Ты отkaзалась от Meня в дeтствe, a Teпepь xoчeшь получuть aлuмeнты? – пpoшeптала дoчь, He Bepя в пpoucxoдящee

— Мам, все, мы же лопнем сейчас! – жалобно протянул мужчина, глядя на появившуюся перед ним словно из воздуха банку с очередными солениями.

— Да ты попробуй просто, я же не заставляю тебя все есть. Если понравится – забирай все четыре банки. Аленушка, детка, ты баклажаны не любишь, я помню, так что тебе вот, — на столе как по мановению волшебной палочки возникла еще одна банка. На этот раз с помидорами. Женщина при ее виде с трудом сдержала слезы.

Как же мужу повезло с матерью. Нина Олеговна была воплощением всех сказок об идеальных матерях. Добрая, заботливая, всегда готовая помочь сыну и его семье как словом, так и действием. Именно она, еще когда работала, свела сына с незамужней коллегой. Именно она помогала им в свое время налаживать отношения в сложившейся семье. И именно она стала для Алены матерью, которой у нее никогда не было.

Точнее, формально мать у нее конечно была. Вот только видела ее за всю жизнь Алена всего несколько раз. Бабушка, воспитывавшая девочку практически с самого рождения, иначе как «кукушкой» при Алене свою невестку не называла. И постоянно напоминала сначала ребенку, а потом и молодой женщине, что матери у нее нет, что та ее бросила, и что единственный родной человек в ее жизни – любящая бабуля. И, пусть у Алены и не было той же ненависти, что проскальзывала в голосе бабушки при каждом упоминании «кукушки», но и любви, да и какого-либо желания видеть мать она не испытывала.

Судя по всему, это нежелание было взаимным, потому что к тридцати восьми Алениным годам мать так и не вышла с ней на связь. Хотя иногда Алене этого хотелось. Просто узнать, что за человек такой — мама. Похожа ли она на нее чем-то. Выяснить, как сложилась ее жизнь и стала ли она счастливей, спихнув нежеланного ребенка родственникам скончавшегося мужа. Да и как выглядит эта женщина, было любопытно. Сама она мать не помнила, а фотографий бабушка в доме не держала.

— Надо будет на следующих выходных заняться выбором обоев. Аленчик, ты же сможешь мне все в программе рассчитать? – отвлек ее от размышлений муж. Перехватил поудобней тяжелую сумку с домашними закатками и едва успел поддержать жену, запнувшуюся на ровном месте. – Извини, не хотел испугать.

— Да я так, задумалась, — Алена мотнула головой. – А по количеству обоев я тебе еще неделю назад все рассчитала. Бери восемь рулонов и один про запас на всякий случай. За выходные справишься хоть с поклейкой?

— Да куда я денусь? Стены ровные, инструмент есть, руки тоже вроде из плеч растут. Или ты считаешь иначе? – тут же подначил ее супруг. Алена лишь вздохнула.

С мужем ей повезло. Рукастый, работящий, непьющий. С чувством юмора проблем нет, да и на других не засматривается. Но была у этого всего обратная сторона: постоянная жажда деятельности. Хорошо еще, что он со своей квартиры на мамину переключился. Алена уже подустала за последние семь лет жить в атмосфере постоянного ремонта. Хотя надо признать, что оно того стоило: из старой квартиры Алениной бабушки получилась настоящая конфетка. Подруги, приходя в гости, все удивлялись тому, как изменилась старая «двушка». А еще – тому, что мужчина делал ремонт, фактически, в чужом жилье. Их супруги добрачные квартиры жен не спешили облагораживать.

— Ну какое же оно чужое? – усмехался в ответ на подобные заявления Матвей. – Я здесь живу. Ем, сплю, провожу свободное время. Не было бы у Алены этой квартиры – намного больше бы платил за съем. Либо с мамой жил, а это как-то стыдно в сорок-то лет.

— Вот выгонит тебя жена из квартиры, где ты живешь, тогда посмотрим, как запоешь, — грозили Матвею друзья. С такими мужчина, впрочем, довольно быстро обрывал контакты. Алене он доверял. Да и женщина ему верила. Все-таки вместе уже больше десяти лет. Детей правда бог не дал, ну да с этим пришлось смириться.

В обсуждении будущей обстановки для квартиры свекрови прошла вся дорога домой. А на лестничной клетке Алену ждал неожиданный сюрприз. Когда-то ей говорили любители эзотерической литературы, что мысль материальна. В этот раз она была склонна в подобные утверждения верить. Потому что стоящая у двери в квартиру пожилая женщина спросила, не здесь ли живет Алена Рамина.

— Это я. Только не Рамина, а Савельева. Я фамилию сменила, когда замуж вышла. А вы кто?

— Я твоя мама, — тихо произнесла женщина.

— Как интересно, — тут же принялся язвить муж. – Тридцать с лишним лет ничего знать не знали, а тут здрасте, я ваша мама?

— Молодой человек, вы, если не знаете всей ситуации, не начинайте обвинять всех подряд зазря, — вежливо ответила Матвею Аленина мама.

— Так… Зачем вы…ты пришла? – попыталась вернуть разговор на конструктивные рельсы женщина.

— Увидеть тебя. Познакомиться. Возможно, ответить на какие-то вопросы, если они у тебя появились.

— Да, действительно, тридцать лет ни ответа, ни привета, какие могут быть вопросы… — снова начал обвинять неожиданно свалившуюся на голову тещу Матвей.

— Давайте пройдем в дом. Не на пороге же разговаривать, — дипломатично произнесла Алена.

Во время разговора за чаем, а впоследствии – и за ужином, все и прояснилось. Как оказалось, Аленина мама не по своей воле бросила маленькую дочь на произвол судьбы. И вовсе не такой уж белой и пушистой была любимая Аленой бабушка.

— Мы с мужем здесь жили, вот в этой вот квартире. В одной комнате мы с тобой, а во второй – она. И так уж вышло, что после того, как папы твоего не стало, мне оказалось некуда идти. Она и предложила мне работать через ее знакомых домработницей в другом городе. С проживанием, с хорошей зарплатой. Да только тебя некуда было деть, с собой же не возьмешь. Я деньги посылала, а с тобой поговорить не удавалось. Она говорила, что ты меня видеть и знать не хочешь.

— А мне она говорила, что ты меня бросила.

— Почитай, — женщина вытащила из сумочки пачку старых писем и положила их перед Аленой. – Это те, что я тебе писала, мне их возвращали. А это – твоя бабушка мне про тебя рассказывала. И про твое нежелание меня знать.

— И вы не пытались связаться с Аленой? Ни разу за все эти годы?

— А зачем? Мне сказали, что она меня ни видеть, ни разговаривать не хочет. Какие у меня были причины не верить человеку, которому я доверила ее жизнь и воспитание? А недавно увидела в соцсетях твои посты о том, что ты матери не помнишь и не знаешь. Что она, я то есть, бросила тебя. Вот и поняла, что врали всю жизнь и мне, и тебе.

Женщины проговорили всю ночь. И с того дня начали видеться пару раз в неделю. Алена узнавала детали биографии матери, а та, в свою очередь, листала старые фотографии, рассказывающие обо всех тех моментах, которые пропустила. Выпускной, учеба, свадьба…

Сейчас Алена невольно злилась на бабушку. Зачем, ну зачем она говорила гадости про маму? Боялась, что Алена не будет ее любить? Или хотела, чтобы девочка считала ее самым близким родственником? И ведь бабушка тоже была для Алены хорошей. Воспитывала по-доброму, руки не поднимала, голодом не морила. Наоборот – все самое лучшее всегда внучке давала. И заботу, и поддержку… Вот только маму от нее скрыла. Разве можно так, ребенка связи с родителями лишать?

Три месяца пролетели, как в сказке. У Алены появилась любящая мама, пусть и с опозданием, пусть и не сразу. Матвей, хоть и впустил тещу в свою жизнь неохотно, но в итоге нашел с ней общий язык. И даже с Алениной свекровью женщина ухитрилась поладить. Казалось, что все будет еще лучше, вот только жизнь внесла свои коррективы.

Начиналось все с мелочей. Приходя в гости, Аленина мама забирала с собой все, что было поставлено на стол. Алене было не жалко, а вот Матвей уже через две недели такой жизни начал говорить жене о том, что закупать продукты на троих человек более затратно. Алена обиделась на мужа, ведь… Своей маме он бы, не раздумывая, побежал и принес все, что она захочет.

— Вот только моя мама просит все, что захочет, раз в пятилетку. А твоя приходит к нам с утра и сидит до самого вечера. Я-то не против, все равно весь день на работе, да и тебе веселей, но то, что она с собой половину холодильника уносит каждый день, уж прости, но начинает напрягать, — попытался объяснить муж. – Да и сама никогда, как приходит, даже печенья пакет к чаю не принесет.

— Матвей, ну она же пенсионерка, откуда у нее деньгам на печенье каждый день быть?

— Моя мама тоже пенсионерка, как помнишь. Но почему-то ей пенсии хватает самой себе продукты покупать, а не ко мне в холодильник нырять на постоянной основе.

— Как-то это мелочно… — тихо отозвалась Алена. Но с мамой решила поговорить.

В следующий раз, когда женщина пришла к ним домой и попросила кусочек пирога с собой, Алена вежливо извинилась и принялась объяснять, что мужу не нравится такое поведение тещи. Глаза пожилой женщины наполнились слезами.

— Аленка, да я не думала даже, что он хлеба кусок мне пожалеет. Прости, я не хотела, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Наверное, я не буду больше приходить, чтобы не злить Матвея.

— Мама, ну что ты! Приходи, конечно. Просто… — Алена чувствовала, как пылают уши. Определенно, ей надо будет обсудить все это с мужем более обстоятельно.

— Просто я не его мама, — горько усмехнулась та. – Своей бы он последнее отдал, а для чужого человека все-таки жалко.

— Да никакая ты не чужая…

Забирать продукты и готовую еду с собой теща прекратила. Месяц прошел спокойно, а потом на семью посыпались просьбы. Дать денег, свозить в одно место, в другое. Разобраться с ремонтом. Все то, что делали Алена и Матвей для свекрови, вдруг начинало требоваться и Алениной матери. Зять же категорически с этим мириться не хотел.

— Не пойду, — четко произнес он, когда Алена попыталась уговорить его заняться монтажом сантехники в квартире тещи.

— Но ведь она тебе помогает, когда ты в квартире своей мамы что-то делаешь! – возмутилась теща, впервые повысив голос на зятя.

— Вот именно – помогает. Может рассчитать стройматериалы, или прийти один раз на пару часов, когда надо что-то сделать вдвоем. Но никак не припахивается на полный день в помощь чужому, по сути, человеку.

— Да какая же я чужая, — запричитала женщина. – Я ее мать. Родила, деньгами помогала, а то что не получилось растить, так это даже не моя вина.

Кончилось все крупной ссорой. Алена металась между мужем и матерью, как между двух огней, потому что не было в этом споре правой и виноватой стороны. Она понимала мужа. Ведь Алена домохозяйка и, по сути, находится на полном его обеспечении. В дополнение к ней содержать еще и ее мать Матвей не подписывался. Но и отказать в помощи родной матери женщина тоже не могла…

Решив на следующий день вечером снова поговорить с мужем и поискать какой-то путь решения проблемы, Алена занялась с утра привычными домашними делами. Мама пришла, как и обычно, стоило только супругу уйти на работу. Вот только выглядела женщина совсем непохоже на себя. Поджатые губы, сложенные на груди руки и взгляд, которым укоризненно сверлила дочь исподлобья, намекали: предстоит непростой разговор.

— В общем, дочь, я так понимаю, по-хорошему тебя заставить выполнять свои обязанности не получится. Так что вот, держи. Копия тебе, в суд заявление я уже подала.

Алена онемевшими пальцами придерживала листок бумаги и вчитывалась раз за разом в прыгающие перед глазами буквы. Мать подала на алименты! Да как так… Да как такое возможно?

— Ты отказалась от меня в детстве, а теперь хочешь получить от меня алименты? – прошептала дочь, не веря в происходящее.

— Я не отказывалась от тебя. И на твое воспитание я деньги перечисляла. Все чеки у меня сохранены, так что даже не надейся, что у тебя получится увернуться. Я хотела все решить по-хорошему, но ты, похоже, не привыкла брать на себя ответственность.

«А ты взяла на себя ответственность?» — едва не прокричала Алена. В горле стоял ком. Женщина, которую она впустила в свою жизнь и которой открыла душу, судя по всему, с самого начала спланировала все эти шаги. Втереться в доверие, постепенно требовать все больше и больше, «сесть на шею», как говорил Матвей… А когда не получилось «по-хорошему» — просто взяла и подала на дочь в суд!

Вечером Алена, с трудом сдерживая слезы, пересказывала Матвею содержание их с матерью разговора.

— А я подозревал, что не все так гладко в этом тихом омуте, — процедил сквозь зубы мужчина.

— Делать теперь что? – всхлипнула Алена.

— Во-первых, попросить Нину Павловну с первого этажа сходить в этот суд в качестве свидетеля. Ты у нее на глазах выросла и занималась твоим воспитанием бабушка.

— А толку с этого? Мать пересылала деньги.

— А разве обязанности родителей по воспитанию детей – это только о деньгах? Ты не знаешь этого человека. Ты не общалась с ней, не имеешь с ней родственной связи, увидела ее первый раз несколько месяцев назад… С какой радости тебе платить ей что-либо?

— Ты думаешь, что суд это заинтересует? Закон есть закон.

— Закон предписывает учитывать все обстоятельства любого дела. Наша задача – сделать так, чтобы обо всех этих обстоятельствах стало известно судье.

Несколько недель до судебного заседания прошли для Алены, как в аду. Она собирала информацию по соседям, достала старые детские фотоальбомы, подключила к делу всех старых знакомых, которых только смогла найти. В суд согласились прийти только трое, конечно, но их показаний хватило, чтобы доказать: мать участия в жизни Алены не принимала. А те деньги, которые она отправляла Алениной бабушке, не были официальными алиментами, так что с доказательством материальной помощи дочери тоже появились некоторые проблемы. Решающую же точку поставил тот самый закон, который был единым для всех. Он предписывал оценивать, насколько сильно нуждается «родитель» в деньгах, а также – какие реальные возможности для оказания помощи есть у ребенка. Алена была домохозяйкой, а ее мама получала неплохую пенсию и, вдобавок, не нуждалась в каком-либо лечении и не была нетрудоспособной. Поэтому суд постановил в удовлетворении иска отказать. Лицо Алениной матери надо было видеть. Матери, да… Пожалуй, не стоило Алене даже пытаться ее так называть. У нее ведь уже была мама. Зачем ей хотелось встретиться с «родной»? Непонятно.

— Аленушка, красоту-то какую вы с Матвеем навели, аж сердце радуется, — довольная свекровь все нахваливала отремонтированную прихожую. – Так, все за стол, будем отмечать. Кстати, не забудьте баклажаны, я как раз нашла новый рецепт. Аленка, я помню, что ты их не ешь, специально для тебя закатала твои любимые помидоры!

— Да, садимся! Я буквально на секунду — Алена тихонько выскользнула из-за комнаты и вышла на балкон. Прохладный вечерний воздух коснулся ее разгоряченных щек, но не принес облегчения. Внутри все сжималось от обиды и горечи. Она прислонилась к перилам, глядя на огни вечернего города, и вдруг почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой. Слезы хлынули из глаз, и Алена разрыдалась, уже не сдерживаясь.

Она плакала навзрыд, содрогаясь всем телом. Плакала о своем разбитом сердце, о предательстве, о потерянных годах и несбывшихся мечтах. О той маленькой Аленке, которая столько лет ждала маму…

Балконная дверь чуть скрипнула. Алена вздрогнула, пытаясь незаметно вытереть слезы.

— Что случилось, лапушка? — раздался голос свекрови. — Тебя кто-то обидел? Я что-то не так сделала?

Нина Олеговна осторожно положила руку на плечо невестки. В ее голосе звучало искреннее беспокойство.

Алена шмыгнула носом, пытаясь справиться с новым приступом рыданий.

— Н-нет, вы ни в чем не виноваты, — всхлипнула она. — Просто… просто…

Она запнулась, не в силах облечь в слова ту бурю эмоций, что бушевала в душе. Как объяснить эту щемящую боль, это чувство потери и одновременно — невероятной благодарности?

— Мне так обидно, — наконец прошептала Алена дрожащим голосом. — Обидно, что от вас я получаю больше безусловной любви, чем от родной матери. Вы мне ближе и роднее, чем та, что меня родила…

Она снова всхлипнула, закрыв лицо руками. Нина Олеговна молча притянула ее к себе, крепко обнимая. Алена уткнулась носом в плечо свекрови, вдыхая знакомый такой родной запах ее духов.

— Не плачь, милая, — тихо произнесла Нина Олеговна, нежно поглаживая Алену по спине. — Не суди ее строго. Она прожила эту жизнь так, как смогла, и никто не вправе осуждать ее, не пройдя ее путь в ее обуви.

Она немного отстранилась, заглядывая Алене в заплаканные глаза:

— А любовь… какая разница откуда она, главное — она есть. И ее у тебя много, поверь. Ты окружена любовью, девочка моя.

Алена почувствовала, как теплая волна нежности и благодарности захлестывает ее сердце. Она крепко прижалась к свекрови, впитывая ее тепло и заботу.

— Спасибо, мама, — прошептала она, вкладывая в это простое слово всю свою любовь и признательность. — Спасибо за все.

Они стояли, обнявшись, на балконе, освещенные мягким светом из комнаты. Две родные души, нашедшие друг друга. И в этот момент Алена поняла: она давно уже дома. У нее есть настоящая семья и настоящая мать — та, что приняла ее всем сердцем.

Источник