— Ты действительно хочешь связать жизнь с этим мальчишкой? — шипела Зинаида Ильинична. — Где его роли? Где деньги? Ты будешь сидеть в четырех стенах с оравой голодных детей, пока он разъезжает по съемкам?
Татьяна закрыла глаза, чувствуя, как привычная покорность сковывает горло. Она так и не научилась спорить с этим голосом, который с детства определял: как ей жить, с кем встречаться, кого любить…, как пишет источник
Богатое детство
4 мая 1934 года в Ленинграде родилась девочка, которой суждено было стать одной из самых ярких звезд советского кино.
Таня Самойлова — дочь блистательного Евгения Самойлова, кумира публики, человека, чье имя гремело на всю страну.
После рождения дочери семья Самойловых почти сразу покинула Ленинград. И оказалась сначала под Киевом, а затем переехала в Москву.
Маленькая Танюша росла среди театральных афиш, гримерных кисточек и разговоров о новых ролях. Казалось, ее путь был предопределен. Но мать, Зинаида Ильинична, видела ее только в балетных пуантах.
Таня покорно крутила фуэте в студии при Музыкальном театре Немировича-Данченко и собиралась поступать в хореографическое училище при Большом театре.
Говорят, сама Плисецкая, взглянув на ее грациозный стан, прочила ей великое будущее. Но балет — жестокая стихия. Педагоги нашли ее данные недостаточными, и мечта о сцене Большого рассыпалась.
Окончив школу, девушка подала документы в Щукинское училище и без особого труда поступила. А разве могло быть иначе?!
Экзотическая, почти загадочная красота, глубина взгляда, природная харизма… Приемная комиссия смотрела на нее с тем же восхищением, с каким когда-то зрители смотрели на ее отца.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ И ПЕРВАЯ РОЛЬ
Одесса 1953 года, пропитанная солнцем и запахом моря, стала для Самойловой городом судьбы. Юную студентку внезапно пригласили на главную роль в картину Владимира Каплуновского «Мексиканец». А рядом, в соседнем павильоне, снимали «300 лет тому…» с начинающим, но уже подающим большие надежды актером Василием Лановым.
Танюша сразу же обратила внимание на высокого темноволосого красавца. К тому же по всей стране уже прогремел фильм с его участием «Павел Корчагин».
Имя Ланового было на слуху, но сам он казался немного отстраненным, с девушками держался сдержанно.
Однажды, когда съемочная группа рассыпалась на обед, он пересек площадку твердым шагом и в нерешительности остановился перед Таней.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Она подняла глаза и тут же пожалела. Его взгляд был таким прямым, таким обжигающе искренним, что стало трудно дышать.
— Васенька, — вдруг раздался голос ассистента, — тебя ждут у реквизиторов!
— Черт! — он дернулся, но не отошел. — Таня… Можно я… мы…
— Завтра, — перебила она, вдруг почувствовав себя смелее. — Там, где ракушки. Только без этого дурацкого парика.
«ДЕТИ У ТЕБЯ ЕЩЕ БУДУТ…»
Их роман продлился все одесское лето. Здесь же влюбленные и расписались. А по приезде в Москву поселились в родительской квартире Самойловых на Песчаной.
Деньги молодым подкидывал Евгений Валерианович, быт вела Зинаида Ильинична. Им оставалось только любить друг друга. Но скоро Лановой заговорил о детях.
— Давай я буду работать, а ты ждать меня дома, — предложил он Танечке.
Она молчала. Как объяснить мужу, что ее мечты совсем не о семейном очаге. В сознании уже рождались образы будущих ролей: страстные монологи, пронзительные взгляды крупным планом, драматичные паузы.
Ее манил шум съемочных площадок, гул восхищенного зала и тот волшебный миг, когда букеты цветов летят к ногам…
А тут еще вмешалась авторитарная мать.
— Ты действительно хочешь связать жизнь с этим мальчишкой? — шипела Зинаида Ильинична. — Где его роли? Где деньги? Ты будешь сидеть в четырех стенах с оравой голодных детей, пока он разъезжает по съемкам?
И когда Таня, уже нося под сердцем двойню, стояла перед выбором, именно материнские слова перевесили.
— Дети у тебя еще будут, — заявила она. — А твой талант уже есть сейчас. Упустишь момент… И все, конец.
ЖУРАВЛИ
Едва получив диплом Щукинского училища, Татьяна сразу же шагнула на вершину кинематографического Олимпа, получив главную роль Вероники в бессмертной драме Михаила Калатозова «Летят журавли». Но триумф оказался со вкусом горечи.
Посмотрев картину, советские чиновники осудили «излишнюю эмоциональность» ее героини, а Хрущев и вовсе разразился бранью. Веронику обозвал «падшей женщиной», а сам фильм едва не отправил в архив.
Спас его Каннский кинофестиваль. «Журавли» неожиданно для всех взял «Золотую пальмовую ветвь», а Таню отметили за лучшую женскую роль.
Вот тогда его стали показывать во всех кинотеатрах СССР, а на Веронику возникла целая мода. Девушки рисовали такие же стрелки, делали такую же прическу.
Но главное — Париж встретил Самойлову как принцессу. Говорили, что Пикассо долго разглядывал ее лицо, будто прикидывая, как бы его изобразить. Очарованный Жерар Филип подарил Тане часы и шепнул: «Будьте моей Анной Карениной».
Перспектива манила, но требовала непомерной жертвы. Для блестящей карьеры во Франции предстояло просить политического убежища. Однако какой ценой дался бы ей этот шаг? Как сложилась бы судьба матери, отца, брата, мужа, всех ее любимых людей?
К тому же для Самойловой понятие Родина никогда не становилось пустым звуком. В ее сердце жила искренняя, трепетная любовь к родной стране, к Москве, перед которой меркли все западные соблазны и перспективы.
А еще во время съемок у Тани обнаружили туберкулез. Здоровье молодой актрисы подорвали военные годы, а затем колоссальные нагрузки окончательно истощили организм. Диагноз приходилось тщательно скрывать. Малейшая утечка информации грозила отстранением от съемок.
После шестнадцатичасового рабочего дня Самойлова возвращалась домой в полубессознательном состоянии. Однако никому в слабости не признавалась. И только она одна знала, какой ценой невероятных усилий давался ей каждый кадр.
НАСТОЯЩЕЕ ИСПЫТАНИЕ
Год спустя Михаил Калатозов, окрыленный их совместным успехом, вновь позвал актрису в свою картину «Неотправленное письмо». Однако съемки обернулись для молодой женщины настоящим испытанием.
Шесть долгих месяцев киногруппа провела в глухой сибирской тайге, где даже летом по ночам подмораживало, а зимой столбик термометра буквально зашкаливал. Брезентовые палатки, ледяная вода для умывания, скудный паек… Все это стало для Самойловой повседневной реальностью.
Однажды она получила серьезные ожоги рук, греясь у костра. Потом были бесконечные простуды, кашель, не дававший спать по ночам. Но самое страшное случилось к концу съемочного периода. Нервная система артистки дала сбой. Приступы неконтролируемого плача сменялись странным оцепенением, когда она часами могла смотреть в одну точку.
Именно в этот момент врач сообщил ей новость, прозвучавшую как приговор для женщины, чье тело и душа находились на грани истощения.
— Вы беременны.
В глазах Татьяны отразился ужас. Она понимала, что теперь ей придется сделать выбор…
Лановой умолял оставить детей. Но она, сжимая кулачки, лишь повторяла:
— Я должна поправиться. Иначе не смогу больше играть. Понимаешь?
Это стало последней каплей. Супруги расставались буднично, без сцен. Будто закрывали последнюю страницу давно прочитанной книги
НОВЫЙ СРЫВ
Казалось, что после «Журавлей» двери всех киностудий перед ней распахнутся. Однако судьба распорядилась иначе. Вместо ярких драматических ролей от отечественных мастеров Самойловой достались три международных проекта, каждый из которых оставил в ее душе неоднозначный осадок.
«Леон Гаррос ищет друга» и «Они шли на Восток» она впоследствии вычеркнула из памяти. Настолько незначительными и пустыми казались ей эти роли. А вот фильм «Альба Регия» о венгерском сопротивлении начинался как мечта.
Еще бы! Впервые за долгое время съемки за границей, валютный гонорар, позволивший обновить весь гардероб и даже купить иномарку.
Однако работа над патриотической картиной обернулась для актрисы очередным нервным срывом. По иронии судьбы, играя героиню-подпольщицу, Самойлова сама оказалась в плену у собственных демонов. После завершения съемок она вернулась в Москву, где ее опять ожидали годы вынужденного простоя и прогрессирующий невроз.
Дважды в год, а в особо тяжелые периоды и трижды ее мир сужался до размеров палаты в психиатрической больнице.
Советская медицина не знала пощады к душевным ранам: однотипные диагнозы, стандартные схемы лечения, тяжелые препараты, вытравливающие из человека не только болезнь, но и саму личность.
Кинематографическое сообщество, не ведая о ее беде, спешило с осуждением.
— Звездная болезнь, — шептались в кулуарах.
— Капризная дива, — заключали режиссеры, вычеркивая ее имя из своих проектов.
Худсоветы отвергали ее кандидатуру, даже не догадываясь, что за «капризами» скрывается настоящая трагедия.
В театре и кино воцарилось негласное табу: слишком сложная, слишком непредсказуемая. И пока коллеги получали роли и награды, Самойлова получала новые рецепты и диагнозы, с каждым годом все дальше и дальше отодвигаясь от света софитов.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В КИНО
Неожиданное возвращение в кино ей подарил Александр Зархи, когда в 1967 году решил экранизировать «Анну Каренину». Два года артистка жила этим образом, зачитав томик Толстого до потрепанного состояния, вживаясь в каждую эмоцию своей героини. Вронского играл Василий Лановой, ее бывший муж.
— Мы не играли любовь, мы ее вспоминали, — признавалась она позже. — Вася смотрел на меня теми же глазами, что и тогда, в Одессе. А я… я просто позволила Анне жить во мне.
Хотя фильм не повторил успех «Журавлей» роль Карениной стала для Самойловой самой дорогой. Но кино вновь отвернулось от нее. После премьеры последовали долгие годы забвения.
Попытка вернуться в театр тоже не удалась. Олег Ефремов было пригласил ее в «Современник» на роль Вероники в «Вечно живые». Но вскоре ее вызвали на съемки, и она уехала.
Единственной отдушиной стали поэтические вечера. Стихи Симонова и Ахматовой в ее исполнении заставляли плакать целые залы. Зрители все еще видели в ней ту самую хрупкую и искреннюю Веронику. И пока длились эти встречи, казалось, что слава ее совсем не покинула…
ЕЩЕ ОДНА ГОРЬКАЯ СТРАНИЦА ЖИЗНИ
Брак с писателем Валерием Осиповым мог бы принести Татьяне долгожданное счастье, но превратился в еще одну горькую страницу жизни.
Он, как никто, умел удивлять: осыпал жену роскошными букетами, дорогими подарками, писал стихи, восхищался ее красотой. Их чувства были искренними и обоюдными.
Первые годы замужества актриса проводила ночи за книгами, впитывая знания, которые помогли бы ей достойно смотреться рядом с эрудированным супругом.
Штудировала философские трактаты и художественную классику, разбиралась в музыке и живописи. И все ради того, чтобы блеснуть познаниями в кругу его коллег.
Но за всем этим фасадом интеллектуального брака скрывалась глубокая тоска. Месяцы шли, а желанная беременность так и не наступала. Однажды Таня в отчаянии пожаловалась мужу:
— Если не рожу, то я не женщина!.
— А я уже давно не мужчина,- холодно ответил тот.
Оказалось, Осипов знал о своем бесплодии, но скрывал. Десять лет брака рассыпались в прах, оставив после себя лишь обиду и пустоту.
МИМОЛЕТНОЕ СЧАСТЬЕ
Среди всех возлюбленных актрисы следующий ее мужчина — Соломон Шульман, оказался самым загадочным. Ничем не примечательный студент ВГИКа неожиданно привлек внимание знаменитости на кинофестивале в Ленинграде.
Именно она сделала первый шаг, пригласив того на обед, потом на ужин… В Москву они возвращались уже вместе, где жили счастливо четыре года. До тех пор, пока Шульман, получив диплом режиссера, не уехал в Америку снимать документальное кино и больше в СССР не вернулся.
МАТЕРИНСКАЯ ТРАГЕДИЯ
Последняя любовь Самойловой — цирковой администратор Эдуард Мошкович был младше на восемь лет.
Несмотря на это, их роман вспыхнул даже вопреки неодобрению родителей Тани. Тем более судьба, наконец, сделала ей подарок — долгожданную беременность.
Но и здесь счастье оказалось хрупким. На фоне обострившегося душевного расстройства и непрекращающегося давления со стороны матери Татьяна практически отказалась от новорожденного сына.
— Ты не справишься, — твердила Зинаида Ильинична, глядя на дрожащие руки и губы дочери. — В таком состоянии…
Нет, Татьяна безумно любила своего Митю. Но материнство в ее понимании больше походило на красивую картинку: умиление, поцелуи, нежные слова… А вот пеленки, распашонки, кашки, бессонные ночи и капризы казались чем-то нереальным и просто не укладывались в ее голове.
После роддома молодая мама продержалась у родителей всего неделю, а потом с облегчением вернулась в свою просторную квартиру на Кутузовском. Мальчик остался с бабушкой и дедом.
В шесть месяцев Митю отдали в детский сад, затем в интернат для детей занятых родителей. Школьные тетради ребенка пестрели двойками.
К девятому классу обнаружились пробелы даже в базовых знаниях. Самойлова сбилась с ног, но нашла сыну лучших репетиторов, чтобы тот смог поступить в ВУЗ.
Кстати, выбор профессии тоже оказался не его.
— Мой внук будет врачом, — твердо заявила Зинаида Ильинична.
Хотя все вокруг видели, как горели его глаза на школьных спектаклях, с каким вдохновением парнишка играл на пианино и гитаре.
— Артист! — восхищались учителя музыки.
— Бездельник! — поправляла бабушка.
Вопреки всему, сын Татьяны Самойловой и Эдуарда Мошковича вырос талантливым и целеустремленным. Окончив медицинский, уехал в Америку, где построил блестящую карьеру нейрохирурга. Женился, назвал дочь Таней.
Мите не было и года, когда Татьяна поняла: она снова беременна. Казалось бы, радость… Но семейный совет вынес вердикт:
— С таким мужем ни второго ребенка, ни лишних проблем не надо.
Самойлова, привыкшая подчиняться материнской воле, вновь согласилась. Гораздо позже, проводив сына в США, она будет прокручивать в голове все эти моменты:
— Тогда мне казалось, рожать второго — безумие. А теперь думаю… Может, это была девочка? И она бы не уехала. Сын вырос, улетел. Очередная моя ошибка…
Эдуард Мошкович позже расскажет свою версию: якобы сына у него отняли по настоянию властной Зинаиды Ильиничны. Сам же он, устав от давления, просто… сдался. Многие сочли это малодушием. Но кто знает, что на самом деле творилось за закрытыми дверями их квартиры.
В 2008 году Татьяна Евгеньевна появилась на экране в последний раз. Фильм «Нирвана» стал тихим прощанием народной артистки с кинематографом.
Ни тени былого блеска, только неизменное достоинство, которое не вытравить ни годами, ни болезнью.
Самойлова никогда ничего не просила и ни на что не жаловалась. Жила на скромную пенсию, но с королевской невозмутимостью.
Могла потратить последние деньги на флакон духов «Шанель №5» или шелковый платок. В этом был ее особый шик! Играть свою последнюю роль не менее убедительно, чем все предыдущие.
Если бы не болезнь, медленно стирающая границы реальности… Однажды в парке встревоженная женщина спросила Татьяну Евгеньевну:
— Вам помочь?
— Нет, милая, — ответила она той самой улыбкой, от которой ее глаза сразу же зажигались мягким светом. — У меня все хорошо… Гуляю… Просто забыла, где живу…
Позже оказалось, что ей стало плохо на улице, но она постеснялась просить помощи у прохожих. Просто сидела и ждала. Изящная, с прямой спиной, в потертом, но элегантном пальто…
Народной артистки Татьяны Евгеньевны Самойловой не стало 4 мая 2014 года.
Вторая половина весны 2025 года и особенно май станет для Рыб временем выхода из состояния,…
По мнению известного астролога Василисы Володиной, 2025 год станет поворотным моментом в финансовой сфере для…
Белая подошва на обуви всегда выглядит свежо и стильно — будь то кроссовки, кеды или…
В список счастливчиков одними из первых попали Овны, которым предстоит достичь больших успехов в творчестве…
Козерогам с 26 апреля будут приходить самые смелые идеи и планы. Именно они принесут представителям…
Каково это — оказаться в пустой квартире с тяжестью утраты на сердце?
