Ольга находилась в центре гостиной родителей, скрестив руки на груди, и её взгляд, твёрдый и сдержанный, был направлен на мать, Тамару Сергеевну, которая в ответ театрально схватилась за сердце.
— Ольгочка, что же ты такое говоришь! — взмолилась мать, её голос тут же наполнился нотками страдания.— Мы с отцом здесь живём! Это наша квартира… была нашей. Марина — собственник только на бумаге, ты же в курсе. Мы так решили.
Младшая сестра, тридцативосьмилетняя Марина, расположившаяся на диване, сжала губы и опустила взгляд, изображая искреннюю печаль. Её плечи опустились, и вся её поза передавала обиду и ощущение несправедливости.
— Мама, я не понимаю, о каком договоре идёт речь, — твёрдо сказала Ольга. — Единственное, что я вижу, — это квитанция с долгом в пятнадцать тысяч и твои звонки с жалобами, что вам с отцом нечем платить. Почему эти жалобы адресованы мне, а не новой владелице квартиры?
Отец, Алексей Викторович, до этого молча расположившийся в кресле и делавший вид, что заинтересован газетой, тяжело вздохнул, но в беседу не вмешался. Он всегда предпочитал оставаться в тени, позволяя жене вести все споры.
— Но у Марины же нет денег! — с отчаянием воскликнула Тамара Сергеевна, устремив взгляд на младшую дочь с нежностью и сожалением. — Зарплата у нее маленькая, мужа нет, одна справляется. А у тебя, слава богу, всё хорошо. Муж трудится, дача у вас, машина. Неужели жалко денег для родителей?
Слово «копейки» вызвало у Ольги внутренний протест. Она многие годы помогала родителям: покупала лекарства, приносила продукты, оплатила отцу дорогостоящую операцию на глаза. Всё это делала тихо, не ожидая ни благодарности, ни отчёта. Но ситуация с квартирой стала точкой невозврата.
О том, что трёхкомнатная квартира родителей, где она выросла, уже не принадлежит им, Ольга узнала случайно. Она зашла к матери, и та, порхая по кухне, мельком сказала: «Ой, надо Марине позвонить и узнать, как там с налоговой дела, она ведь теперь хозяйка».
В тот момент у Ольги под ногами будто земля ушла. Как это — хозяйка? Почему именно Марина? И почему ей, старшей дочери, об этом не сообщили?
Ответы были смутными и уклончивыми. «Так было нужно…», «Марине нужнее, она у нас неустроенная…», «А тебе зачем, у тебя есть своя квартира…». Никто не подумал, что у Ольги тоже своя жизнь и планы. Что она возможно рассчитывала на эту квартиру как наследство для своего сына. Все приняли решение без неё. Как всегда.
С детства всё лучшее доставалось Марине: ей покупали новые наряды, а Ольга носила старые. Марина отдыхала в летнем лагере у моря, а Ольга ехала к бабе Гале в деревню работать. «Ты старшая, ты должна понимать», — говорила мать. И Ольга понимала. Терпела. Молчала.
Рано выйдя замуж, переехав от родителей, она начала строить свою жизнь сама. Вместе с мужем Владимиром они прошли через трудности: съёмные квартиры, бедность, кредиты. Но они выдержали. Купили квартиру, затем машину, построили небольшую, но уютную дачу. Ольга много трудилась, не позволяя себе расслабиться. А Марина так и осталась жить у родителей. Немного училась в институте, бросила. Поработала здесь и там. Замуж так и не вышла. Она жила спокойно и беззаботно в надёжной маминой опеке.
И вот теперь эта опека обернулась дарственной на квартиру. Ольга приняла и это. Уговорила себя, что сильна, справится. Не станет создавать скандалы и делить то, что родители уже поделили без неё. Но когда спустя полгода после передачи права собственника мать позвонила ей плачущим голосом с просьбой помочь оплатить коммунальные услуги, внутри Ольги что-то окончательно порвалось.,— Мама, я не собираюсь платить, — твёрдо заявила она, встречая взгляд матери. — Это не моя ответственность. У квартиры есть собственница. Все вопросы — к ней.
Услышав это, Марина наконец подняла заплаканные глаза. — Ольга, как ты можешь? — прошептала она. — Мама плохо себя чувствует, давление у неё поднялось, а ты говоришь о каких-то бумагах… Это же наши родители!
— Да, это наши родители! — резко ответила Ольга. — И мои, и твои! Только почему именно на мне лежат все обязанности, а все права и подарки достаются тебе! Ты получила квартиру стоимостью в несколько миллионов в собственность. Просто так. За просто так. И теперь не можешь найти пять тысяч в месяц, чтобы оплачивать счета? Ты серьезно?
— Но я же их об этом не просила! — дрогнул голос Марины. — Они сами приняли такое решение! Говорили, что так будет лучше…
— Конечно, для тебя лучше! — горько усмехнулась Ольга. — Ты теперь обеспеченная женщина, владеешь недвижимостью. А я должна продолжать всё тянуть: и родителей, и их взрослую доченьку? Нет, хватит.
Она отвернулась и направилась к выходу, не оборачиваясь. За её спиной раздавались стоны матери и всхлипы сестры. Она понимала, что за её спиной сейчас будут звучать проклятия, что её назовут бессердечной и неблагодарной. Но ей было всё равно. Терпение кончилось.
Вечером, беседуя с мужем, Ольга не смогла сдержать слёз. Владимир слушал молча, обнимая её за плечи. — Ты поступила правильно, — сказал он после её рассказа. — Давно нужно было поставить их на место. Это чистой воды манипуляция.
— Но это мама моя, — шептала Ольга, прижимаясь к нему. — Мне её жаль…
— А она тебя жалеет? — спросил Владимир жёстко. — Когда они за твоей спиной решали вопросы с квартирой, думали ли о тебе? Когда она звонит и врет, что плохо себя чувствует, чтобы вытянуть деньги, она тебя жалеет? Ольга, проснись. Мама — мастер манипуляций, а сестра лишь усердно этим пользуется.
Ольга понимала, что он прав. Но избавиться от чувства вины было нелегко. Оно впилось в неё с детства, стало её второй кожей.
Следующие несколько недель превратились для неё в настоящий ад. Мать не звонила, зато звонили родственники. Сначала тётя Людмила, мама сестры, начала разговор издалека: — Ольгочка, что у вас там случилось? — спросила она. — Тамара вся измучилась, говорит, ты отказалась от родителей…
Ольга сжала зубы и изложила ситуацию терпеливо. Тётя Людмила, казалось, поняла. Но уже на следующий день позвонил дядя Сергей, двоюродный брат отца, и сразу начал её упрекать: — Совсем совесть потеряла! Родителей в старости оставила без куска хлеба! Они тебя растили, ночами не спали, а ты…,Слухи расползались повсюду, словно тараканы, обрастая всё новыми и более ужасными деталями. Соседка баба Галя, встретив Ольгу у подъезда, посмотрела на неё с презрением и прокашлялась сквозь зубы: «Дети – не дети, а настоящие ироды. Родную мать в могилу загоняют».
Ольга ощущала себя так, как будто её вымазали в грязи. Она пыталась оправдаться и объясняться, но никто не желал её слушать. Всем был важен лишь один факт: старшая дочь, достигшая успеха, бросила своих бедных и несчастных родителей на произвол судьбы. А младшая, бедная Марина – так сильно их переживает, так мучается…
Наивысшим напряжением стала сама Марина. Она позвонила поздно вечером, и голос её дрожал от слёз. — Ольга, мама в больнице! У неё случился приступ! Врач сказал, что из-за нервного срыва! Всё из-за тебя! Если с ней что-то произойдёт, я никогда не смогу тебя простить!
Ольга побледнела. Чувство вины поглотило её полностью, лишая дыхания. Она уже была готова сдаться, позвонить, извиниться, перевести деньги – сделать всё, что угодно, лишь бы остановить этот кошмар. Она схватила сумку, чтобы поехать в больницу, но Владимир её остановил.
— Подожди, — произнёс он спокойно. — В какую больницу её положили? Кто врач? Какой диагноз?
Ольга растерялась и посмотрела на него. Она не знала. Марина лишь кричала в трубку и бросила звонок.
— Позвони в скорую, выясни, вызывали ли их по этому адресу, — посоветовал Владимир. — Или свяжись с отцом.
Ольга набрала номер отца. Он не сразу ответил. Голос его звучал сонно и раздражённо. — Что произошло? — спросил он. — Папа, что с мамой? Марина сказала, что она в больнице! В трубке повисла пауза. — В какой? — удивлённо спросил отец. — Она спит. Рядом, храпит. Давление вечером немного поднялось, выпила таблетку и легла. Зачем спрашиваешь?
Ольга молча опустила телефон. Ложь – наглая и беспардонная. Сестра использовала самое святое – здоровье матери – чтобы управлять ею. В этот момент что-то в ней окончательно сломалось. Или, наоборот, закалилось, превратившись в сталь. Жалость и вина испарились, уступив место холодной, звенящей ярости.
Она больше не собиралась быть жертвой. Она более не допустит, чтобы её использовали и топтали. Никому. Даже собственной семье.
Прошло два месяца. Ольга жила своей жизнью, сознательно дистанцируясь от родственников. Она поменяла номер телефона, чтобы избежать нежелательных звонков. С родителями связь не поддерживала, но по информации тёти Людмилы, которая была единственной, кто встал на её сторону, знала, что они живы и здоровы. Оплату коммуналки, скрипя зубами, взяла на себя Марина. Вероятно, поняла, что другого выхода нет.
Ольга наслаждалась тишиной. Выходные проводила на даче, занималась садом, читала книги. Впервые за долгое время ощутила себя свободной. Свободной от чувства долга, вины и постоянного ожидания упрёков.
И вот в один из таких спокойных и солнечных дней раздался звонок на старый номер, оставшийся на домашнем телефоне. Ольга не хотела отвечать, но что-то заставило её взять трубку. — Алло? — услышала она до боли сладкий голос Марины. — Это я, сестрёнка! Как ты? Пропала совсем, я уже начала волноваться!,Ольга молча ждала развития событий.
— У нас всё нормально, не волнуйся, — весело продолжала Марина. — Мама, конечно, ещё сердится, но это скоро пройдёт. Старшее поколение — что с них взять… На самом деле я звоню по делу. У меня скоро юбилей! Представляешь, сорок лет! Серьёзный рубеж!
— Поздравляю, — спокойно ответила Ольга.
— Спасибо, сестричка! — обрадовалась Марина. — Слушай, есть к тебе одна мысль… ну, скорее не просьба, а предложение! Моя квартира маленькая, всех гостей не разместить. А в ресторане — это же дорого! Вот я и подумала… у тебя же такая отличная дача! Просторно, чистый воздух, можно шашлыки пожарить… Красота!
Ольга замолчала, ощущая холодок, бегущий по спине.
— Я же всех наших пригласила! — весело добавила Марина, не замечая её молчания. — Тётю Людмилу, дядю Сергея со всей семьёй, всех-всех! Они так рады! Говорят, сто лет на твоей даче не были! В общем, давай так: пятнадцатого следующего месяца, это суббота, мы все приедем к тебе. К трём часам. Только подготовь всё, хорошо? Беседку убери, мангал почисти. И помоги мне с готовкой, салатики нарезать… Всё-таки у меня юбилей, хочется отдохнуть, а не часами стоять у плиты. Ты же не откажешь родной сестре?
Она замолчала, ожидая восторженного согласия.
Ольга держала трубку и чувствовала, словно в руках лёд. Наглость сестры была за гранью. После всего произошедшего, месяцев лжи и манипуляций, она не просто просила об услуге. Она фактически приказала. Распоряжалась чужим домом, чужим временем, чужой жизнью, будто это её законное право. Та, что получила квартиру в подарок, теперь требовала от Ольги бесплатно предоставить дачу и выступить в роли обслуживающего персонала на своём празднике.
Ольга посмотрела в окно. Там раскинулся её сад, её маленькая крепость, которую она строила своими руками, вкладывая душу. Она увидела любимые розы, аккуратные грядки, беседку, обвитую виноградом. Это был её мир. Мир, в который сейчас без зазрения совести вторгались.
Холодная ярость, вспыхнувшая после звонка Марины о «больной» матери, поднялась снова, но теперь это была иная ярость. Не разрушающая, а созидающая. Спокойная, выверенная и твёрдая, словно алмаз. Она медленно выдохнула. На губах появилась странная, едва заметная улыбка.
— Конечно, Марина, — произнесла вдруг мягким, ласковым голосом. — Приезжайте. Я буду очень рада вас всех видеть. Приготовлю для тебя… сюрприз.
Продолжение истории здесь >>>
Предательство, которым не забудешь никогда.
Семейные тайны способны пробудить ледяную решимость.
Истина разрушает дом, но рождает новую жизнь.
Когда дом рушится, рождается крепость внутренней силы.
Когда любовь превращается в боль, семья рушится.
Когда семья рушится из-за чужих интересов и скрытых обид.