— Катя, подойди сюда, познакомься, — раздался голос свекрови, Тамары Сергеевны, пробиваясь сквозь шум разговоров и звон бокалов.
Ее улыбка казалась натянутой до предела.
Она стояла в центре зала, уверенно обхватив за плечи хрупкую девушку с волосами цвета расплавленного золота. — Это Люба.
Наш… очень близкий человек для семьи.
Я заставила себя улыбнуться, хотя внутри что-то сжалось от неприятного чувства.
Весь вечер на ногах, голова кружилась от поздравлений и громкой музыки в честь десятилетия нашей свадьбы с Дмитрием.
Я заставила себя улыбнуться, хотя внутри что-то сжалось от неприятного чувства.
Весь вечер на ногах, голова кружилась от поздравлений и громкой музыки в честь десятилетия нашей свадьбы с Дмитрием. — Очень приятно, я Катя.
Люба испуганно кивнула.
У нее были огромные, влажные глаза, и она смотрела куда-то за мою спину, будто в поисках поддержки.
Я проследила за ее взглядом.
Там, у барной стойки, застыл мой муж.
Данила не просто удивился — он окаменел.
На мгновение на его лице мелькнул животный страх, который он тут же попытался скрыть под натянутой улыбкой. — Да, Катюша, ты ее не знаешь, — продолжала свекровь, не отпуская девушку из своих хищных объятий. — Люба долго жила далеко.
Но теперь, надеюсь, будет чаще с нами.
В нашем кругу.
Что-то в её тоне заставило меня насторожиться.
Слишком много фальши.
Тамара Сергеевна никогда не скрывала своего неприятия ко мне, считая, что ее «талантливый мальчик» заслуживает большего, чем «скучный финансовый аналитик».
Она всегда презирала мою работу и самостоятельность. — По какой линии она нам родственница? — спросила я прямо, смотря на Любу.
Та вздрогнула и открыла рот, но свекровь успела ответить за неё. — Ой, деточка, это всё так запутанно — двоюродные тёти, племянники.
Главное ведь не кровь, а душа!
Правда, Данилочка? — громко позвала она мужа через весь зал.
Данила резко дернулся и подошёл к нам.
Он избегал встречаться со мной взглядом, его глаза метались по сторонам.
Данила резко дернулся и подошёл к нам.
Он избегал встречаться со мной взглядом, его глаза метались по сторонам. — Мама, что ты натворила? — прошипел он. — Я просто знакомлю семью, сынок, — сладко ответила Тамара Сергеевна, пронзая меня взглядом. — А разве Люба не часть нашей семьи?
Её глаза были остры, как лезвие скальпеля.
Она чего-то ожидала.
Ждала моей реакции, моего срыва.
Весь вечер эта девушка была тенью свекрови.
Они вместе смеялись, шептались на ухо.
Люба знала имена всех тетушек, знала, что у дяди Кости аллергия на орехи.
Она вела себя так, будто была здесь своей.
Я пыталась заговорить с мужем, увести его в сторону, но он был напряжён, словно на иголках.
Постоянно оглядывался на мать и её спутницу, отвечал невпопад, за пять минут осушил три бокала шампанского.
Я пыталась заговорить с мужем, увести его в сторону, но он был напряжён, словно на иголках.
Постоянно оглядывался на мать и её спутницу, отвечал невпопад, за пять минут осушил три бокала шампанского.
Развязка наступила неожиданно.
Тамара Сергеевна взяла микрофон для тоста. — Хочу выпить за моего сына! — провозгласила она. — И за тех женщин, которые делают его по-настоящему счастливым.
Которые дарят ему… вдохновение.
И она посмотрела не на меня, а на Любу.
Долгим, тёплым, одобрительным взглядом.
А Люба смотрела на моего мужа.
В её взгляде было столько обожания, что у меня на мгновение перехватило дыхание.
В этот момент она машинально прикоснулась к маленькому кулону на своей шее.
Золотому самолетику.
Такому же, какой я подарила Дмитрию на прошлый день рождения.
Он сказал, что потерял его в командировке.
И тогда все кусочки головоломки сложились в одну уродливую картину.
Свекровь привела её на наш юбилей неслучайно.
Она смотрела на меня с явным триумфом, наслаждаясь достигнутым эффектом.
Музыка вновь заиграла.
Новая жизнь начинается там, где заканчивается страх.
Как долго можно терпеть любовь, превращающуюся в узник?
Как можно выбрать между прошлым и новой надеждой?
Какие тайны скрываются в глубинах подвала?
Когда всё кажется потерянным, появляется нежданная надежда.
Как сложно выбрать между счастьем и любимым существом!