“Время выбирать себя”

Квитанции рябили перед глазами Маргариты, цифры сливались, распадались, вновь складывались в мучительные суммы.

Она сидела на старом стуле, пропитанном воспоминаниями прошлого — его потрескавшаяся обивка и скрипучая спинка помнили ещё её молодость.

Тусклый свет лампы выхватывал из темноты её руки — натруженные, покрытые морщинами, в которых, казалось, отпечатались все годы забот и переживаний.

Калькулятор тихо пищал, выдавая безжалостные цифры. Продукты. Квартира. Связь. Коммунальные счета. Всё это — за счёт её пенсии.

Последние деньги исчезали, словно капли воды на раскалённом асфальте. А ведь ещё нужно было прокормить эту ораву — взрослых детей, которые давно перестали быть детьми, но так и не стали самостоятельными.

— Мам, купи молока, Костя без кофе не может, — голос дочери Вероники прозвучал рассеянно, даже без взгляда в её сторону.

Маргарита подняла глаза. Только что потраченные последние деньги на еду для семьи, а теперь — новая просьба. Она медленно выдохнула, ощущая, как в груди поднимается тяжесть.

— Когда вы собираетесь съезжать? — её голос был ровным, но внутри звучал стальной отзвук.

Вероника закатила глаза — этот жест раздражал Маргариту сильнее всего. Типичное выражение лица взрослого ребёнка, который убеждён, что умнее всех.

— Мам, ну ты же знаешь, сейчас трудно…

В этот момент в кухню ввалился сын Артур. Высокий, крепкий мужчина за тридцать, но с привычками подростка. Он схватил телефон матери, даже не спрашивая разрешения.

— Мам, зарядка есть? Я свою потерял. А есть что-нибудь поесть?

Что-нибудь поесть. Как будто холодильник — это бесконечно пополняющийся источник еды, а она — официантка, обязанная их обслуживать.

Маргарита медленно осмотрела кухню. Дочь с хмурым лицом уткнулась в телефон. Зять Костя развалился на стуле, лениво открывая банку пива. Сын возился с гаджетом, даже не глядя в её сторону.

И вдруг её осенило.

Это не семья.

Это паразиты.

Они высасывали из неё всё — силы, деньги, терпение. Они не задумывались, сколько труда стоит их комфорт, сколько бессонных ночей она провела, решая их проблемы. Они считали унизительным помочь матери, но не стеснялись тянуть из неё последние средства.

Калькулятор издевательски пикнул. Квитанции хрустели под её пальцами, как напоминание о долгах. В груди нарастала волна — сначала тихая, но с каждым мгновением всё сильнее.

Вскоре эта волна сметёт всё.

⸻

Температура металась между изнеможением и лихорадкой. Маргарита лежала на диване — том самом, который знал её ещё юной, полной надежд. Когда-то здесь она укачивала детей, обнимала мужа, мечтала о будущем.

Теперь осталось только ощущение пустоты. Каждый вдох давался с усилием, каждый звук отзывался в висках тупой болью.

В кухне гремела посуда. Кто-то шумел, двигался, жил — но не рядом с ней.

— Мам, суп-то хоть поставь, — раздался голос Вероники из гостиной.

Суп. Как будто она не человек, а автомат, работающий без перебоев.

Маргарита закрыла глаза. Они даже не заглянули в комнату, не спросили, как она себя чувствует. Их заботило только, поела ли она, когда она встанет и накроет на стол.

Поздно вечером в комнату зашёл муж, Пётр. Тяжёлые шаги, запах перегара. Он сел рядом, матрас прогнулся под его весом.

— Чего дуешься? — его голос звучал привычно раздражённо. — Ты же мать, должна заботиться.

Должна?

Маргарита с трудом подняла голову.

Должна?!

Она что — кухарка? Обслуживающий персонал? Она положила на алтарь этой семьи свою молодость, здоровье, мечты. А теперь, когда ей самой нужна забота, никто даже не спросил, как она себя чувствует.

Пётр что-то продолжал говорить, но она уже не слушала. Перед глазами мелькали сцены её жизни: бессонные ночи у детских кроваток, сумки с тяжёлыми покупками, бесконечная стирка, уборка, работа в две смены. Все её жертвы.

И что в итоге?

— Ты меня слушаешь? — Пётр поднял голос.

Маргарита встретила его взгляд. В её глазах плескалось такое холодное презрение, что он невольно отшатнулся.

— Нет, — сказала она.

Эти два слова прозвучали как приговор.

Болезнь оказалась не просто физической. Это было прозрение.

Она не центр семьи. Она просто ресурс.

Но больше — нет.

⸻

Утро разбудило кухню холодным светом.

Маргарита стояла у плиты — прямая, сосредоточенная, с выражением, от которого даже холодильнику становилось неуютно.

На столе лежала стопка купюр.

Последние деньги, которые она когда-либо потратит на этих взрослых детей.

Когда семья собралась за завтраком, повисла напряжённая тишина. Артур потягивал энергетик, Вероника листала телефон, Костя барабанил пальцами по столу.

Маргарита взяла деньги и аккуратно положила перед ними.

— С сегодняшнего дня, — голос её звучал ровно, — каждый живёт за свой счёт.

Вероника резко подняла голову.

— Мам, ты серьёзно?

— Абсолютно, — кивнула Маргарита. — Я устала. Хотите есть — покупайте и готовьте. Хотите жить здесь — платите за жильё.

Артур фыркнул:

— Да не выдержишь ты. Через день сама побежишь кормить нас.

Его голос был полон уверенности.

Маргарита спокойно развернулась и вышла в свою комнату.

За спиной раздался гул возмущённых голосов.

Но она уже не слушала.

Она выдержит.

Она обязана выдержать.

Потому что настало её время.

⸻

Два месяца изменили всё.

Маргарита шагала по утреннему рынку. В её корзине лежали только те продукты, которые она выбирала для себя. Дорогой сыр, свежие ягоды, любимый кофе.

Рядом шёл Пётр, растерянный, молчаливый.

Вероника с семьёй наконец-то переехала. Артур устроился на работу.

Они больше не звонили с просьбами.

Маргарита перестала быть для них ресурсом.

Теперь её жизнь принадлежала только ей.

— Тебе помочь? — вдруг спросил Пётр, робко.

Маргарита усмехнулась.

— Справлюсь.

И впервые за долгие годы она чувствовала себя свободной.