«Я решила забирать ребёнка из роддома?!» — резко взорвался отец, узнав о беременности Евы

Ева надеялась произвести хорошее впечатление на отца, поэтому выбрала для себя платье, которое ей больше всего шло: темно-синее, с юбкой-колокольчиком, рукавами-фонариками и отложным белым воротником.

Образ дополнили лаковые туфли на невысоком каблучке с перемычкой и изящной застежкой-брошью.

— Почему ты одета как в школу? — удивилась мать, войдя домой с корзиной яиц в руках. Она тяжело дышала из-за своей астмы, будто запыхалась. — На улице лето, жара, скорее переоденься, надень желтый сарафан, который тетя Тамара тебе подарила. Сарафан был новым, но слишком большим для Евы, мешал ей по размеру, поэтому девушка покачала головой:

— Нет, мам, я спешу, автобус подъедет через пятнадцать минут.

Мать вздохнула и стала торопливо собирать гостинцы для дочери в дорогу.

Она протягивала Еве пакет за пакетом, издавая легкое шуршание:

— Это отцу отдай, это — его жене. И запомни, веди себя потише и аккуратно, раз отец согласился учить тебя несколько лет.

— Поняла, мам, — кивнула Ева, схватив сумки, поцеловала мать в щеку и поспешила наружу. На вокзале её встретил отец — суховатый, скромный и немногословный мужчина. Он сразу взял сумки и потребовал следовать за ним.

Ева удивилась, когда увидела, что он подошел к одиноко стоящему прямо у ворот вокзала автомобилю.

— Пап, у тебя теперь машина?

— Да.

Зайдя в комфортный салон, Ева осмотрелась и провела рукой по мягким сиденьям и обтянутому кожей рулю.

— Здорово! Ты, пап, теперь умеешь водить?

Отец едва заметно улыбнулся:

— На самом деле, я водил еще с молодых лет, и весьма умело! Инструктор, который меня учил, говорил, что я понимал машину так, словно сам собрал каждый её механизм.

Однажды мы ехали с Игорем Викторовичем — нашим инструктором — мимо магазина, и он попросил меня взять пакет с заднего сиденья. Я сделал это, не снимая ноги с педалей, просто повернувшись, тогда он и стал меня считать любимчиком.

— Ух ты! — воскликнула Ева. — А водить это страшно и сложно?

— Водить? Нет, Ева, в этом нет ничего страшного. Если хочешь, научу тебя.

— Было бы здорово! Только… Не будет ли это для тебя слишком обременительно? Ведь я буду жить у вас во время обучения…

— Не придумывай, дочь. Ты же моя семья, обязан помочь тебе во всем. Может, и ты впоследствии станешь хорошим водителем.

Отец с воодушевлением рассказывал всю дорогу до дома, каким мастером в вождении был раньше и как находил общий язык с любой техникой, даже самой капризной. В квартире Еву встретила напряженная тишина. Ирина Сергеевна, жена отца, хмурилась.

— Значит, всё-таки приехала? — сказала она.

— Здравствуйте, Ирина Сергеевна, мама передала вам гостинцы, — не растерялась Ева, распаковывая пакеты.

— Вот варенье из вишни, здесь — наш домашний мед с пасеки, а вот балык. А вот для папы разные вкусности.

— Лучше бы деньги передала, — пробормотала Ирина Сергеевна, заглядывая во все пакеты. — Все это съедят за пару дней, а коммуналку платить придется каждый месяц — за еще одного «подселенца»…

Отец взялся помогать дочери разбирать сумки, молча поглядывая на супругу, но не вмешивался.

— Ева, тебе, вероятно, придется жить на кухне, потому что Ольга не сможет с тобой комнату делить. Этот год у нее будет трудным, нужно будет окончить школу и готовиться к поступлению.

Ева кивнула:

— Я согласна, пап, могу ночевать где угодно, лишь бы не в общежитии.

— Господи, что плохого в общежитии? — раздраженно сказала Ирина Сергеевна, разбирая пакеты. — Там живут такие же студенты, как и ты.

Уходя из комнаты, она добавила с упреком:

— Не квартира, а проходной двор… для всякого сброда.

Эти обидные слова сильно ранили Еву. Она посмотрела на отца и сдержала слезы.

— Не обращай внимания, — расположив вещи дочери на кухне, сказал он, не глядя на нее. — Ирина Сергеевна всегда ворчит, у нее никогда настроения нет.

Кухня была небольшой — всего восемь метров, но у стены чудесным образом разместился небольшой диванчик, рядом с которым стоял стол.

— Здесь ты будешь спать и учиться. Понимаешь, нам здесь нужно будет обедать и ужинать, так что придется поместиться всем вместе. Так, ты говорила, куда поступила?

— В Педагогический, — с улыбкой ответила Ева.

— В педагогический колледж? — без особого интереса уточнил отец. — Вещи можешь хранить на балконе. И еще: давай будем называть тебя Евой? Имя Дуся как-то не солидно, пахнет нафталином. Ты же Евдокия, так что можешь быть Евой.

— Ладно, — немного растерялась Ева. — Я поступила в институт, пап, а не в колледж.

Отец, направлявшийся к двери, остановился и повернулся:

— В институт? Значит, учеба будет не три года?

— Пять лет, — сказала Ева нехотя.

Отец растерялся, в его глазах забегали мысли.

— Это долго… Ты уверена, что справишься? В институте трудно, могут и отчислить.

За ужином, отведав балык с вареной картошкой, Ирина Сергеевна смягчилась и взглянула на гостью более благожелательно:

— Вы с матерью в Кременчуге так хорошо живете, что позволяете себе балык? Уж, наверное, каждый день едите?

— Нет, — честно ответила Ева. — Мама специально поменяла его у рыбаков, чтобы угодить вам.

Ирина Сергеевна усмехнулась, приподняв бровь, и потянулась к рыбе вновь.

— Ты думаешь, поступишь в институт? Это сложно. Не проще ли получить специальность повара?,— Я уже поступила, — ответила Ева после того, как сделала глоток чая.

На мгновенье лицо Ирины Сергеевны исказилось, она начала кашлять, а затем, раздражённо отодвинув тарелку, поднялась и покинула кухню.

В течение остального вечера её периодически мучил кашель, и она жаловалась на тошноту, обвиняя в этом испорченную рыбу, которую Ева привезла.

Ева ощущала себя словно муха, запутавшаяся в паутине — ей было неловко, но изменить что-либо было невозможно. Свою сводную сестру Ольгу она встретила лишь поздно вечером.

Та недавно вернулась домой с усталым выражением лица, и, услышав её голос, Ева вышла из кухни, чтобы поздороваться.

— Дочка, тебя целый день не было видно.

— Мам, я же говорила, что у меня сегодня длинные съёмки. Я голодна и валюсь от усталости. Разогрей ужин и подготовь ванну. Надеюсь, я в ней не усну.

— Это, Ева, — Ирина Сергеевна указала на комнатушку. Ольга бросила на сестру равнодушный взгляд и вздохнула.

— Она будет жить на кухне.

Ирина Сергеевна подошла к Еве:

— Пока иди в ванную, пожалуйста, набери полную ванну горячей воды. Разберёшься со смесителем? Только не устраивай там бардак.

Поставив эту задачу, Ирина Сергеевна взяла Ольгу за руку и повела её на кухню.

Ева направилась в ванную и выполнила просьбу, долго наблюдая за струёй воды из крана.

Странным образом звук и вид текущей воды внезапно успокоили её.

«Всё будет хорошо. Их отношение ко мне — пустяк, сейчас у меня только одна цель — окончить учёбу. Именно от знания, которое я приобрету, зависит вся моя будущая жизнь. Вот что главное, а всё остальное — временно.»

***

Учёба в институте захватила Еву целиком. По вечерам, уединившись на балконе с конспектами и книгами, она усердно повторяла уже пройденный материал.

…В один выходной отец разбудил её с утра:

— Просыпайся, Ева, быстро позавтракаем, и ты поедешь со мной помогать с уборкой в гараже и мытьём машины.

Сон мгновенно испарился с Евы, она вскочила и принялась одеваться.

— Здорово, я согласна, дай мне пятнадцать минут, пап, и мы поедем вместе.

— Вот это энтузиазм. Совсем не похожа на Ольгу, которая до обеда будет спать.

***

Пока Ева протирала тряпкой окна автомобиля, она спросила отца, который занимался мытьём напольных ковриков.

— Пап, а на какие съёмки ходит Ольга?

— Она тебе не рассказывала? Обычно девчонки с радостью делятся своими достижениями.

— Нет, у нас не было возможности поговорить, — солгала Ева. — Она всегда приходит домой поздно.

— Ну, в прошлом году Ольга участвовала в конкурсе в соцсети, где выбирали главную красавицу района. Она, правда, не заняла призовое место, но после конкурса с ней связалась местная предпринимательница, владелица бутика, и предложила рекламировать её брендовые вещи. Дочь согласилась, и теперь почти каждый день у неё фотосессии. Товаров у предпринимательницы много, и Ольга получает за съёмки деньги, так что подработка у неё стабильная.

— Ничего себе. И правда, Ольга похожа на фотомодель — она очень красивая.

Отец улыбнулся и посмотрел на Еву.

Он думал, что Ева очень похожа на него: она была его роста и имела те же цвет глаз, волос и кожи. Черты лица у них также напоминали друг друга, в то время как Ольга выглядела иначе — слишком худой, высокой, и в ней не было ни одного узнаваемого черт отца.

Вечером, когда Ева помогла отцу навести порядок в гараже и даже помыла там пол, Владимир в знак признательности отвёз дочь в шашлычную и заказал две порции шашлыка.

— Ну как вам с мамой жилось в Кременчуге? — поинтересовался он.

— Неплохо, но рядом с мамой много лет жил дядя Виктор, наш сосед. Он ей нравится, но она боялась заводить отношения, потому что я у неё жила. Надеюсь, теперь, когда мама осталась одна, она, наконец, ответит дяде Виктору взаимностью. Он хороший человек.

Лицо Владимира изменилось.

— Я правильно понял, что твоя мама ни с кем не сошлась за все эти годы?

Ева покачала головой:

— Нет, предложения были, и не один раз. А почему вы с мамой развелись?

Ева понимала, что спрашивает непростой вопрос, но ей хотелось узнать правду, скрываемую от неё много лет.

— Всё произошло потому, что я был молод и неопытен. Когда я встретил твою маму, у меня уже была невеста — Ирина Сергеевна. Она хорошо ладила с моей матерью, и мне казалось, что я люблю её. Наталью я увидел на студенческой вечеринке и сразу без оглядки влюбился. Моя мать была против, заявив, что не примет в семью никого, кроме Ирины Сергеевны.

Однажды мать встретилась с Натальей и сказала ей много обидных слов. Наталья не выдержала и уехала, бросив Кременчуг, учёбу и меня. Я был обижен и женился. Как же я был глуп! Узнал, что Наталья родила тебя, уже будучи женатым. Я даже не знал, что она ждала ребёнка!

…Ева выслушала отца и с горькой улыбкой произнесла:

— Вот как… Значит, я выросла в неполной семье из-за взаимных обид и упрёков? Мне казалось, что причины были серьёзнее, пап.

Девушка встала из-за стола:

— Извини, пожалуй, я устала и хочу немного отдохнуть.

— Конечно, дочка, я тебя отвезу домой, — неловко вскочил отец. — Дочка… Ты, наверное, меня презираешь?

— Да что вы, пап, нет. Во всяком случае, я появилась на свет благодаря тебе. Жаль, что у вас с мамой не получилось построить семью.

Владимир робко протянул руки и обнял дочь.,Девушка улыбнулась ему в ответ.

***

— Вот и явились, — начала ворчать Ирина Сергеевна, несмотря на то, что Владимир купил и привез для неё и дочери по порции шашлыка. — Целый день куда-то пропадали. Я же говорила, от твоей машины нет никакой пользы, одни траты! Лучше бы на эти деньги купили участок и построили дачу.

— А на чем бы тогда ехать до дачи? — откликнулся Владимир.

— Да как все, Лёш, на общественном транспорте! Зачем я с тобой спорю…

Робко вступила в защиту отца Ева:

— Не стоит так, Ирина Сергеевна, у папы глаза горят, когда он садится за руль. Собственный автомобиль — это так здорово, можно выбраться на природу, к речке, устроить пикник.

— Ева права, мы ни разу не ездили никуда вместе, — отметила Ирина Сергеевна.

Внезапно она сорвалась на крик:

— А кто же тогда будет заниматься уборкой, если мы все займемся «кататься»?

Ева вздрогнула. В жизни она никогда не слышала, чтобы кто-то так громко и грубо повышал голос. — Привёз нахлебницу в квартиру, теперь она тут советы раздаёт! Вот вы колесили, веселились, а кто подумал, что мне еще и за ней убирать? Я только что отодвинула диван в кухне, а там столько хлама накопилось, у нас скоро тараканы заведутся!

Ева застыла в недоумении, широко раскрыв глаза.

Состояние оцепенения сменилась слезами. Девушку трясло от рыданий.

— Я… я сейчас уйду, — поспешила она на балкон собирать сумки.

Плача и прижимаясь к сумкам, её обнял отец.

— Куда это ты собралась?

— Я где-нибудь переночую, а утром уеду к маме. Папа, после всего мне уже не хочется учиться в Кременчуге. Пап…

Отец обнял Еву и нежно гладел по волосам. Она слушала, как бьётся его сердце.

Всего можно было вытерпеть, но и самоуважение имеет предел.

Ирина Сергеевна появилась на балконе.

— Ну вот, хорошо, что ты всё поняла правильно, Ева. Ты что думала, свалишься внезапно, а мы будем тебе потакать? Никто тебе ничего не должен, так что езжай домой.

Владимир разжал пальцы дочери, забирая сумочки из ее рук.

— Ева никуда уезжать не станет, останется здесь. И в кухне жить ей больше не позволю. Пусть переедет в комнату Ольги — той всё равно дома почти нет.

На лице Ирины Сергеевны отразилась тревога, брови сдвинулись:

— Что? Лёш, решил устанавливаться свои порядки? Сначала ты купил машину, не думая о других, потом говорил, что поможешь дочери! Ты что, развод хочешь?

Владимир вышел с балкона, закрыв за собой дверь, где осталась испуганная Ева.

— Ты знаешь правду. Развести с тобой хочу уже восемнадцать лет — с тех пор, как женился!

— Так почему же тогда так долго тянул?

— Потому что сначала ты здорово меня вводила в заблуждение! Но я был дураком, что поверил. И не уверен, родила ли ты от меня!

Ева, сидевшая на балконе, сжалась от услышанного и решила, что достаточно, она закрыла уши руками, чтобы ничего больше не слышать.

На следующий день, придя домой после занятий с намерением сообщить отцу, что собирается переехать в общежитие к сокурснице, она обнаружила необычную тишину.

В квартире будто что-то исчезло: не было штор на окнах, пропали книги, статуэтки и милые безделушки из шкафов, исчезли коврики, которые лежали на полу.

— Дочь, теперь ты будешь жить в собственной комнате, — с радостью сказал отец. — Ирина Сергеевна ушла, мы приняли решение развестись. Ольга ушла с ней.

— Всё из-за меня? — огорчилась Ева.

— Нет, доченька, ты здесь ни при чём, я давно созрел для такого шага. К тебе у меня больше чувств, чем к ним. Да и я имею право выбора, не так ли? Всё хорошо, проходи, мы с тобой, я приготовлю тебе яичницу и тосты.

***

На третьем курсе Ева влюбилась.

Дмитрий, которого она встретила в супермаркете, оказался обаятельным и вежливым, заставив её сердце биться чаще.

Их отношения развивались быстро: сначала Дмитрий представил Еву своим родителям, затем практически сразу решил познакомиться с её отцом.

После знакомства с Владимиром он начал говорить о свадьбе.

— Всё слишком стремительно, — удивлялась Ева. — Мама даже ничего не знает, она живёт в Кременчуге.

— С мамой тоже познакомимся, — уверял Дмитрий.

Как сладко звучали его слова, как нежно вглядывался в глаза Евы, заверяя, что у его семьи уже идут приготовления к свадьбе.

А когда девушка порадовала его новостью о беременности и показала тест с двумя полосками, Дмитрий так же быстро исчез.

***

Живот у Евы увеличивался, а Дмитрий так и не появился, словно растворился в воздухе.

Квартира, где он с родителями жил, оказалась съёмной, и в ней уже жили другие люди, которые ничего не знали о прежних жильцах.

Сама Ева стремилась не возвращаться домой и всё больше бродила по Кременчугу, надеясь увидеть любимого, случайно встретить его на улице.,Отец какое-то время не произнес ни слова, лишь косо взглянул на Еву. Но когда она начала готовиться к родам и задала ему вопрос о том, где можно достать колыбель, он внезапно взорвался:

— Ты что, решила забирать ребёнка из роддома?! Тебе сейчас лучше всего будет родить и оставить малыша там! Учёба у тебя ещё два года, как ты собираешься учиться с грудным ребёнком на руках?!

— Папа, я как-нибудь справлюсь с учёбой, бабушка Люба, наша соседка, обещала помогать присматривать за сыном, пока я на занятиях. И с мамой поговорю, уговорю её помочь с ребёнком…

— И не хочу это даже слышать, не хватало ещё растить от такого прохиндея! Зря я впутался с тобой, пользы никакой!

Ева понимала, откуда у отца такие слова. Недавно к нему пришла Ирина Сергеевна и с надменным видом предъявила результаты генетической экспертизы, согласно которым выяснилось, что Ольга — его дочь.

Отец ошибся, подумав, что Ольга ему не родная. Между тем Ирина Сергеевна сообщила, что Ольга не стала поступать в учебное заведение, а пошла работать фотомоделью; её доходы оказались настолько высокими, что она спокойно получила ипотечный кредит и купила себе квартиру.

После ухода Мамы Владимир сильно изменился.

Он начал раздражаться и срывать злость на Еву, называл её никчёмной и постоянно приводил в пример свою вторую дочь, Ольгу.

Таким образом Ева и осознала, что нельзя надеяться на отца, он лицемерен и не способен протянуть руку помощи в трудную минуту. Всё тщательно взвесив, она собрала вещи и вернулась к матери домой.

Планировала оформить академический отпуск и пропустить учебный год, но мама убедила её оставить малыша у себя и вернуться в Кременчуг.

Теперь Ева обосновалась в общежитии.

Она надеялась, что отец хоть раз позвонит и попросит прощения, или захочет встретиться, но папа так и не вспомнил о ней ни разу.

***

Своего сына Ева назвала Максимом, очень привязалась к нему сердцем и удивлялась, как могла обходиться без него раньше.

Мальчик рос обаятельным и жизнерадостным, в этом он походил на отца — обходительного прохиндея.

К тому времени, когда Ева получила диплом и окончила институт, её мама, Наталья Викентьевна, так привыкла к внуку, что всерьёз просила дочь оставить Максима у неё.

— Ну, подумай, ты встретишь кого-то, выйдешь замуж, родишь детей, а мне придётся стареть в одиночестве. Лучше пусть Максим будет рядом.

— Мам, не шути так, мой сын для меня — самое дорогое, — улыбнулась Евдокия. — Но мне нужна твоя помощь. В Кременчуге мне предложили работу, зарплата хорошая, я всё просчитала: за год смогу накопить на первый взнос по ипотеке. Ты согласишься присмотреть за Максимом? Я буду приезжать к вам каждую неделю в выходные. Когда у меня появится собственная квартира, я заберу вас обоих, устрою Максима в садик, а ты, мамочка, сможешь наслаждаться городской жизнью!

— Ах, что там в твоём Кременчуге делать, — отмахнулась мать, — сидеть в четырёх стенах и смотреть на прохожих через окно? На улицу страшно выйти — машины мчатся, да и мошенников хватает!

— Мам, ты ошибаешься. В Кременчуге весело. На каждом шагу чайные, кинотеатры, разные мероприятия и посиделки. Есть даже клубы для пожилых! Тебе обязательно найдётся занятие по душе.

Все, что говорила Ева, сбылось.

Когда Максиму исполнилось четыре года, Ева заработала достаточно, чтобы переехать в собственную квартиру.

Она пригласила к себе сына и маму, а позже встретила хорошего человека, за которого решила выйти замуж.

Эпилог

Отец сам нашёл Еву, сел у двери её новой квартиры, достал из кармана небольшую бутылку, отпил из неё, потом вытащил кулёк с маринованным огурцом и откусил кусочек.

Ева спешила домой, забирая Максима из садика. Несколько дней назад она отправила маму отдыхать в санаторий, а муж, Роман, задерживался на работе, поэтому некому было забрать мальчика.

Увидев отца у входа в квартиру, Ева сбавила шаг.

— Привет, дочь. Узнал, что ты замуж вышла, вот за ваше здоровье пью. На свадьбу меня не пригласили.

Мужчина скользнул взглядом на Максима.

— Это мой внук? Неплохо, чем-то похож на меня.

— Пап, вставай, не сиди на полу.

Ева открыла дверь ключом и пустила отца в квартиру.

Он с интересом осмотрел всё вокруг, потом прошёл на кухню и уселся за стол.

Ева поставила чайник и, заметив, что отец выставил на стол бутылку, нахмурилась:

— Убирай, у нас дома алкоголь не употребляют.

— Вот как раз, — цокнул языком отец. — Деловая леди стала. А я – пью. Потому что недавно узнал, что моя дочь… Нет, она мне уже не дочь… Фотомоделью она не стала. Ольга оказалась эскортом, какой позор. Она увлеклась красивой жизнью, сначала наряжалась на камеру, а потом за деньги раздевалась. Вот так. Кто же в этом виноват? Я. Плохой отец.

Ева налила чай в чашки и молчала.

Сводная сестра её не интересовала — они почти не общались, так что Ольга была ей чужой.

— Знаешь, что Ирина Сергеевна сказала мне перед уходом?

Тон Владимира резко сменился:

— Папа твоего Максима, «Давид», который тебя соблазнил… Он не Дмитрий, это племянник Ирины Сергеевны, Роман. Он специально тебя запутал, чтобы сбить с пути. Эта стерва призналась мне, что уговорила племянника навредить тебе. Так что ты ни в чём не виновата. Бедная моя девочка, как же ты страдала.

Ева внимательно слушала отца, у неё темнели глаза. Она ухватилась за край стола и сильно сжала его пальцами.

— Я выбросил из жизни и Ирину Сергеевну, и Ольгу, не хочу с ними больше иметь дела, — распинался отец за столом. — Но и одна я теперь не могу быть. Зря я так поступил с тобой тогда, дочь.

Ева пришла в себя и резко ответила:

— Ничего не бывает зря, пап. Тогда я увидела тебя настоящего.

Владимир промолчал, жалобно глядя на повзрослевшую дочь.

конец.