«Вы же ничего не умеете!» — резко ответила мама, столкнувшись с непоколебимой решимостью взрослых детей

В субботу, когда я готовила блинчики для Павла, мне позвонила Тамара Сергеевна.

— Ирина, у меня новости! Я решила продать квартиру!

Я остановила плиту и уселась на табурет.

— Тамара Сергеевна, как это — продаёте? Для чего?

— Зачем мне одному столько пространства? Трёхкомнатная квартира пустует, а я в одной спальне живу. Лучше к детям переселиться.

— Куда именно ты собираешься переехать?

— К вам с Сергеем! Буду менять места — месяц у тебя, месяц у него. Так и интереснее, и не одна буду.

Месяц буду у тебя, месяц у Сергея. Как будто командировка по семейным кременчугским адресам.

— Но мы с тобой этого не обсуждали.

— Что обсуждать? — в голосе появилась лёгкая недоумённость. — Семья же! Вы поможете, конечно. Мне будет не одиноко, а вам я помогать буду.

Помогать. Тамара Сергеевна всегда считала, что знает, как нужно жить, и её обязанность — передать свой опыт окружающим.

— Может, стоит сначала с Сергеем всё обсудить?

— Уже поговорила! Он согласен. Деньги с продажи положу в банк — вам на старость пригодятся, а сама поживу с детьми.

С детьми. Нам сорок и сорок два, но для мамы мы вечно оставались её малышами.

Вечером звонила Сергею.

— Знаешь про планы мамы?

— Знаю, — в голосе брата слышалась усталость. — Только что разговаривал с ней. Сказала, что сначала приедет к тебе.

— И как ты к этому относишься?

— Честно? Волнуюсь. Ты же знаешь маму — она не умеет быть просто гостем. Всегда всё держит под контролем.

Я понимала. Тамара Сергеевна была сильной женщиной, которая всегда тянула семью на себе: сначала нас с братом, потом отца. Она привыкла брать всю ответственность на себя.

— А что мы можем сделать? — продолжил Сергей. — Она действительно одна.

— Понимаю.

— Возможно, всё окажется не так плохо?

Оптимизм брата меня не обнадёжил.

В среду мама приехала с тремя чемоданами, двумя пакетами фотографий и коробкой с лекарствами.

— Вот и я! — объявила она, обнимая меня. — Как у вас дела, как здоровье?

— Всё хорошо, Тамара Сергеевна. Проходите, раздевайтесь.

Она прошла в гостиную, её взгляд внимательно осмотрел комнату. В глазах заиграли искры — она уже строила планы по улучшению.

— Уютно у тебя здесь, — в конце сказала она. — Хотя мебель можно расставить удобнее…

Началось.

— Может, для начала устроишься, отдохнёшь? — предложила я.

— Я не устала, наоборот, полна сил. Хочу помочь тебе с устроением кременчуга.

Помочь устроить кременчуг — город, где я уже пять лет живу и который мне очень нравится таким, какой он есть.

За ужином мама внимательно изучала наш быт.

— Во сколько Павлик обычно ложится спать? — спросила она.

— Обычно в девять.

— В девять? — удивилась она. — Для пятилетнего ребёнка это поздно. В восемь лучше.

— Нам так удобнее, — объяснила я. — Анатолий с работы приходит примерно в половине восьмого.

— Удобно — не значит правильно. Ребёнку нужен режим.

Правильно. Тамара Сергеевна всегда знала, как правильно поступать, и не понимала, почему остальные живут иначе.

— Ещё, — продолжала она, рассматривая Павла, — мальчик кажется бледным. Возможно, не хватает витаминов. Завтра схожу в аптеку, куплю комплекс.

— С Павлом всё в порядке, — ответила я.

— В порядке? Тогда почему он такой худенький? Ты его достаточно кормишь?

Вопрос прозвучал как обвинение.

— Он хорошо ест.,— Что значит «хорошо»? Что ты сегодня кушал?

— Утром — кашу, в саду суп, дома — творожок.

— Творожок? А мясо? Овощи? Рыбу?

— Тамара Сергеевна, ему это не очень нравится.

— Тогда нужно заставлять! Ребёнок сам ещё не понимает, что ему полезно!

Первая ночь прошла без проблем. Но с утра началось.

Мама встала около половины седьмого и принялась осматривать наш холодильник.

— Ирина, что у тебя здесь за продукты? — спросила она, когда я подошла на кухню. — Йогурты с добавками, какая-то колбаса, белый хлеб…

— Это обычные продукты, Тамара Сергеевна…

— Обычные? Где настоящий творог? Свежие мясо и овощи?

— Овощи есть, — я показала на ящик. — А мясо покупаю по ситуации.

— По ситуации, — она покачала головой. — Ирина, семью надо кормить правильно. Особенно ребёнка.

Правильно кормить. Это слово снова.

— Тамара Сергеевна, мы не испытываем голода.

— Не испытываете голода — не значит, что питаетесь нормально. Сейчас составим рацион.

И правда составила. Расписала по дням, что готовить, какие продукты покупать, в каких количествах.

— Вот видите, — сказала она, показывая исписанный лист, — так принято кормить семью. Научным способом.

К концу первой недели я чувствовала себя виноватой ученицей. Мама комментировала каждое моё действие.

— Ты пол моешь слишком редко.

— Стирать бельё неправильным порошком.

— Павлика одеваешь не по погоде.

— Анатолию готовишь слишком жирное.

Всё, что я делала, считалось неправильным.

— Тамара Сергеевна, — попыталась возразить я, — у нас всё в порядке.

— В порядке? — удивилась она. — Ирина, ты же видишь — настоящий беспорядок!

Полный беспорядок. Моя жизнь превратилась в полный беспорядок.

— Хорошо, что я приехала. Наведу порядок.

Наведёт порядок. В моей жизни.

Две недели Анатолий терпел, а на третьей не выдержал.

— Ирина, поговори с мамой, — попросил он вечером. — Дома не могу расслабиться. Чувствую себя будто на экзамене.

— Что я должна сказать?

— Не знаю. Но так дальше нельзя. Павел уже боится даже словом лишним броситься.

Павел действительно изменился — стал тише, осторожнее. Перед тем, как что-то сделать, оглядывался на бабушку.

— Бабушка говорит, что я неправильно раскладываю игрушки, — сказал он. — А как правильно?

Я попыталась поговорить с мамой:

— Тамара Сергеевна, может, не стоит так много указывать?

— Указывать? — она по-настоящему удивилась. — Я не указываю. Я подсказываю.

— Но ты критикуешь каждый наш шаг…

— Критикую? Ирина, я хочу как лучше! Я желаю вашего благополучия!

— У нас и так всё нормально.

— Нормально? — она посмотрела на меня с печалью. — Деточка, ты просто не замечаешь проблем. А я вижу.

Не замечаю проблем. В собственной жизни.

— Тамара Сергеевна, но мы живём в Кременчуге.

— И что с того? Это не помешает делать всё правильно?

Правильно. Это слово снова.,К концу месяца мы с Анатолием уже были на пределе сил. А мама тем временем спокойно собирала вещи, будто ничего не происходит.

— Всё, завтра еду к Сергею! — заявила она. — Посмотрю, как они там обустроились.

«Посмотреть, как они там устроились» — чтобы тоже внести порядок.

Спустя три дня раздался звонок от Сергея. В его голосе слышалась отчаянность.

— Ирина, помоги, пожалуйста.

— Что произошло?

— Мама у нас случилась. Светлану довела до предела, Макара заставляет по четыре часа уроки делать, а мне обрисовала, что я живу неправильно.

— В чём именно?

— По всем направлениям. Мало зарабатываю, карьеру не строю, сына не воспитываю, жену не контролирую.

— Серёжа.

— Ирина, мне сорок два года! Я взрослый человек! А чувствую себя виноватым школьником!

Виноватым школьником — я прекрасно понимала это ощущение.

— Светлана говорит, если так дальше пойдёт, поедет к родителям. С Макара.

— А мама?

— Мама считает, что наводит порядок в нашей жизни. И что мы ей за это должны благодарны.

— Что планируете делать?

— Не знаю. Но месяц так продержусь едва ли.

Через неделю мы встретились в кафе недалеко от моего кременчуга. Сергей выглядел измотанным.

— Как дела? — спросила я.

— Лучше не спрашивай. Знаешь, что она вчера сделала? Выкинула половину вещей Светланы. Сказала, что они старые и некрасивые.

— Выкинула вещи? Без разрешения?

— Без разрешения. Когда Светлана возмутилась, объяснила, что хотела помочь обновить гардероб.

Обновить гардероб — выбросив чужие вещи.

— А Макар как?

— Макар вообще не желает идти домой. Ему составила распорядок по минутам: подъём, завтрак, уроки, прогулка, ужин, сон.

— Сергей, а если вместе с ней поговорить?

— Думаешь, поможет?

— Не знаю. Но попробовать стоит.

Мы договорились встретиться, когда мама приедет ко мне.

Через две недели она действительно вернулась — с новыми идеями по улучшению моей жизни.

— Ирина, у Сергея я многому научилась! — заявила она. — Теперь и твой кременчуг обустроим как следует!

«Научилась» — и собирается применять новые знания.

Мы с Анатолием выдержали ещё неделю. Потом я позвонила Сергею:

— Всё, пора действовать.

— Что предлагаешь?

— Честно поговорить с ней. Сказать, что так дальше продолжаться не может.

— А если она обидится?

— Пусть обижается. Но мы вправе жить своей жизнью.

Мы пришли к маме втроём — я, Сергей и Анатолий. Светлана осталась дома с детьми.

— Тамара Сергеевна, — начал Сергей, — нам нужно серьёзно поговорить.

— О чём? — она насторожилась.

— О том, как мы живём.

— Что не так?

— Тамара Сергеевна, — сказала я, — ты пытаешься перестроить нашу жизнь под свои представления. Но мы уже взрослые люди.

— Взрослые? — удивилась она. — Да вы же ничего не умеете! Ни готовить толком, ни детей воспитывать, ни кременчуг вести!,Мы ничего не умеем. Люди, которые живут самостоятельно уже более двадцати лет.

— Тамара Сергеевна, мы умеем, — спокойно ответил Сергей. — Просто по-своему.

— По-своему — не значит правильно!

— А кто определяет, что правильно? — поинтересовался Анатолий.

— Кто же, опыт! Жизнь! Я старше, поэтому знаю больше!

— Тамара Сергеевна, — я попыталась донести, — опыт — это здорово. Но у каждой семьи должен быть собственный опыт.

— Какой же тут опыт! — она отмахнулась. — Сплошные ошибки!

— Тамара Сергеевна, — вмешался Сергей, — вы нас не слышите. Мы пытаемся донести, что желаем жить по своему. А вы считаете нас неспособными детьми.

— А вы и есть дети! — резко ответила мама. — Мои дети! Пока я живу, буду о вас заботиться!

— Но это не забота, — возразила я. — Это контроль.

— А в чем тут разница?

— Забота — это поддержка, когда её просят. А контроль — когда навязывают без просьбы.

Мама замолчала. Я заметила, как она пытается осознать то, что мы сказали.

— Значит, я вам мешаю? — спросила она в конце концов.

— Нет, не мешаете. Но слишком сильно вмешиваетесь.

— И что же делать? Смотреть, как вы совершаете ошибки?

— Да, — твёрдо ответил Сергей. — Наблюдать. Помогать только тогда, когда попросим.

— А если не попросим?

— Значит, справимся сами.

— А если не получится?

— Тогда обратимся за помощью.

Мама долго молчала. После тихо произнесла:

— А вдруг случится что-то, а я не смогу помочь.

— Тамара Сергеевна, — я взяла её за руку, — мы очень любим тебя и благодарны за всё, что ты сделала для нас. Но мы уже взрослые.

— Взрослые, — вздохнула она. — А мне всё равно кажется, что вы малыши, которые без меня не справятся.

— Мы справляемся, мама. Уже давно.

— Но я хочу быть нужной.

— Ты нужна. Но как мама, а не как начальник.

— А как быть мамой для взрослых детей?

— Любить. Поддерживать. Радоваться нашим успехам. Но не принимать решения за нас.

Из глаза мамы покатились слёзы. Тихие, почти неслышные.

— Я не знаю другого пути, — призналась она. — Всю жизнь я отвечала за всех.

— А теперь научись отвечать за себя, — сказал Сергей. — Живи для себя.

— Но мне одиноко.

— Мам, ты можешь жить рядом с нами, но отдельно. Заходить в гости, когда захочешь. Помогать, когда попросим.

— А деньги с квартиры?

— Потрать их на себя. Купи квартиру поближе, обустрой для себя.

— Для себя? — удивилась она. — А как это?

— Как тебе нравится. Своя мебель, свои правила, свой порядок.

Она задумалась. Потом кивнула:

— Попробую. Только не оставляйте меня совсем.

— Никогда не оставим, — заверила я. — Ты наша мама.

Через месяц мама приобрела однокомнатную квартиру в соседнем доме. Оформила её по своему вкусу, завела кота, записалась в клуб для пожилых.

Теперь она приходит к нам раз-два в неделю. Не для контроля, а чтобы общаться.