Рейс из Шанхая изменили, и вот она, измученная, но радостная, стоит на пороге своей теплой киевской квартиры, предвкушая, как Игорь удивится и обрадуется. Она осторожно закрыла дверь, опустила на пол чемодан на колесиках и сумку, а затем тихо прошла в глубину коридора. Из кухни доносились голоса. Игорь был не один. Ольга остановилась, вслушиваясь. Сердце, которое недавно пело от счастья, внезапно сжалось от тревоги.
— Игорёчка, ты же пойми, я не со зла! — голос был женский, плаксивый и очень знакомый. Наташа. Двоюродная сестра Игоря. — Как я могла знать, что это её любимая блузка? Она висела в общем шкафу, я думала, можно взять её поносить. А этот ваш утюг… как только плюнул ржавчиной, я и оцепенела!
— Наташа, я всё понимаю, — устало вздохнул Игорь. — Но Ольга очень бережно относится к вещам. Особенно к тем, что привозит из рейсов. Эта блузка из Италии, она её берегла. Будет скандал.
— Скандал? Из-за какой-то тряпки? — в голосе Наташи послышались твёрдые нотки. — Я тут тебе борщи варю, квартиру навожу в порядок, пока твоя орлица в небе летает, а ты мне про какую-то тряпку? Я же ради тебя, для семьи стараюсь! А она приедет, щёлкнет пальцами, и я опять должна забиться в угол, чтобы её величество не потревожить?
Ольга почувствовала, как кровь отлила от лица. Орлица? Тряпка? Что вообще здесь происходит? Почему Наташа, которая должна была приезжать «на пару дней, пока у тёти ремонт», хозяйничает в её кухне и рассуждает о её вещах?
— Потише, Наташа, не нервничай. Ольга не такая, ты же знаешь. Просто… она устает. Работа у неё тяжелая.
— А у меня что, лёгкая? По-твоему, легко в сорок пять лет оказаться на улице, потому что муж-алкоголик квартиру пропил? Легко скитаться по родственникам, словно бездомной собаке? Ты моя единственная надежда, Игорёчка! Родственная кровь! Неужели из-за блузки ты собираешься меня выгнать? Я ей новую куплю! Даже лучше куплю! Как только устроюсь на работу.
Ольга больше не могла выносить это слушать. Она сделала шаг и появилась в дверном проёме кухни.
На ней была безукоризненно выглаженная форма стюардессы — тёмно-синий жакет, юбка-карандаш, белоснежная блузка. Волосы аккуратно собраны в пучок. На фоне домашней, с краснеющим от работы лицом Наташи в облезлом халате и старых тапочках, она выглядела словно пришельцем из другого мира.
Наташа ахнула и прижала руки к груди. Игорь вскочил со стула, опрокинув чашку с недопитым чаем. Коричневая лужа медленно растекалась по клеёнке на столе.
— Ольга? Ты… как? Ты же завтра должна была…
Но Ольга смотрела не на него. Её взгляд устремился на Наташу, на её самодовольное и испуганное лицо. Затем глаза пробежали по кухне. На плите в её любимой кастрюле что-то кипело. На столе стояла ваза с увядающими астрами, которые Ольга терпеть не могла. На спинке стула висел тот же цветастый халат Наташи. Это была её кухня, но она уже не чувствовала себя здесь хозяйкой.
— Ничего мне не нужно, Наташа, — холодно сказала Ольга, и её голос прорезал тишину, словно гром. — Тем более от тебя. Можешь не утруждаться с поиском работы. У тебя, похоже, уже главная работа найдена. Ты здесь прекрасно устроилась.
Вечер превратился в тяжёлый, удушающий кошмар. Игорь метался, пытался что-то оправдать, бормотал про «родственные чувства» и «временные сложности». Наташа заперлась в гостевой комнате, откуда порой звучали показательные всхлипы. Ольга молча распаковала чемодан, приняла душ и переоделась в домашнюю одежду. Все её движения были механическими, отточенными годами службы, но внутри бушевала буря.
Она не устраивала ссору. Она была слишком уставшей и ошеломлённой для этого. Просто села на диван в гостиной и стала ждать. Игорь, помявшись, присел рядом.
— Ольгочка, не сердись. Она же ненадолго. Вот-вот должна найти работу и съехать.
— Куда она съедет, Игорь? — тихо спросила Ольга, не поднимая глаз. — В съёмную квартиру? На зарплату продавщицы в «Пятёрочке»? Ты действительно в это веришь?
— Но что мне было делать? Она позвонила, плачет в трубку. Говорит, бывший муж стал совсем агрессивным, поменял замки, выставил вещи в подъезд. Родственники отвернулись. Я же не мог оставить её на улице! Мы же одна семья.
— Мы с тобой — семья, Игорь. А Наташа — твоя двоюродная сестра. И она отлично умеет манипулировать людьми, особенно тобой. Сколько она уже здесь живёт?
Игорь замялся.
— Ну… около трёх недель.
Три недели. Три долгие недели он обманывал её. В каждом звонке, в каждом сообщении говорил, что скучает, ждёт её в их уютном гнездышке. А в этом доме уже вовсю хозяйничала другая женщина, переставляла вещи, портила её блузки и называла её «орлицей».
— Почему ты мне не сказал? — тихо произнесла она, но в голосе слышалась решимость.
— Боялся, что ты будешь против. Ты к ней не лояльна, я знаю. Хотел как лучше… думал, она съедет до твоего приезда, и ты даже не узнаешь.
— Как лучше? Для кого это, Игорь? Для себя? Чтобы не чувствовать вину? Чтобы и сестру приютить, и с женой не ссориться? Ты понимаешь, что сделал? Ты пустил в наш дом чужого человека за моей спиной! Ты позволил ей тут командовать!
— Никто тут не командует! — вспылил Игорь. — Она просто помогает по хозяйству. Готовит, убирает. Тебя дома почти нет! Я прихожу с работы — дома пусто, ужин готовить нужно. А тут уютно. Запах борща.
Это было ударом ниже пояса. Ольга почувствовала, как ком встал в горле. Она — стюардесса, которая моталась по всему миру, чтобы они могли позволить себе эту квартиру и жизнь, — оказалась виновата в том, что в доме не пахнет борщом.
— Вот в чём дело, — выдохнула она. — Тебе нужна была не жена, а кухарка. Удобная, домашняя, всегда рядом. Наташа на эту роль подошла идеально, да?
— Ольга, перестань! Это не так! Я люблю тебя!,— Любишь? — её улыбка была горькой и болезненной. — Разве поступает так человек, который любит? Он врет тебе три недели подряд, позволяет своей родственнице за спиной очернять его жену? Это не любовь, Игорь. Это слабость и предательство.
Она поднялась и направилась в спальню. Закрыв за собой дверь, рухнула на кровать. Слезы были недоступны — внутри только болезненная пустота и холодное, ледяное понимание того, что её мир, казавшийся таким крепким и надёжным, потрескался. Причина была не в буре или природном катаклизме, а в тихой, плаксивой женщине в изношенном халате, которая сейчас играла роль жертвы в соседней комнате.
Последующие дни прошли в напряжённой позиционной борьбе. Наташа изменила подход. Больше не заливалась слезами, а играла роль покорной, угнетённой родственницы, искренне благодарной за приют. Она вставала раньше всех, готовила завтрак, мыла посуду, хлопотала по дому с тряпкой в руках. Каждое её действие несло молчаливую упрёк в сторону Ольги: «Вот как должна выглядеть настоящая хозяйка, а не ты, легкомысленная мечтательница».
Она все время вкрадывалась в их разговоры с Игорем.
— Ой, Ольгочка, а можно я котлетки приготовлю по моей фирменной рассыпчатой рецептуре? Игорёчка их очень любит!
— Оля, не трать время на глажку рубашек мужа, я сама это сделаю — тебе отдыхать надо после рейса.
— Игорёчка, голову побаливает? Сейчас я тебе травушки заварю, мама всегда так лечила, рукой боль снимала.
Игорь растаял от такой заботливости. Он смотрел на сестру с благодарностью и не мог понять, почему жена ходит угрюмо. Ему казалось, что все решилось лучшим образом: и жена дома, и сестра устроена, и порядок в доме.
Но Ольга видела правду. Она замечала, как Наташа, проходя мимо, незаметно смахивает пыль с полки, на которую сама Ольга не успевала обратить внимание. Как она поджимает губы, когда хозяйка заказывает на ужин пиццу. Как с умилением смотрит на Игоря, рассказывая очередную душераздирающую историю о своих бедах.
Помогали распространять интриги и родственники. Телефон не умолкал от звонков. Сначала позвонила мать Игоря, Тамара Сергеевна.
— Олечка, здравствуй, дорогая! Наташа звонила, плакала. Говорит, что ты её совсем с ума сводишь. Так нельзя, дочка. Она же часть нашей семьи. Надо помогать родственникам.
— Тамара Сергеевна, она живёт у меня за моей спиной! — пыталась объяснить Ольга.
— Ну и что? В квартире места хватает, не тесно. А тебе и помощь по хозяйству. Ты ведь современная девушка, не любишь стоять у плиты. А Наташа — простая деревенская женщина, ей это в радость. Будь мудрее, дочь. Мужчине нужен уют. Игорь — хороший мужик, но ему необходима забота.
После этого разговора Ольга долго сидела, уставившись в одну точку. Выяснилось, что все вокруг считают её эгоисткой и гордой стервой. А Наташу — несчастной и беззащитной.
Однажды вечером, вернувшись из короткой командировки в Одессу, Ольга увидела, что её коллекция фарфоровых ангелочков, которую она собирала много лет, привозя из разных уголков мира, была сдвинута в угол на полке, а на освобождённое место установили безобразную фотографию в броской рамке — молодой Игорь с Наташей на фоне некоего деревенского пруда.
У Ольги помутился взгляд. Она схватила рамку и подошла к Наташе, которая сидела в гостиной, глядя сериал.
— Что это значит? — спросила, стараясь говорить спокойно.
Наташа отвлеклась от экрана, её лицо выражало глубочайшее сожаление.
— Оля, прости, если я что-то не так сделала. Просто протирала пыль и подумала, что эта фотография такая душевная… Игорёчка здесь такой молодой и счастливый… Хотела как лучше.
— Как лучше? — Ольга уже не сдерживалась. — Ты трогаешь мои вещи! Переставляешь их по своему желанию! Это мой дом! Мои правила!
— Да что ты так кричишь? — появился в гостиной привлечённый шумом Игорь. — Наташа же извинилась. Зачем устраивать истерику из-за пустяков?
— Истерика? Ты это называешь истерикой? — Ольга повернулась к мужу с яростью в глазах. — Твоя сестра методично, но уверенно вытесняет меня из моего же дома, а ты этого не замечаешь! Она делает это намеренно! Каждый день по чуть-чуть! То испортит блузку, то передвинет ангелов, то жалобы родственникам пишет! Очнись, Игорь! Её цель — манипулировать тобой!
— Ольга, прекрати! — громко вскрикнул Игорь. — Ты обвиняешь её без оснований! Она несчастна и одинока, а ты… просто ревнуешь!
— Ревную? — усмехнулась Ольга. — К ней? Ты в своём уме? Я не ревную, я испытываю отвращение! От её лицемерия, лжи и притворства! И твоей слепоте я тоже испытываю отвращение!
Она бросила фотографию на диван и вышла из комнаты. В ту ночь она впервые за много лет осталась ночевать в гостиной. Лежа на диване, она понимала, что так больше продолжаться не может. Нужно что-то менять. И она уже знала, что именно.
На следующий день Ольга взяла выходной. Она дождалась, когда Игорь ушёл на работу, а Наташа отправилась в очередной поход по магазинам «за продуктами для Игорёчки».
Когда кузина вернулась, нагруженная сумками, Ольга ждала её на кухне. Спокойная и сосредоточенная, словно перед важным перелётом.
— Наташа, присядь. Нам нужно поговорить.
Наташа настороженно села, поставив пакеты на пол.,— Слушаю тебя, Ольгочка.
— Я хочу, чтобы ты сегодня же съехала.
Глаза Наташи раскрылись широко, а уголки губ опустились вниз. Она была готова начать свою привычную жалобу о несчастной судьбе.
— Но… куда мне тогда идти? Ольгочка, милая, пожалеешь меня, пожалуйста…
— Хватит, Наташа. Без тыканий и жалоб. Я всё знаю.
Ольга положила на стол телефон экраном вверх. На нём была открыта переписка.
— Это твоя страница в «Одноклассниках», — спокойно пояснила Ольга. — Ты, похоже, забыла выйти из неё на моём ноутбуке. Не слишком продуманно с твоей стороны.
Лицо Наташи побледнело.
— Я прочитала твои сообщения с подругами. Очень интересно. «Игорёк — мягкотел, верчу им, как хочу. Его мегера скоро сама уйдёт, и квартира будет наша». «Главное — прописаться, а там его можно развести, как совместно нажитое имущество». «Мать его на моей стороне, она эту городскую никогда не переваривала».
Ольга переводила взгляд с экрана на застывшее лицо Наташи.
— Ты вовсе не несчастная родственница, Наташа. Ты — хищница. Ты пришла сюда целенаправленно, чтобы разрушить мою семью и забрать мой дом. Ты полагала, что я белая и пушистая и ничего не замечу? Ты ошиблась.
Наташа молчала, тяжело дыша. Маска спадала, и перед Ольгой стояла злая, загнанная в угол женщина.
— И что? — прошипела она. — Что ты сделаешь? Побежишь жаловаться Игорёчке? А он тебе поверит? Я скажу, что это ты всё выдумала! Что ты меня ненавидишь и хочешь выгнать! Он поверит мне, а не тебе! Потому что я — его кровь, а ты — чужая!
— Может быть, — спокойно кивнула Ольга. — Он действительно ослеп. Но дело в том, что мне больше не нужна его вера. Это моя квартира, Наташа. Я приобрела её до брака. И тебе здесь места нет. У тебя есть три часа, чтобы собрать вещи. Если через три часа ты не уйдёшь, твои сумки окажутся на лестничной площадке. А если попробуешь устраивать скандал — я вызову полицию.
Ольга поднялась.
— Время пошло.
Она ушла в спальню и захлопнула дверь. Слышала, как Наташа громко пакует вещи и бормочет под нос, наполненная злостью и ненавистью. Через два часа в двери повернулся ключ — пришёл Игорь. Ольга приготовилась к худшему.
Начался шторм.
Сначала послышался приглушённый разговор, затем плач Наташи. После дверь спальни распахнулась с ударом о стену. На пороге стоял Игорь. Его лицо было искажено гневом.
— Что ты себе позволяешь?! — прокричал он так, что стекла задрожали. — Ты выгоняешь мою сестру на улицу? Ты в своём уме?!
Ольга медленно поднялась с кровати. Боязнь исчезла. Вся неуверенность осталась позади, уступив место холодной, сверкающей ярости.
— Да, Игорь. Я выгоняю её. Из МОЕЙ квартиры.
— Это НАША квартира!
— Нет, Игорь, это моя. И ты это отлично знаешь. Теперь слушай меня внимательно. — Она сделала шаг вперёд, глядя ему в глаза. — Эта женщина — змея, которую ты приютил у себя. Она пришла, чтобы разрушить всё. У меня есть доказательства.
— Мне плевать на твои доказательства! — он не слушал. — Она моя семья! Я не допущу, чтобы ты её обижала!
— А я? Мне разрешал она терпеть обиды! Все эти три недели! Она оскорбляла меня, обманывала, настраивала твою мать против меня! Ты меня предал, Игорь! Не она, а ты!
В тот момент в дверях появилась Наташа с чемоданом. Её лицо было заплаканным, но в глазах горели искры победы. Она точно знала, что одерживает верх.
— Игорёчка, не надо, не ссорьтесь из-за меня, — тихо прошептала она. — Я уйду. Всё поняла. Я для вас помеха. Пойду на вокзал, переночую там…
Это была её фирменная игра. Игорь сразу же обернулся к ней; его лицо смягчилось.,— Ты никуда не уйдёшь! Жить будешь здесь! — он обернулся к Ольге. — Слышишь? Она останется здесь! И никаких обсуждений! Если тебя что-то не устраивает — можешь уйти сама!
Ольга смотрела на мужа, с которым была рядом десять лет, и не узнавала его. Человек, клявшийся в любви, теперь без сомнений выставлял её за дверь ради лживой и хитрой манипуляторши.
— Ладно, — тихо произнесла она. — Всё понятно.
Подойдя к шкафу, она вытащила дорожную сумку и спокойно начала упаковывать вещи: смену белья, косметику, джинсы, свитер. Игорь с Наташей молча наблюдали, ошарашенные таким спокойным разворотом событий. Они ожидали слёз, истерик, просьб, но ничего подобного не случилось.
Собравшись, Ольга направилась к двери. Задержавшись на пороге, взглянула на мужа.
— Ты совершил самое большое заблуждение в своей жизни, Игорь. Ты выбрал её. Но я не намерена ночевать на вокзале. Дом мой я не отдам. Пару дней поживу у мамы, чтобы ты смог остыть и всё обдумать. А когда вернусь — её здесь не будет.
Она перевела взгляд к Наташе, чьё лицо уже пылало победной улыбкой.
— А ты, — голос Ольги стал ледяным. — Пользуйся моментом, пока можешь. Но запомни: такие, как ты, никогда не побеждают.
Она вышла, и дверь за ней захлопнулась.
Прошло два дня — казавшихся Ольге бесконечными. Она жила у мамы, которая, услышав всю историю, крепко прижала дочь к себе и сказала: «Ты поступила правильно. Борись за своё. Не позволяй себя унижать».
Ольга не звонила Игорю, и он так же молчал. Ей было мучительно не знать, что происходит в её квартире: уехала ли Наташа, понял ли Игорь свою ошибку, или они уже празднуют победу?
На третий день она решила — хватит. Пора возвращаться. Несмотря ни на что, этот дом — её, и она не откажется от него.
Она снова стояла перед дверью, но на сей раз в руке сжимала не ключ, а кулак. Вздохнув глубоко, нажала на звонок.
Дверь открыл Игорь — измученный, взъерошенный. Он не обрадовался и не рассердился при виде Ольги. Лишь усталость светилась в его глазах.
— Пришла? — спросил он тихо.
— Я домой пришла, — твёрдо ответила она и прошла в квартиру.
В коридоре пахло жареной картошкой и дешёвым освежителем воздуха «Морской бриз». Из гостиной доносился звук телевизора. Ольга заглянула в комнату. На её диване, укрывшись пледом, лежала Наташа и смотрела ток-шоу. Увидев Ольгу, та села и нагло усмехнулась.
Стало понятно: никого никуда не выслали. Никто ничего не понял.
Игорь последовал за Ольгой.
— Ольга, нам нужно поговорить, — заговорил он тем знакомым виноватым голосом, который она знала. — Я всё обдумал. Наташа не может оказаться на улице. Это будет жестоко. Я посоветовался с мамой, тётей Людмилой… Мы решили, что её временно пропишут. Просто формальность, чтобы она могла устроиться на нормальную работу, ходить в поликлинику…
Ольга медленно повернулась к нему. Она долго смотрела, изучая, как будто видела заново. В памяти мелькали все их десять лет вместе: он дарил ей первого ребёнка в аэропорту Вены, они вместе клеили обои здесь, он встречал её с рейса с белыми розами — куда всё это ушло? Как превратился в этого бесхребетного чужого человека?
Она увидела Наташу в дверях гостиной, скрестившую руки и нетерпеливо ожидавшую, что Ольга сдастся.
И в этот момент внутри Ольги что-то навсегда изменилось. Лёд в душе растаял, уступив место горячему огню.
Она посмотрела сначала на самодовольную физиономию Наташи, затем на мужа. И тихо, но чётко, так, чтобы услышали оба, произнесла:
— Вы сильно ошибаетесь. Не на тех напали.
Сделала паузу, наслаждаясь тем, как улыбка Наташи тускнеет, а Игорь моргает растерянно.
— Я не собираюсь прописывать твою двоюродную сестру Наташу в своей квартире, — сказала мужу, не оставляя места сомнениям. — Никогда.
Воздух в комнате повис тяжёлым. Воцарилась тишина, лишь крики с экрана телевизора напоминали о присутствии чужих голосов. Ольга стояла посреди своей захваченной квартиры — маленькая и хрупкая в форме, но с блеском непоколебимой решимости в глазах. И Игорь с Наташей поняли — лёгкой победы не будет. Это не конец боя. Это только его настоящее начало.
Неожиданный конфликт раскрывает глубины семейной предательства.
Семейные тайны способны пробудить ледяную решимость.
Истина разрушает дом, но рождает новую жизнь.
Когда дом рушится, рождается крепость внутренней силы.
Когда любовь превращается в боль, семья рушится.
Когда семья рушится из-за чужих интересов и скрытых обид.