«Я ухожу, Владимир» — Тамара сказала с холодной решимостью, собирая чемодан и объявляя о разрыве после его долгих отлучек

Владимир не заходил домой с пятницы по воскресенье. Такое случалось уже не в первый раз, и он не слишком беспокоился, что жена будет ругаться. В конце концов, сколько раз она уже высказывала недовольство, а он лишь игнорировал это.

«Если любит — значит, потерпит», — подумал Владимир, уверенно распахивая дверь квартиры.

Внутри стояла необычная тишина. Тамара расположилась на диване, листая журнал, а их шестилетний сын Миша возился с конструктором в своей комнате. Владимир предполагал, что жена вот-вот начнёт предъявлять претензии, но Тамара даже не подняла голову. Он прошёл в спальню, бросил сумку и начал переодеваться, украдкой ожидая, что Тамара ворвётся с упрёками. Однако нет — она продолжала невозмутимо листать журнал, с хрустом укушая яблоко. — Не собираешься ничего сказать? — не выдержал Владимир и вышел в гостиную.

— А должна? — Тамара взглянула на него с лёгкой улыбкой.

— Ну хотя бы поздоровайся. Ведь я с пятницы не появлялся дома.

— О, ты заметил? — её голос оставался спокойным, почти безразличным.

Владимир насторожился. Обычно Тамара не упускала возможности устроить сцену, а теперь её молчание казалось странным. «Что это за игра? — подумал он. — Новая тактика? Хотела меня перевоспитать, как раньше грозилась?» Он вспомнил, как она однажды собиралась «взять его в оборот», но тогда он просто посмеялся.

— Я был у Олега, — начал оправдываться Владимир, хотя никто его не спрашивал.

— А я разве интересовалась? — Тамара пожала плечами и вновь уткнулась в журнал. Владимир растерялся. Такое поведение не походило на его жену. Он решил, что она сердится и пытается казаться безразличной. «Ну посмотрим, кто кого перехитрит», — подумал он и направился на кухню перекусить.

Но кухня встретила его пустым холодильником. Ни борща, ни котлет — ни малейшего намёка на еду, кроме банки солёных огурцов и пакета молока.

— Лида, где еда? — громко позвал он, звеня пустыми кастрюлями.

— Мы с Мишей уже поели, — раздался голос из гостиной. — Если хочешь — сам приготовь.,Владимир застыл на месте. За двенадцать лет совместной жизни Тамара всегда занималась ужином, даже в периоды ссор.

— Ты серьёзно? — он вернулся в гостиную, держа в руках пустую кастрюлю. — Абсолютно. Если хочешь есть — готовь сам. Или закажи что-нибудь. Я занята, — Тамара указала на телевизор, где начинался её любимый сериал.

Владимир, сердито бурча, вызвал доставку пиццы, поскольку его умения в кулинарии ограничивались жаркой яичницы, да и та чаще пригорала. Но раздражение усиливалось, особенно когда он увидел, что его рубашки остались нестиранными и невыглаженными.

— Лида, что это значит? — возмутился он, швыряя мятую рубашку. — В чём же мне завтра работать?

— Постирай и выгладь сам, — спокойно заявила она. — Я не слуга твой.

Владимир не мог поверить своим ушам. Это был не просто протест — это настоящая революция!

— Ты что, серьёзно? Я же не умею гладить!

— Освоишь. Или спроси у той, у кого ночевал три дня подряд. Может, она тебя научит, — Тамара улыбнулась, но в её взгляде проскользнула холодная решимость.

Владимир начинал кипеть от злости.

— Да я у Олега был! Мы в карты играли, потом в бар сходили. Даже позвонить не успел!

— О, как занимательно, — Тамара кивнула, не отрывая взгляда от экрана. — Знаешь, я тоже была занята: и готовила, и стирала, и звонить тебе времени не было.,— Ты занята? Чем именно? — Владимир прищурился. — Не важно. Знаешь, в эти выходные меня дома не оказалось тоже.

Владимир застыл на месте.

— Погоди, а где Миша?

— У бабушки. Я пару часов назад забрала его.

— А ты где была? — голос Владимира сжалился.

— Это уже не твоё дело, — Тамара посмотрела на него вызывающе.

Владимир хлопнул дверью и направился в спальню. «Вот это поворот! — размышлял он. — Вместо упрёков она решила интригу устроить. Ну что ж! Посмотрим, кто выдержит дольше». Но спустя час он услышал, как Тамара общается по телефону.

— Да, я согласна. Хорошо, буду внизу через пятнадцать минут, — её голос был спокоен, но решителен.

Владимир выглянул из комнаты и остолбенел. Тамара стояла в изящном платье, с аккуратным макияжем, а рядом лежал собранный чемодан.

— Лида, что вообще происходит? Куда ты собралась? — он старался сохранять спокойствие, но голос предательски дрожал.

— Я ухожу, Владимир, — ответила она, поправляя волосы. — К другому мужчине. Ты думал, что я буду бесконечно терпеть твои гулянки?

Владимир рассмеялся, но смех получился нервным. — Серьёзно? И кто же этот счастливчик? И кому ты с ребёнком нужна?,Тамара взглянула на него с холодной усмешкой.

— Ты ошибаешься. Миша пока будет жить у твоей мамы. А ты… сам разберёшься.

— У мамы? — Владимир побледнел. Его отношения с матерью были напряжёнными, а перспектива совместного проживания в маленькой квартире пугала его. — Ведь у неё однокомнатная квартира!

— Именно. Поэтому она переезжает сюда, — кивнула Тамара в сторону двери. — Уже на подходе.

Владимир попытался остановить её.

— Лида, подожди! Давай обсудим! Я не хотел так, это всё было несерьёзно! — А я предупреждала, — он встретил её взгляд. — Помнишь, как ты смеялся, когда я сказала, что уйду, если ты снова не придёшь переночевать? Ну вот, сейчас смейся.

Раздался звонок в дверь. На пороге появилась мать Владимира, Нина Ивановна, со строгим выражением лица и с чемоданом.

— Нина Ивановна, располагайтесь, — улыбнулась Тамара. — Теперь вы здесь хозяйка. Через месяц я заберу Мишу, а дальше — решайте сами.

Она бросила последний уверенный взгляд на Владимира и вышла, оставив его одного с матерью, которая сразу стала:

— Сначала займись грязными рубашками, Владимир. И не вздумай снова пропадать! Владимир смотрел на закрывающуюся дверь, понимая, что его жизнь перевернулась с ног на голову. Он думал, что Тамара будет терпеть бесконечно, но она оказалась хитрее. Стоя в квартире среди мятых рубашек и строгой мамы за спиной, он впервые задумался: а стоило ли это всего?

Но на этом история не закончилась. Через пару недель Владимир случайно увидел Тамару в кафе — она смеялась, и держала за руку мужчину в строгом костюме. А ещё через месяц она пришла за Мишей, но уже не одна — с кольцом на пальце и радостной улыбкой. Владимир остался один с пустой квартирой, мамиными замечаниями и горьким уроком: иногда та свобода, за которую так цепляешься, оборачивается одиночеством.