Я Teбя пepeвоспитаю,— 3aявuла бабушка внyky. Этo пpuвелo k ожuдaeмому uтоry

— По какому праву ты запретила моей маме видеться с внуком? Приходить к нам в квартиру? Ты в своем уме? На каком основании?

Слушая негодования мужа, Даша только покачала головой, продолжая заниматься своими делами. Неужели он не понимает настолько очевидных вещей? Или не хочет? Ладно, его мама, с ней разговаривать бесполезно, но он? Он знает хорошо своего сына, почему сейчас ломает комедию?

С самого детства Никита рос болезненным и капризным. Даше иногда казалось, что она сходит с ума от его поведения. В ее детстве она ела все, что дают, с ней особо не церемонились. Да и жили не богато, в семье было трое детей. Еда была попроще, радовались шоколадке. Привередничать в еде, как современные дети, она не была приучена. Но вот ее сын…

Он вводил ее ступор. Был малоежкой, к тому же многое в еде ему не нравилось. Он мог ковырнуть ложкой блюдо, раз попробовать и отказаться. Надув губы, отпихивал кашу и мотал головой. Она плакала, заставляя его есть, но каша чаще всего оказывалась везде. Чуть повзрослев, начал более яростно сопротивляться.

— Мама, я не буду есть кашу, — сморщив носик, отпихивал тарелку Никита.

— Что опять не так?

— Не вкусно.

Что она только не испробовала. Угрожала, заставляла, уговаривала. Ее мама настаивала на том, чтобы она не потакала капризам внука. Мол, потом хлопот не оберешься, да и желудок испортит.

Однажды, под давлением общества в лице матери и свекрови, решила переломать характер сына. На его очередные возмущения просто сухо сказала:

— Не хочешь, ходи голодным.

Время шло, сын не притрагивался к еде и ничего не просил. Пил только воду и тихонько плакал. Сердце сжималось от жалости, но она выдерживала характер. Вечером снова наложила кашу. Никита вытаращил на нее глаза, полные слез и покачал головой. Ничего, она его переломает.

Ночь прошла тихо, а утром ребенок побелел и потерял сознание. Она не созналась тогда врачам, в чем было дело, но сама все и без них прекрасно поняла. Голодный обморок. Поэтому забросила свои мамские закидоны. Теперь на его отказ что-то съесть реагировала просто:

— Что ты хочешь?

— Омлет, — просил грустный ребенок.

Спустя время, методом проб и ошибок Даша определила, что точно будет есть сын. Не экспериментировала, не пыталась обмануть. Ловила себя практически за руку, чтобы перестать бегать за ним и уговаривать что-то попробовать.

Смирилась с избирательным вкусом ребенка, перестала нервничать и просто готовила его любимые блюда. Вырастет, перерастет. Даже в садике не приставали к нему. Однажды попытались заставить съесть манную кашу, но после того, как малыша вырвало на воспитательницу, больше не приставали.

Несмотря на практически полный отказ сына от молочной и мясной продукции, он обожал фрукты и овощи. Нарезки из яблок, моркови, банана и даже сельдерея уходили влет. Поэтому Даша не особо и приставала к ребенку.

То ли дело родственники. Мама, забирая внука в гости на выходные, кривилась:

— Может быть, я хоть попробую ему впихнуть котлетку?

Даша по своей природе была доброй, но когда дело касалось ее ребенка, в ней просыпался другой человек. Который не давал никому спуску:

— Мама, ты же знаешь, чем это заканчивается. Хочешь получить истерику? Ты же знаешь, что Никитос обожает макароны с сыром. Трудно приготовить?

— Ох, намучаешься ты с ним потом. Я в тот раз в сыр положила помидоры, так отказался. Кривился, плакал. Пришлось переделать.

От этих бессмысленных разговоров хотелось кричать от злости. Как достучаться до них? Сдерживаясь, чтобы не нагрубить, громко сказала:

— Зачем ты все делаешь специально? Неужели не проще сразу сделать так, как надо?

— Надо как все, — гневно покачала женщина головой. Вот у нее с детьми таких проблем не было: макароны сварила, масло закинула, сало пожарила и все довольны. Купила торт — пляшут от счастья. А здесь то не так, это не этак.

— Мама, он что, у тебя шаурму или пиццу требует? Ананасы и мидии? Нет. Чего вы к нему лезете?

— Ладно, ладно, раскудахталась, — миролюбиво обняла она дочку. — Хорошо.

В отличие от ее мамы, действующей исподтишка, родители мужа открыто выражали недовольство. В последний раз, когда они ездили к ним в гости, Даша даже вступила в конфликт со свекровью. На заднем дворе свекор жарил шашлыки, везде витал ароматный запах. Никита в ответ попробовать хоть кусочек отказался и пошел играть в песочницу. Спустя время она заметила, как, оглядываясь по сторонам, в его сторону пошла свекровь.

Спустя пару минут поднялась и пошла посмотреть, в чем же дело. Тамара Григорьевна, взяв самый большой кусочек, зажала в углу внука и пыталась его накормить.

— Что вы делаете?

— Ребенку нужно мясо!

— Вы совсем с ума сошли? Вы что не видите, что его сейчас вырвет?

— Да посмотри на него, худой как щепка. Ешь, кому говорю.

Женщина с силой толкала ребенку в рот кусок мяса, обильно политый кетчупом. Даша с силой вырвала плачущего сына из рук свекрови, и громко закричала:

— Миша! Миша!

На крик прибежал муж. Увидев красную от гнева мать, плачущего сына и разгневанную жену, только и мог спросить:

— Что случилось?

— Ничего! Твоя мама пыталась накормить Никиту мясом.

— И что? Пусть ест, он же мужик.

Попытки мужа быть хорошим для всех его злили. Почему она должна выяснять отношения с его матерью. Практически крича, ткнула ему в грудь рукой:

— Что значит «пусть ест»? Ты же знаешь, что он не будет. Или тебе нравится наблюдать, как он потом давится слезами? Зачем издеваться над ребенком?

— Почему издеваться? Это вкусно и полезно!

Ничего не отвечая, Даша взяла сына за руку и пошла в комнату. Хмуро принялась собирать вещи. За ней следом пришел муж. Увидев эту картину, вытаращил глаза:

— Что ты вытворяешь?

— Мы уезжаем домой. Хочешь — оставайся.

— Ты из-за какой-то мелочи раздула из мухи слона.

— Из-за мелочи? Ты же знаешь Никиту. Знаешь, как он относиться к еде. Ей необходимо потешить свое эго? Мол, мама не кормит, а у меня будет как миленький?

— Что ты выдумываешь? Не дури и пошли вниз.

С трудом он ее уговорил, но весь вечер Даша просидела рядом с сыном. Тот вяло поковырял салат, потом отодвинул картошку.

— Мама, я такой не люблю. Он жирный.

Даша пододвинула к нему поближе свежие овощи. Вот знает же свекровь, что любит внук, но из принципа ничего никогда не готовит. Мол, пусть не капризничает, она под его дудку плясать не станет.

Время шло, но ничего не менялось. Это была обычная ситуация, которых за практически 10 лет ее семейной жизни было много. Но последняя поставила точку. Дело в том, что ей предложили повышение по службе со смещением рабочего графика. Это было неудобно, она не успевала тогда забирать сына со школы.

Они вертели варианты и так и эдак. Как выкрутиться? Миша приезжал поздно, она теперь тоже. И тут его осенила идея. Радуясь, как ребенок, он выпалил:

— Слушай, моя мама же на пенсию вышла. Я с ней поговорю, она вполне может его забирать со школы.

— Так себе идея. Ладно, когда тепло. А зимой? Ей сначала в школу, потом со школы к нам, а потом назад. Не близкий свет. А если, не дай бог, заболеет? Это не вариант. Лучше я откажусь от повышения.

— Всего год, а потом он уже сам сможет самостоятельно ходить. Или хотя бы полгода. Надо его приучать к самостоятельности.

Представив картину, как Никита переходит один две дороги и потом, придя домой, разогревает суп, ей стало плохо. Она на работе с ума сойдет от негативных сценариев. Нет, он еще не готов к этому.

— Ему только 8 лет, он еще маленький.

— Вспомни себя в это время. Тебя за ручку везде водили?

Она погрузилась в воспоминания, а потом, тряхнув головой, резко выпалила:

— Ты сравнил тогда и сейчас. Машин было меньше, да и криминогенная обстановка лучше.

Они еще долго спорили, но потом Миша все таки позвонил матери. Та восприняла предложение с энтузиазмом. Знала бы Даша, почему, запретила на пушечный выстрел приближаться к их дому.

По началу все было хорошо. Даша оставляла в отдельных контейнерах еду для сына и для свекрови. Тамара Григорьевна каждый вечер бодро докладывала, что она с ним сделала уроки. Жизнь налаживалась.

Буквально спустя пару недель Даша обратила внимание, что сын перестал с ней разговаривать. На все вопросы отвечал сухо, невпопад. Вяло ковырялся в еде и по ночам стал просыпаться с криками и в слезах. Заподозрив неладное, позвонила учительнице. Но та уверила ее, что ее Никита ни с кем не конфликтует. Мол, ищите проблему дома.

Хорошо. Помедлив секунду, легонько постучала рукой по столу и пошла в комнату к ребенку, где тот увлеченно что-то рисовал. Плотно закрыла дверь и приселп на кровать.

— Иди ко мне, мой хороший. Поболтаем?

— Хорошо, — кивнул сын. Она прижала его к себе, обняла и взъерошила волосы. Потом пожаловалась:

— Знаешь, мне сейчас так тяжело. Много работы, я устаю, сплю плохо. Ты тоже плохо спишь. Тоже устаешь сильно?

— Нет.

— Что-то болит? В школе обижают?

На все ее расспросы малыш отрицательно мотал головой. Тогда она решила зайти с другого бока. Читала давным-давно в книжке, как разговаривать с детьми. Особо не запомнила, только общие действия. Поэтому попробовала наобум:

— Давай, я расскажу тебе свой секрет, а ты мне свой? Хорошо?

— Хорошо, — неожиданно согласился Никита.

— Я сегодня на работе заснула. Представляешь? Пообедала, откинулась на кресле и заснула. Даже захрапела. Стыдно.

Улыбнулся и обнял ее крепко. Надо продолжать дальше. Чуть тише, как заговорщик, спросила:

— А твой секрет какой?

— Это наш общий, с бабушкой. Мне его нельзя рассказывать, а то она меня накажет.

— Не накажет, я тебя обещаю.

Никита прижался к ней и быстро-быстро зашептал, от волнения проглатывая слова:

— Мама, когда тебя нет, бабушка заставляет меня есть. Она приносит свою еду, а твою выбрасывает. Кричит на меня, ругается. Какую-то дурь из меня выбивает. Мама, мне так страшно. И еще бьет, если я не ем. По голове, вот тут. И вот тут.

Никита показал своей маленькой ладошкой на голову, на спину. Пока он говорил, Даша впала в ступор. Из глубины поднималась такая волна гнева, что она с трудом взяла себя в руки. Она чувствовала, как бьётся его сердце и понимала, что он ей не врёт. Помолчала минуту и снова спросила:

— Не хочешь, чтобы она приходила больше?

— Мамочка, я тебя умоляю, пусть не приходит. Я сам буду со школы ходить, ты мне только покажи как. И чай готовить, и бутерброды. Мамочка, я так не могу. Меня тошнит, даже вырвало. А она меня заставила все съесть.

— Все съесть?

От этой картины ее замутило. Получается, ее свекровь решила пока ее нет дома перевоспитать внука? Мол, поплачет пару раз и будет как шелковый? Она помнила, как ненавидела в садике гороховую кашу и нянечка действовала так же. До сих пор стояла та картина перед глазами. Сколько лет прошло, а она не избавилась от ненависти к садику и до сих пор не ест все, что связано с горохом. Ломать такими варварскими методами своего ребенка она не позволит.

Еще немного поболтав и пообещав ребенку, что завтра сама заберет его после работы, вышла из комнаты. Подошла к мужу и слово в слово пересказала разговор. Тот только пожал плечами:

— Мама же хочет как лучше, что ты начинаешь.

— Ты считаешь, это как лучше?

— Потерпит пусть, не маленький. Она права, ты его слишком распустила.

Голос барский, с ленцой. У Даши практически пар шел из ушей от злости, а ему все равно. Миша тем временем, не обращая на нее внимания, зашнуровал ботинки и взял поводок. Подозвал собаку, и, уже выходя из квартиры, сказал:

— Устроила проблему на ровном месте. Потерпит.

От ответа мужа задрожали губы и глаза наполнились слезами. Ей стало так жалко сына, который оставался дома один, без защиты. Потерпит? Вот почему он просыпается в слезах и так часто просит ее не уходить на работу. Потерпит? Ни слово не говоря, набрала свекрови.

— Добрый вечер, Тамара Григорьевна, не разбудила?

— Нет-нет, все хорошо.

— Мне все рассказал Никита. Знаете, лучше вам вообще к нам больше не приходить. Больше вы внука не увидите, даже если он сам этого захочет. Мише можете жаловаться сколько угодно, мое решение неизменно. До свидания.

В голове заиграл бравурный марш, и она мысленно поздравила себя с маленькой победой. Теперь оставалось дождаться защитника сирых и убогих. Так и вышло, буквально через 10 минут в квартиру ворвался хмурый, как туча, муж. На нее посыпался град обвинений:

— По какому праву ты запретила моей маме видеться с внуком? Приходить к нам в квартиру? Ты в своем уме? На каком основании?

— Чего ты кричишь, Никиту разбудишь, — она не спеша намазывала руки кремом. Потом покрутилась около зеркала и взяла другую баночку.

— Ау, — подскочил к ней Миша и пощелкал пальцами перед лицом. — Ты меня слышишь?

— А ты меня? Я тут хозяйка и я решаю, кто сюда будет приходить. Если тебе твоя мамочка дороже здоровья сына — вперед, собирай чемоданы. Мой сын не будет есть рвоту, потому что твоей мамаше так захотелось.

— Что? Что?

— Что слышал. Я тебе пересказала весь разговор с ним. Давай я тебя накормлю. Ты вот лук жаренный не ешь, так тебе его никто и не готовит. Не подкладывают в блюдо и не заставляют давиться слезами и есть.Чего твоя мамочка тебя жалела? Не выбивала дурь из тебя?

— Это другое.

Слово за слов, и они уже начали всерьез ссориться, вспоминая различные ситуации. У Даши было больше аргументов, да и кричала она громче.

— Это тоже самое! Даже педиатр сказала не настаивать. Мы сдавали полный комплекс анализов, все показатели в норме. Вот такой он у нас, ничего страшного. Перерастет. Но издеваться над ним я не позволю.

— А твоя работа, — пошел на попятную муж.

— Никуда не денется. Я уже поговорила с Машей из 128 квартиры, она будет заводить Никиту домой и разогревать ему обед. Посидит с ним до моего прихода. Я ей буду платить. Постарше станет, станет легче.

— Платить посторонним людям?

— Лучше так, чем получить запуганного ребенка. Тебя вообще не смущает, что твоя мама его била?

Муж неожиданно хмыкнул и пожал плечами:

— Дала пару раз подзатыльник.

Даша развернулась и в ответ с силой дала мужу подзатыльник. От неожиданности и боли у него округлились глаза:

— Ты совсем?

— Это всего один раз. Приятно? Ты собираешься принимать сторону своей матери? Тебе плевать на своего ребенка?

Муж сначала пристыженно замолчал, а потом, видимо вспомнив неприятный разговор с матерью, снова начал возмущаться. Вечер и полночи прошел бурно. Они выясняли отношения на повышенных тонах, но Даша выиграла сражение. Мише пришлось смириться с ее решением, несмотря на давление матери.

Ей было обидно, что свекровь так поступила. Она доверилась ей, искренне поверив в то, что та будет действовать только на благо их семьи. Неужели для нее общепринятое отношение к еде важнее внука? Так положено. Кто сказал, что положено есть кашу, если ребенка от нее физически воротит? Кто сказал, что надо запихивать мясо? Она тем более не просила ничего готовить, только разогреть то, что она приготовила с учетом вкусовых предпочтений Никиты.

Отношения со свекровью окончательно пошатнулись. Они перестали ездить к ним в гости, да и к себе не звали. Даша не могла и не хотела даже смотреть в сторону матери мужа, непроизвольно сжимались от злости кулаки. Миша переживал, говорил, что мама все осознала, но она в это не верила. Возможно, когда ребенок подрастет, она им разрешит общаться, а сейчас нет.

Источник