«Я тебя содержу?» — ехидно произнёс Игорь, уверенный в своей власти, не замечая, как холодная ярость поднимается в её душе

Вам у нас понравится! — Ну правда, Оля, ты ведёшь себя как ребёнок.

Мои деньги — это мои.

Твои — остаются твоими.

Всё по-честному, — Игорь откинулся на спинку дивана и громко, от души рассмеялся.

Этот смех, который ещё год назад казался мне искренним и заразительным, теперь резал слух, словно дешёвый металл.

Он смотрел на меня сверху вниз, и в его взгляде плескалось липкое самодовольство.

Год назад там было обожание.

Сейчас — снисходительная жалость к «бедной девочке», которую он сделал счастливой, позволив жить рядом с собой. — Я просто подумала, что раз холодильник общий, то логично покупать его вместе, — тихо ответила я, изучая узор на ковре.

Не смотреть в глаза.

Самое главное — не поднимать взгляд и не дать ему увидеть холодную ярость, которая медленно поднималась из глубины души. — Логично — это когда каждый сам за себя.

Я тебя содержу?

Нет.

Я оплачиваю аренду и коммуналку?

Да.

И это уже повод сказать спасибо.

А холодильник, извини, — это уже излишество.

Старый же работает.

Он произнёс это так, будто бросал мне обглоданную кость.

Старый холодильник, который достался нам от его бабушки, ревел по ночам, словно раненый зверь, и превращал свежие овощи в ледяную кашу.

Я молча кивнула. «Год, дочка.

Всего один год, — звучал голос отца в памяти. — Я не против твоего Игоря.

Я против твоей слепоты.

Вы знакомы всего три месяца.

Пусть он докажет, что любит тебя, а не мои возможности.

Живите на свои.

Ни копейки от меня.

Посмотрим, из какого он теста». «Год, дочка.

Всего один год, — повторял отец в памяти. — Я не против твоего Игоря.

Я против твоей слепоты.

Вы знакомы три месяца.

Пусть он докажет, что любит тебя, а не мои возможности.

Живите на свои.

Ни копейки от меня.

Посмотрим, из какого он теста».

Отец был зол из-за нашей поспешной свадьбы.

Он считал Игоря охотником за приданым.

Чтобы доказать ему обратное, я согласилась на этот эксперимент.

Я даже вернула себе фамилию матери, чтобы на работе не возникало никаких ассоциаций.

Для Игоря это стало историей о том, как богатый отец «лишил наследства» непокорную дочь.

Тесто оказалось плохим.

Первые полгода Игорь играл в благородство.

Он был уверен, что стоит только продержаться, и суровый тесть сменит гнев на милость.

Но вскоре он понял, что денег не будет.

И маска начала спадать.

Сначала пропали цветы.

Потом он «забывал» кошелёк в ресторане.

А теперь дошло до раздельного бюджета, где его деньги были только его, а мои — общими. — Ладно, не дуйся, — он подошёл и небрежно потрепал меня по волосам, словно собаку. — Заработаешь — купишь.

Ты у меня умница.

Стараешься.

Я медленно подняла взгляд на него.

В его глазах не было ни тени сомнения в собственной правоте.

Только уверенность хозяина положения, который хорошо зарабатывает и которому «повезло» взять в жёны красивую, но совершенно бесполезную в финансовом плане женщину.

Он не знал, что «стараюсь» я в компании, которой владеет мой отец.

Он не представлял, что ключевой проект, за который ему светит большая премия, от начала до конца был разработан и реализован мной.

И наверняка он не догадывался, что завтра в десять утра его вызовут на ковёр не для повышения. — Да, милый, — я заставила себя улыбнуться самой покорной из своих улыбок. — Ты прав.

Конечно, ты прав.

Вечером он пришёл домой с блестящими глазами.

Бросил на стол папку с логотипом автосалона.

— Смотри, какую красотку приглядел! — он с восторгом развернул передо мной глянцевый буклет.