«Ну почему он так часто от меня уезжает, — думала Катя, — разве ему нехорошо со мной? Я ведь всё для него делаю, из кожи вон лезу, чтобы ему было хорошо. Нет, он, конечно, старается. Да и вообще зря я, наверное, на него злюсь. В конце концов он же не виноват, что у него столько командировок.
Чуть ли ни каждую неделю его куда-нибудь отправляют. Переквалификация, понимаете ли. Сколько можно уже этих переквалификаций и стажировок? Всему ведь уже, наверное, научился. И почему он так держится за эту свою работу? Не то чтобы в ней есть что-то особенное, да и зарабатывает он не слишком много. Больше ездит, чем зарабатывает. Я вот сижу на одном месте, работаю и ничего… Оно даже как-то выгоднее получается».
— Коля, в следующем месяце к нам столичные актёры приезжают. Может быть, купим заранее билеты?
— Хмм, в следующем месяце, — нахмурился Коля, — а какого числа?
— Двадцать шестого.
— Нет, Катенька, я не могу, — быстро ответил муж.
— Что такое? Почему? — расстроилась Катя. — Только не говори, что у тебя опять командировка.
— Но что же я ещё могу сказать, — усмехнулся Коля, — если командировка, значит командировка. Работа сама себя не сделает.
— Да это понятно, но неужели не могут никого вместо тебя отправить? Ты там один что ли работаешь? Почему тебя постоянно дёргают? Хочешь я с ними поговорю? — в шутку предложила Катя.
— Нет, нет, не надо, — торопливо сказал муж. — Не только ведь меня отправляют, других тоже…
— Да, но не так часто! Лёша ведь тоже в твоей фирме работает, и ничего, они со Светой постоянно куда-нибудь вместе ходят, гуляют. Как раньше, а? Помнишь, мы с тобой тоже когда-то часто выбирались куда-нибудь на выходных? Только это всё уже так давно было, что даже не верится, что всё это, правда, было…
— Ну чего ты так расстраиваешься, Катюша, — заворковал муж, — не всё ведь у нас с тобой так трагично, чего ты раскисла? Мы ведь ходили с тобой…
— Куда, куда мы с тобой ходили?
— Ну… в театр, кажется, и ходили…
— А что там давали?
— Давали? В буфете, помню, бутерброды, были что надо…
— А спектакль, спектакль-то какой мы с тобой смотрели?
— А, спектакль. Этого я не помню.
— Вот именно. А знаешь почему? Потому что мы с тобой последний раз вместе куда-нибудь выбирались полгода назад. Я ничего не имею против твоей работы, ты пойми меня правильно, Коля. Я понимаю, что она для тебя много значит. Я уважаю твой выбор, твоё личное пространство и всё в этом роде. Но мне мало тебя, Коля. Разве ты этого не понимаешь? Разве ты не чувствуешь, что между нами что-то стало меняться?
— Меняться? Ты о чём?
— Да о том, что ты отдаляешься, избегаешь меня что ли.
—Нет, нет, Катя, что ты такое говоришь, у нас всё по-прежнему. Просто сейчас время такое в наших с тобой отношениях, такой период…
— Ледниковый что ли? Похолодало как-то, ты не заметил?
— Ну будет тебе, Катя, сколько можно. Вот вернусь с моря, и пойдём с тобой в театр. Обещаю.
— С моря? С какого ещё моря?
— А разве я не говорил тебе?
— Нет. Если можно, то с этого момента поподробнее.
— Понимаешь, я очень устаю на работе, и, возможно, эта моя усталость сказывается на наших с тобой отношениях. Возможно, это как раз то, о чём ты сейчас говорила. А я не хочу, чтобы у нас с тобой что-то менялось. Наш с тобой брак — это самое главное, что у меня есть.
— Ооо, Коля, вот умеешь же ты говорить, когда хочешь. Почему только ты так редко это делаешь?
— Не знаю, не по-мужски это что ли болтать о том, что чувствуешь.
— Ну, ну, конечно, по-мужски молчать и заставлять окружающих догадываться о том, что там у тебя на сердце. Ясно, ясно. Так что там с твои морем? Причём тут море?
— Да, всё ведь с этого началось. Я с друзьями еду на море. С Лёшей там, с коллегами в общем… Мне сейчас очень нужно немного развеяться, отдохнуть. Всего на недельку. А потом, когда я вернусь, ты меня даже не узнаешь, я совсем другим человеком вернусь. И снова всё будет, как раньше… Ты ведь не против?
— Да в принципе нет…
— Ты у меня самая лучшая, Катя.
— Ну ты и подлиза.
— Привезу тебе кораблик в бутылке, и будем с тобой, совсем как Ассоль и Грей.
— Эх, Коля, Коля, тебе лишь бы что-нибудь в бутылке привезти.
— Ну не злись, не злись, Катя, я, правда, стараюсь. Видишь?
— Вижу.
— Ну ладно, я в ванную. Чистым ты меня ещё больше полюбишь.
— На иди, иди уже, подхалим.
И смеясь, Коля захлопнул дверь в ванную, а Катя осталась сидеть на кухне. Она слегка улыбалась, ей казалось, что теперь всё, и правда, будет хорошо.
— «Давно нужно было с ним поговорить по душам, — думала она, — он ведь всё чувствует. Может быть, даже больше, чем я чувствует и молчит. Нет, это очень хорошо, что мы поговорили. А как он на меня посмотрел? Как в старые добрые времена…»
Каты бы всё думала и думала, её мысли уже успели улететь далеко-далеко во времена их с Колей молодости, когда он катал её на мопеде и покупал мороженое, а по вечерам они ходили на танцы.
Ей очень не хотелось выныривать из своих воспоминаний, она бы всё бродила и бродила по лабиринтам прошлого, где в узеньких переулках они обнимались, прячась от прохожих. Нет, ей очень не хотелось возвращаться в реальность, где уже давно не было ни мопеда, ни мороженого, ни узеньких переулков. И всё-таки ей пришлось вернуться, пришлось спуститься с её седьмого неба, потому что вдруг раздался телефонный звонок.
Мужу звонил коллега, тот самый Лёша, он был другом семьи, и Катя решила взять трубку. Она подумала, мало ли, может быть, опять что-то срочное, может быть, её Колю прямо из ванны забирают в командировку.
— Привет, брат, — крикнул звонкий мужской голос в трубку.
— Ну, привет, привет… брат, — засмеялась Катя.
— А? Катя? Это ты? А где Коля?
— Коля в ванной, ему что-нибудь передать? Ты прости, если я тебя напугала, просто подумала, вдруг это что-то срочное.
— Срочное? Нет, нет, пусть себе купается. Привет ему от меня. Я просто хотел сказать, что купил билеты, послезавтра идём на хоккей. Такой матч будет, Катя… Такой… Ты просто не представляешь какой…
— Погоди, Лёш — удивилась Катя, — какой ещё матч? Вы же на море едете?
— На море? Когда? С кем?
— Ну, Коля сказал, что едет он, ты и ещё пара ребят с работы.
— Ничего себе, я, наверное, что-то пропустил… Или, знаешь, что, Коля, наверное, пошутил. Он ведь у нас любит шутить. А некоторые шутки у него выходят высокохудожественными и оттого непонятными.
— Да, да, наверное, — пробормотала Катя.
— Ну ладно, прости, что отвлекаю. Побегу я, а Коля пусть себе плещется, я потом ему перезвоню. Пока!
— Да, да, пока, — точно эхо повторила Катя.
Она не могла поверить в то, что только услышала. Что это может значить? Как это понимать? Ответ мог быть только один. Он обманывает её. Может быть, он обманывал её всё это время… Может быть, у него и не было никаких командировок. Тогда разом рушится всё. Рушатся все её мечты, а воспоминания отныне не имеют смысла, они только делают хуже.
— «Но погоди, погоди, — говорила сама с собой Катя, — возможно, ты всё не так поняла. Да и кто знает этого Лёшу. Что если он её разыгрывает? Или что, если так: Колю опять отправляют в командировку, а он, чтобы её не расстраивать, выдумал это море, сказал, что едет отдыхать, хотя на самом деле едет работать.
Может быть, всё дело в его работе. Он переживает из-за того, что зарабатывает меньше меня, крутится как белка в колесе, чтобы его повысили, чтобы чувствовать себя со мной на равных. Всё это, конечно, глупости, но, если для него это важно, наверное, я должна постараться понять. Вед ь так? Так ведь? И всё-таки что если всё совсем, совсем не так…»
Эти и другие мысли ещё долго мучили Катю. В тот раз Коля почему-то необыкновенно долго не выходил из ванной. А она всё терзала себя, задавала всё новые и новые вопросы. От её прежних воздушных мыслей не осталось и следа. Когда Коля вышел из ванной, она сначала хотела снова поговорить с ним по душам… Но в последний момент что-то её остановило…
«Нет, нет, нет, нет, — подумала Катя, — он опять вывернется, опять что-то придумает, а я хочу узнать правду. И её узнаю во что бы то ни стало…» Как на зло Коля вдруг повеселел, он ходил по комнатам пританцовывая, поднимал её на руки и кружил. Но она была сама не своя. Раньше она бы только мечтать могла о том, чтобы снова танцевать с ним, о том, чтобы он снова бегал за ней, как мальчишка.
Но теперь отчего-то всё это стало ей неприятно. Ей хотелось, чтобы он куда-нибудь ушёл, чтобы он сквозь землю провалился. Она удивлялась этим своим желаниям, которые ей были прежде незнакомы. Она пыталась бороться с ними, но всё было напрасно. В её душе всё росло и росло чувство, похожее на отвращение.
Ей казалось, что не её муж, а чёрная скользкая змея кружит её по дому. Ей было страшно. Ей хотелось освободиться от всего этого. И, наконец, не выдержав, она, сославшись на усталость, пошла к себе в комнату. Муж только пожал плечами и принялся готовить себе ужин.
Той ночью Катя почти совсем не спала. Сон всё никак не шёл к ней. Только она закрывала глаза, к ней приходили кошмары, один другого страшнее.
«Ну зачем, зачем я взяла трубку? Что мне больше всех нужно что ли? Я ведь была так счастлива, я просто хочу быть счастлива, разве это преступление? Меня как будто наказывают за моё счастье, такое коротенькое-коротенькое счастьице…»
И стоило ей так подумать, она тут же одёргивала себя: «Нет, нет, правда всего дороже. Я не хочу жить во лжи, я так просто не смогу…»
На следующее утро она услышала, как муж собирает чемоданы. Змейки ездили туда-сюда — этот острый, режущий звук казался ей просто невыносимым. Она вышла из своей комнаты и застала муда в прихожей. Он уже собирался выходить.
— Ты уже уезжаешь?
— Да, да, поезд через сорок минут. Боюсь, как бы не опоздать, — буркнул он.
Со вчерашнего дня настроение у него явно переменилось.
— «Устал играть», — промелькнуло в голове у Кати.
— Почему ты не сказал, что уезжаешь так рано?
— Не сказал? Разве? Ты, наверное, забыла, Кать…
— Не сказал, — повторила Катя, рассеянно проведя рукой по стене. — Мог бы хотя бы предупредить. Я бы тебе завтрак приготовила, а?
— Я подумал, что тебе вчера нездоровилось, вот и решил не будить тебя спозаранку.
— Ах, Коля, умеешь же, когда хочешь быть заботливым, — холодно улыбнулась Катя. — Но да ладно, прости, что задерживаю, беги, а то опоздаешь.
— Да, да, побегу, — промямлил Коля, — прости, что не предупредил, дорогая, побегу.
— Ничего, — всё так же холодно улыбнулась Катя и развела руками, — пока-пока.
Как только он ушёл, Катя быстро приняла душ, накрасилась и оделась. Она знала, что нужно делать. Нужно ехать на вокзал. Благо, он в их городе был всего один, так что ошибиться она не могла.
День был солнечный, ясный.
— «И почему повсюду так хорошо, когда мне так плохо, когда я такая злая?» — думала Катя.
Она едва успела. Поезд уже был готов тронуться. На платформе продавали пирожки. Голуби прохаживались из стороны в сторону. Всё было, как обычно… И тут она видела…Да, да, именно то, чего она больше всего боялась. Её муж обнимал какую-то девушку.
— «Может, эта коллега. Может быть, он просто хочет её поддержать. Может, она расстроена», — промелькнуло в голове у Кати, но все её надежды тут же рассеялись, как туман. Девушка, до сих пор стоявшая к ней спиной, обернулась, и Катя узнала в ней свою лучшую подругу Свету… Лёшину жену.
Вместе с её Колей она забралась в вагон. Но, прежде чем она это сделала, Катя, не успев ни о чём подумать, вынула из кармана телефон и сфотографировала их. Поезд быстро набрал обороты и скрылся за горизонтом. Вот и всё …
В глазах у Кати блестели слёзы. Она ещё долго стояла на перроне и всхлипывала. Как же так? Чем она заслужила такое обращение..? Что ей теперь делать?
Успокоившись, Катя ещё раз посмотрел туда, куда ушёл поезд и прошептала:
— Пока-пока, Коля, пока-пока.
Она тут же позвонила Лёше и договорилась о встрече с ним. Катя показала ему фотографию. До того, как он её увидел, он болтал и смеялся, не понимая, зачем Кате понадобилась так срочно с ним встретиться. Но как только он, как следует, разглядел эту сладкую парочку, он прикусил губу, нахмурился, замолчал. Опомнившись, он поблагодарил Катю, отвёз её домой и больше в тот вечер не сказал ни слова…
Всю неделю от Катиного мужа не было никаких вестей. А когда он, наконец, приехал, то был весёлый-весёлый: едва он открыл дверь, как стал рассказывать, как он замечательно отдохнул, как всё теперь изменится… Но едва он потянулся к чемодану, чтобы достать выглядывавший из него кораблик в бутылке, Катя тихо сказала ему:
— Вещи из сумки можешь не доставать, ты съезжаешь — Катя не пустила на порог мужа
Похожая ситуация повторилась и в Лёшином доме.
В конце концов и Света, и Коля остались с носом, получили по заслугам. И Катя могла вздохнуть свободнее. Никакая сладкая ложь не могла ей заменить горькую правду.
Она научилась отстаивать свои права в доме, который уже не был ей чужим.
В отчаянии без любви за спиной прячется свет нового начала.
Ложь распалась, оставив за собой лишь горькое пустое место.
Как одно мгновение может кардинально изменить всю жизнь?
Чем больнее, тем скрупулёзнее прячем свои раны.
Смелость быть собой превратила её в легенду.
