо засмеялась, вспоминая это. Смеялась до тех пор, пока не почувствовала солёный привкус на губах. Вот оно — так и выглядит предательство. Он забрал у неё машину, , а она даже не заметила, как всё произошло. И теперь, спустя столько лет, эта машина принадлежит не ей, не им — а его маме.

Пятилетняя Аня подошла и спросила, почему мама плачет, а у Марины не было объяснения

Грохот в прихожей вывел её из транса. Марина услышала шаги — тяжелый цокот. Она напряглась — это могла быть только одна женщина… На пороге появилась Валентина Романовна в своих любимых лакированных черных туфлях — мать мужа.

— Ты что там сидишь, как мышь? — раздался её неприятный голос. — Помогай чемоданы заносить!

Марина подняла глаза и увидела, как Валентина Романовна тащит за собой огромные баулы. Она что, собирается остаться надолго?

— А вы… — голос Марины предательски дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, — надолго?

— Да, конечно! — ответила свекровь, оглядываясь по сторонам так, будто осматривала свои владения. — Придётся вам потесниться. Теперь это и мой дом, деточка.

Марина стояла в оцепенении, не зная, как реагировать. Она всегда боялась Валентину Романовну. Та словно дышала презрением.

— Ты вообще как тут? — свекровь посмотрела на неё поверх очков, в которых она напоминала строгую учительницу, готовую поставить двойку за неправильную запятую. — Не сильно расстроена, что Серёжа машину переписал? Я ведь ему давно говорила: это всё лучше держать в надёжных руках. Тебе не обижаться надо, а радоваться — теперь у тебя есть время подумать о более важных вещах. Например, о детях. Внучка хочу. Аня уже взрослая, не сильно любит обниматься со мной.

Марина стиснула зубы так, что аж скулы заныли. Вот оно. Всегда одно и то же. Валентина Романовна не упустит ни одной возможности напомнить ей, что её задача рожать. В её мире это была единственная важная миссия для женщины.

— Не переживай, — свекровь хлопнула её по плечу, как бы по-дружески, но слишком сильно, почти по-хозяйски. — Всё у нас будет хорошо.

У нас? — Марина почувствовала, как её затрясло. Какая уверенность! Как будто все решения уже давно были приняты, и не ею.

— Марин, ты чего стоишь? Помоги матери! — Сергей появился в дверях, даже не глядя на неё. Валентина Романовна оглянулась на сына и заулыбалась.

— Вот, настоящий мужчина! Всегда всё понимает, — хмыкнула она, таща чемоданы в гостиную.

Марина чувствовала, как с каждым словом, каждым действием, её злость растёт. Это ведь её дом, её жизнь. А они ведут себя так, будто она здесь никто, как будто её мнение и чувства не имеют значения.

Она стояла в коридоре, оглядывая свекровь с чемоданами, мужа, который уже успел исчезнуть в своём кабинете, и поняла: она больше не может молчать. Сколько можно? Её семья рушится, и она сидит и наблюдает за этим?

В комнате повисло тяжелое молчание. Марина глубоко вдохнула, чувствуя, как ярость начинает затмевать здравый смысл.

— Валентина Романовна, — её голос дрожал, но в нём уже не было той покорности, которая звучала раньше, — почему вы решили, что можете просто так сюда въехать?

Валентина Романовна замерла на полпути к дивану, обернулась и посмотрела на неё сверху вниз, словно на дерзкого ребёнка.

— Ты чего ты сказала?

Марина не ответила и молча ушла играть с дочкой.

***

Через три дня Марина узнала, что свекровь собирается уволить их любимую сиделку Ларису. Которая уже третий год помогала ей с Аней. Бесценная помощь!

Марина металась по комнате, её мысли разбегались в разные стороны, как разбитое стекло. Ситуация с увольнением Ларисы казалась абсурдной.

Валентина Романовна заявила об этом с такой уверенностью, что и обсуждать было нечего. Её голос, всегда резкий, не оставлял места возражениям. Марина пыталась что-то сказать Сергею, но тот, как обычно, отмалчивался. Он снова ушёл в свой мир, где главная героиня была его мать, а не его жена.

– Лариса – хороший человек, – выдавила она наконец, поднимая на Сергея глаза. – Она помогала мне с Аней с самого начала, когда я была вымотана после родов, когда у меня сил не оставалось даже просто сидеть.

– Да я понимаю, – пробормотал он, не поднимая головы. – Но ты же слышала маму. Она считает, что нам не нужны посторонние в доме.

– Посторонние?! Лариса – уже часть семьи! – её голос сорвался, но Сергей даже не взглянул на неё.

– Пфф. Ты с дуба рухнула? Она нам не родня ни разу

– РОДНЯ?! А твоя мать – лучше?! – она едва сдерживала слёзы, чувствуя, как внутри неё что-то разрушается. – Сергей, ты понимаешь, что это безумие?! Лариса привязалась к Анечке. Ты хоть раз видел, как она с ней играет, как ухаживает за ней? Я не смогу справиться одна, я просто не потяну это всё.

Он, наконец, поднял голову. Его лицо было полным усталости и раздражения.

– Марина, я устал от этих разговоров. Мы уже приняли решение. Тебе придется смириться. Когда ты уже будешь послушной, а не этой истеричкой?

Мы приняли решение… Как же больно это слышать! Марина сжала губы, пытаясь удержать рвущиеся наружу слова. Злость клокотала где-то в глубине её груди, но она знала: если сейчас взорвётся, всё только усугубится.

– Лариса ни в чём не виновата, – глухо сказала она, глядя на Сергея. – Ты понимаешь, что это будет для неё ударом? Она любит нашу дочь. А я сдохну тут одна. Я не привыкла сидеть дома, ты же знаешь.

– Ничего, переживешь. Пару лет посидишь и привыкнешь. К тому же нам новых детей заводить пора. — равнодушно хмыкнул муж.

Эти слова пронзили её, как нож. «Переживешь». Как он может так говорить?

Через два дня Лариса пришла попрощаться. Она стояла в дверях с грустной улыбкой, держа в руках небольшой букет полевых цветов, которые Аня так любила.

***

Валентина Романовна вошла в дом, как всегда – громко и уверенно, будто бы владела не только этим домом, но и всем миром вокруг.

– Что за цирк вы тут устроили? – её голос, как обычно, было слышно за километр. – Лариса что, уже ушла? Слава Богу, как будто груз с плеч!

На этот раз Марина не могла просто молчать. Она должна была сказать хоть что-то.

– С чего вы вообще решили, что сможете лучше воспитывать Аню, чем человек, который посвятил ей последние два года? И которая к тому же была дипломированным специалистом!

Валентина Романовна хмыкнула, как будто этот вопрос был настолько нелеп, что не стоил внимания.

– Милочка. Усеки раз и навсегда. Потому что я Бабушка, – она произнесла это так, будто это должно было объяснить всё. – И я точно знаю, что лучше для моей внучки. А эта а эта молодая девка… что она знает о жизни? Сидит в своих тиктоках небось

Марина сжала кулаки, чувствуя, как пульсирует кровь в висках.

– Вы ошибаетесь. Это глупость. Она действительно заботилась об Ане. Лара стала ей как родная…

– Родная? – перебила её Валентина Романовна, громко рассмеявшись. – Не смеши меня. Родная – это я. А ты слишком мягкая, чтобы понять, что детям нужен строгий подход. Воспитание требует жёсткости. И вообще, что ты тут расселась? Тебе надо по дому работать. Иди полы помой.

Она отошла к кухонному столу и, словно между делом, начала разбирать пакеты с продуктами, которые принес Сергей.

– Так что теперь, – продолжила она, не глядя на Марину, – никакой няньки, никакой домработницы. Ты должна сосредоточиться на доме и семье. Сергей зарабатывает, а ты – поддерживай. Или что, не справишься, боишься ручки замарать??

Марина смотрела на свекровь, чувствуя бессилие. Это не жизнь. Это была клетка, в которую она попала, и ключи от этой клетки держала в руках Валентина Романовна. А Сергей… Он даже не пытался ей помочь.

***

Боже, я беременна…

Марина почувствовала, как паника накатывает с новой силой. Ещё один ребёнок — думала она, сидя в туалете. Ещё больше обязанностей. Ещё больше проблем. И жить в этом доме… невыносимо

Тебе надо что-то делать. Что-то радикальное. — шепнул ей внутренний голос.

Мать Сергея находилась в доме постоянно – контролировала, командовала, раздавала указания Марине, как будто это была её обязанность. Она постоянно куда-то ездила с Сергеем, и Марина не знала куда. Она устала спрашивать. Ей никто ничего не говорил.

Каждый день становился похож на предыдущий: бесконечные приказы, едкие замечания и вездесущие упрёки. Марина не могла сбежать. Не могла найти уголок, где бы могла хотя бы на секунду почувствовать себя спокойно.

***

Настал день. когда Марина устала терпеть.

В то утро Валентина Романовна сидела опять в кухне и следила, как Марина готовит яичницу и режет овощи на салат – глаза прищурены, губы поджаты, она уже пять минут пристально оценивала действия невестки.

– Тебе бы поаккуратнее резать, – едко сказала пожилая женщина. – А то, не дай бог, порежешься. Потом в больницу тебя везти, небось, в обморок упадешь, слабенькая еще.

Опять. Опять начинается. Валентина Романовна вот уже несколько дней, как будто специально ищет повод, чтобы начать ссору.

– Я сама справлюсь, спасибо, – холодно ответила Марина

Свекровь подошла ближе, в её глазах вспыхнуло какое-то странное злорадство. Она сделала шаг в сторону Марины, и вдруг громко, с наигранной обидой произнесла:

– Справишься? Ну конечно, ты же у нас всё сама можешь! И дом убрать, и ребёнка воспитать, и мужа удержать… Ну-ну! Только что-то пока все из рук у тебя валится. Кривенько! Сын мне мой говорит, что надоело тебя терпеть уже.

Марина сделала глубокий вдох. Она почувствовала, как по телу разлился жар, как эмоции стремительно подступили к горлу. Свекровь, конечно, не просто так это сказала… Она специально выводила её на эмоции, чтобы Марина сделала какую-нибудь глупость и у матери был повод обвинить её во всем перед сыном.

Но Марине надоело терпеть.

— Вы думаете, я не замечаю? — взорвалась она, резко развернувшись к Валентине Романовне. — Вы нарочно это делали, да?! Специально залезли в нашу жизнь, чтобы всё разрушить?!

— Оой, ей, какие мы нежные, — протянула Валентина Романовна, поднимая руки, как бы защищаясь от её слов, — ты уж мне расскажи, кто здесь что разрушал. Может, это ты? Детей не хочешь больше, за домом не ухаживаешь, все на няньку переложила… а сама что?

Марина чуть не захлебнулась от возмущения.

— Ты совсем ослепли похоже, но оно и видно, пожилая женщина. Во-первых, я ребенка воспитываю, дочке 5 лет, а она уже и читает и пишет, и танцует, и поет, и все благодаря мне. А бизнес знаете кто финансировал вашему сыночку? Я! на мои деньги начали вс!

— А вот не поверю тебе. Ты ленивая и ничего не можешь. — поджала губы свекровь. — Сын у меня золотой, а ты его только гнобишь.

Марина больше не могла сдерживаться. Кровь стучала в висках. Она вспомнила всё — эти бесконечные замечания, обвинения, как каждый раз Сергей молчал, лишь поглядывая на мать, как на главного судью. И вот теперь — очередной виток… Но сегодня она уже была не та Марина, что обычно сглатывала всё молча.

— И вообще, честно говоря, я не удивлюсь, если ты по мужикам прыгаешь, наверняка нашла уже себе молодого резвого пар…

— Довольно! — крикнула Марина, резко бросил овощи в мойку, так что они смачно шлепнулись. — Ты старая карга, иди к черту!

Марина в тот момент не осознала, что сделала. Она рефлекторно толкнула свекровь в грудь. Валентина Романовна, потеряв равновесие, с криком упала на пол. Голова ударилась о плитку, и на кухне воцарилась оглушающая тишина.

Секунда, две, три…

Марина смотрела на лежащую женщину, не веря в то, что только что произошло. Сердце сжалось от страха.

— Что ты наделала?! — влетел Сергей, его лицо исказилось от ярости.

Оказывается, он все это время стоял рядом и молча наблюдал семейные распри. Сергей бросился к матери, пытаясь её поднять.

— Ты сошла с ума?! Она могла убиться!

— Она… — начала Марина, но слова застряли в горле. Она не успела сказать ничего лишнего, она просто… защищалась? Но Сергей не хотел слышать её оправданий. Его глаза были полны злобы.

— Она?! — орал он, поднимаясь и направляясь к Марине с угрожающим видом. — Это ТЫ толкнула её! Что с тобой было не так?! Ты МНЕ скажи! Неужели нельзя было просто жить нормально, а не устраивать эти скандалы каждый день?!

Марина застыла. Её колени дрожали, руки бессильно опустились вдоль тела.

— Каждый день?! — прохрипела она. — Ты это серьёзно, Сергей? Она МНЕ угрожала!

— Ах, угрожала… — его голос был пропитан сарказмом. — Ну конечно, моя мать всегда виновата, да? А ты святая мученица, бедная несчастная жертва?!

Эти слова звучали, как удары. Каждое новое обвинение пробивало её до самой сути. И вот теперь она точно знала — это конец. В его глазах больше не было ни капли сочувствия, только злость. Как будто всё хорошее между ними стёрлось в одно мгновение.

— Я… не знала, что ты такой, — шептала она, голос дрожал. — Я думала… что

— Что мы что? — Сергей презрительно усмехнулся. — Что мы одна команда? Перестань. Я уже давно тебя не люблю. Терплю ради ребенка. Иди в свою комнату, и сиди думай.

Марина молчала. Её охватил холод, отступивший внутрь, проникающий до самой сути. Казалось, что она стояла на пороге пропасти, и не было ни одной руки, чтобы удержать её.

***

Следующее утро, когда Сергей с матерью опять куда-то уехали , оказалось тем самым моментом, которого Марина ждала. Все предшествующие дни, полные конфликтов и душевного гнетения, слились в одно. В этот день она знала — пора действовать. Как в тумане, она собирала вещи. Дорогие драгоценности, ожерелье, цепочки, перстни, которые когда-то подарил ей Сергей.

На полу спальни растянулись коробки с платьями, игрушками, старыми книгами. Она бережно складывала все, что могло пригодиться в новом, неведомом мире. Аня сидела на диване и смотрела на мать с непониманием.

– Мам, а куда мы едем? – спросила девочка, прищурив глаза.

Марина не знала, что ответить.

– Все будет хорошо, – лишь смогла сказать она, хотя внутри всё трещало по швам.

Она продолжала собирать, в голове вертелись мысли о том, что всё это время она жила как в клетке. В клетке, которую сама же построила.

Санкт-Петербург. Этот город манил её как маяк. Красивый, интересный, полный возможностей.

Слезы катились по щекам, когда она поднимала старые драгоценности – кольца, браслеты, ожерелья, которые он подарил ей на дни рождения, свадьбы. Каждый предмет напоминал о лучших моментах их совместной жизни. Но в тот миг они были просто напоминанием о том, как всё изменилось.

– Мама, а что это? – снова спросила Аня, указывая на блестящее колье.

– Это просто украшение, детка, – ответила Марина, стараясь скрыть свои чувства. – Скоро мы уедем, Анютка. В Санкт-Петербург. Нам нужно начать новую жизнь, понимаешь?

– А папа? – тихо спросила дочь. — Папа поедет с нами?

Это слово заставило Марину остановиться. Папа. Словно лезвие ножа в сердце. Ей было так больно думать о Сергее, о том, что он сейчас, возможно, что-то понимает, что-то чувствует. Но она понимала — если останется, то потеряет всё.

— Папа позже приедет. — через силу солгала Марина.

Так они и уехали. Первую неделю Сергей их даже не искал. Знал, что жена обиделась и свинтила к своей матери в город. Потом начал везде звонить и писать. Маринане отвечала.

Сергей даже подавал в полицию заявление на розыск человека, но Марина все отменила, объясним ситуацию. Пошла в суд и подала на развод. Сказала Сергею, что ничего не хочет. Удивительно, но он от неё отстал, даже дочку отдал.

Махнул рукой мол, вы обе безнадежны. Раз дочь бросила отца, то и ему она такая не нужна.

***

Прошло 15 лет.

Марина жила в Санкт-Петербурге. Жила одна, с дочерью, научилась быть сильной. Она продала драгоценности, отложив на первое время, потом устроилась на работу бухгалтером. Работа давалась тяжело, но за годы она смогла вырасти по карьере и стать главбухом, вторым человеком после генерального, в сети ювелирных салонов.

Она купила себе в ипотеку двушку, смогла приобрести внедорожник Мазда, и жила тихо и скромно. .

Аня выросла, стала красивой и статной девушкой, похожей на свою мать. Умная, полная жизни.

Ребенка, которого носила Марина, она решила оставить, это был мальчик. Она назвала его Вася — он вырос подростком, буйным, смышленым и самостоятельным. Отца он не знал. Марина говорила, что он ушел.

Марина гордилась ими обоими. Каждый день, когда она смотрела на своих детей, понимала — это её настоящее. Её жизнь, её выбор. И пусть в её прошлом остались тени, она больше не была той беззащитной женщиной, что была прежде.

Однажды вечером Марина стояла у окна своей квартиры, смотрела на проходящих мимо людей. За окном бурлила жизнь — смех, разговоры, шум.

И вдруг раздался звонок по телефону. Аня, её уже взрослая дочь, захлебываясь, стала рассказывать ей важную новость

– Мам, ты не поверишь, кто меня нашёл! Папа! Он в соцсетях меня нашел, все разузнал, плачет, говорит, что дурак, что мол зря нас оставил. Представляешь! Хочу встретиться с ним! Еще он хочет поговорить с тобой.

Марина ощутила, как по спине пробежал холод. Она никогда не ожидала, что это произойдёт. Сколько лет она пыталась забыть, пыталась жить без этого воспоминания.

– Марина, я… – начала она, но её голос предал её.

– Он хочет извиниться, мама. Пожалуйста, дай ему шанс! – в голосе дочери звучала настойчивость, даже мольба.

Внутри Марина колебалась. Все эти годы, каждый шаг к новой жизни был труден, но она гордо стояла на своих ногах.

– Ладно, – наконец, сказала она, хотя и с внутренним сопротивлением. – Я встречусь с ним.

Через несколько дней они встретились. Он не изменился — всё тот же Сергей, только с глубокими морщинами, а в глазах — отчаянье и усталость. Он постарел, выглядел совсем уже стариком.

– Марина… – он начал, его голос дрожал.

Она посмотрела на него с жалостью

– Что тебе нужно? – холодно произнесла она, не желая показывать своих эмоций.

Сергей неловко и глупо опустился на колени прямо посреди улицы.

– Прости меня, дурака! Просто прости меня! Я хочу с тобой быть вместе! Мама уме… мамы больше нет.. и я один! Мне так плохо!

Она замерла. Внутри всё перевернулось.

– Ты ведь уже всё испортил, – её голос звучал холодно. – Слишком поздно. Я тебе не верю.

Он пытался объясниться, его слова казались пустыми, она не чувствовала ни гнева, ни ненависти, лишь усталость.

– Мне уже всё равно, Сергей. У меня есть новая жизнь, дети. Ты мне не нужен.

С этими словами она развернулась и ушла.

Семейный психолог Павел Домрачев