Только зайдя в метро, я поняла, что забыла дома важные документы и мне необходимо возвращаться обратно домой. Стало понятно, что на работу я уже, скорее всего, опоздаю.
Я позвонила начальнику, Аристарху Аристарховичу, и предупредила, что задерживаюсь.
А начальник сказал, что если я не приду на работу вовремя, он лишит меня премии и уволит. А сказав это, он выключил телефон.
Здесь сразу нужно заметить, что у меня очень суровый начальник. Ему недавно исполнилось 70.
Он начинал свои дела в 90-е и сумел не только дожить до наших дней, но и успешно развить эти свои дела, превратив их в одно могучее, преуспевающее дело. И своим делом он руководит лично.
И на всё смотрит каким-то слишком суровым взглядом. Не предупреждает. Шутить не умеет. А если что обещает, то всегда держит своё слово.
В общем, чтобы было понятно, когда я слышу от кого-то историю про какого-то там страшного человека, не важно про кого, я почему-то сразу представляю на месте этого человека своего начальника, Аристарха Аристарховича.
Потому что для меня он и является символом того, к чему подходит определение «страшный человек». А все остальные люди для меня, в сравнении с Аристархом Аристарховичем, являются добрыми, милыми, ласковыми и пушистыми.
Я посмотрела на часы. У меня ещё был шанс успеть. До моего дома пять минут бегом. Туда и обратно — десять. Успеваю. Но только если бегом.
Вот почему, выскочив из метро, я не пошла спокойно домой, как это делают все нормальные женщины, которые носят обувь на каблуках, а побежала.
Сейчас, вспоминая всё это, я понимаю, что случайностей не бывает и всё это было не просто так: и то, что я забыла документы, и угрозы Аристарха Аристарховича. Но тогда… Тогда мне казалось всё иначе. Я думала, что весь мир ополчился против меня.
Когда-то, когда мне было 18, я неплохо бегала. Но это было давно. Двадцать лет назад. А теперь у меня уже двое детей. И бегунья из меня сейчас никакая.
Тем более на каблуках. Но я на что-то надеялась. Во что-то верила. Я хотела всё исправить и я боялась. Я очень боялась гнева Аристарха Аристарховича. И поэтому бежала.
А ещё я очень мнительная. И тщеславная. И гордая. И, наверное, поэтому мне казалось, что люди, которые шли мне навстречу и мимо которых я пробегала, с удивлением оглядывались на меня и смотрели мне вслед, думая: «Куда же это она так спешит?».
Я не была уверена, что так оно и было на самом деле. Но старалась бежать красиво. Ведь я думала, что на меня смотрят другие люди. И мне, как и всякой тщеславной женщине, хотелось выглядеть в глазах других людей красивой. Даже в такой ситуации.
А уже у самого дома я споткнулась и упала. В лужу. Но лужа — это ещё полбеды. Я сломала каблук на сапоге. А других сапог у меня не было.
И, поднявшись из лужи и хромая к подъезду, я думала о том, в чём же я теперь поеду на работу. На улице дождь со снегом, ветер холодный, а других сапог для такой погоды у меня нет.
«Вот если бы муж был дома? — думала я, заходя в подъезд. — Он бы починил мне каблук. Но он на работе. И что делать, я не знаю. Меня лишат премии и уволят. А у меня двое детей. Анюте — дочке — уже четырнадцать лет. В её возрасте девочки должны красиво одеваться. А на что она теперь будет одеваться, если её маму уволят с работы?
А сыночек мой? Алёшенька! Он хоть и младше сестры на два года, но и ему тоже нужно хорошо есть. У него растущий организм. А на что мы будем есть?
И вообще, на что мы будем жить, если меня уволят? На одну зарплату Митрофана? Но у него тоже на работе сейчас проблемы. Он уже который год почти ничего не зарабатывает. Его зарплаты хватает только, чтобы ему самому поесть да до работы доехать.
Как мы теперь жить будем? Не понимаю. Ведь Аристарх Аристархович меня не простит».
Я вспомнила, как совсем недавно Аристарх Аристархович уволил одного начальника отдела. Перед глазами встала картина, как охранники вышвыривают несчастного из здания фирмы, а вслед ему летят его вещи.
А, представив, что и меня вот тоже скоро так же вышвырнут из здания фирмы, мне стало страшно и захотелось плакать.
Вот с такими мыслями я зашла в подъезд.
А что поднялась не на свой этаж, даже не сразу сообразила. Поняла это, только когда подошла к дверям квартиры. Думала, что к своим. Смотрю, нет. Чужие двери. Тогда только до меня дошло, что в лифте я нажала не на ту кнопку. И поэтому приехала не на свой этаж.
Я уже хотела развернуться и пойти обратно к лифту, но дверь квартиры открылась, и я увидела своего мужа.
— Лариса? — испуганно воскликнул он.
«Митя? — радостно подумала я, крепко сжимая в руке каблук от сапога. — А ты как здесь? И чего же ты так испугался, увидев меня? И что ты делаешь в это время в этой квартире? Почему ты не на работе? Почему у тебя глаза бегают? Почему ты покраснел?»
— А что ты здесь делаешь? — растерянно продолжал он.
Наверное, другая жена на моём месте сразу бы объяснила своему мужу всё как есть. Ну, то есть сказала бы ему всю правду. Что, зайдя в лифт, случайно нажала не на ту кнопку, и так далее, и тому подобное. Но я не такая. И вообще…
Не знаю, может, конечно, и есть на свете такие женщины, которые в подобной ситуации не поймут сразу, что происходит. Может, такие женщины и есть, не знаю. Но лично я таких женщин не встречала, и я к таким женщинам не отношусь.
И дело даже не в том, что я такая уж прямо подозрительная и никому не верю, нет. Но просто я так устроена, что сразу всё понимаю.
И, конечно же, я сразу поняла, что в этой квартире мой муж встречается с другой женщиной. Что, скорее всего, он снял эту квартиру для неё, чтобы им было удобнее встречаться.
А что? Живём в одном подъезде. И в любое время он может с ней встретиться. Например, когда он говорит, что пойдёт прогуляться часок, а на самом деле идёт к ней. Или, как сейчас, вместо того чтобы быть на работе, проводит время с ней.
Другая женщина на моём месте, может, ничего такого себе бы не вообразила, но… Увы. В том-то и дело, что я не другая, а такая, как есть.
И я сразу сообразила, что с мужем мы расстанемся. Что уже сегодня я соберу его вещи и выставлю его из своей квартиры. Потому что мы с ним живём в моей квартире, а у него своей отдельной квартиры нет. Потому что он живёт со своей мамой.
Вот я и решила, что уже сегодня отправлю его к его маме. Но прежде…
Прежде чем я соберу его вещи и выгоню из дома, я не стану ему говорить правду, что, зайдя в лифт, случайно нажала не на ту кнопку и так далее, и тому подобное. Нет.
Ведь я гордая женщина. И у меня есть самолюбие. А ещё я тщеславная. И самолюбивая.
И поэтому я решила сделать так, чтобы мой муж увидел всё по-другому. Чтобы в его глазах это не выглядело случайностью.
И поэтому я, прежде чем что-то ему ответить, усмехнулась, закрыла глаза, повертела головой, открыла глаза и, уже серьёзно глядя в глаза мужа, строго произнесла томным голосом.
— Ну а сам-то ты как думаешь?
— Я думаю? — растерянно переспросил он.
— Ты, Митя, кто же ещё-то? Кроме тебя, я никого не вижу. Ну так что?
— А что?
— Как думаешь, что же я здесь делаю в рабочее время? — спросила я.
— Не знаю, — нервно кашлянув, ответил Митрофан.
— А ты подумай.
— Хочешь сказать, что ты… Ты следила за мной?
— Правильно. А ещё что?
— Хочешь сказать, Лариса, что тебе всё известно?
— И здесь в точку. Мне известно всё. А что ещё? Ну не смотри ты на меня так жалобно, Митя. Ты подумай, подумай. Что ещё ты думаешь? Почему я здесь, в это время и вот, — я показала Митрофану сломанный каблук.
— Ты сломала каблук?
— Угадал.
— И хочешь, чтобы я тебе его починил?
— Я, Митя, как ты уже, наверное, и сам догадался, много теперь чего хочу. И в том числе и это.
— То есть я правильно понял, Лариса?
— А что ты понял?
— Ты всё знала?
— Да, Митя. Я всё знала.
— Знала, что у меня есть другая?
— Знала.
— Знала, что я купил втайне от тебя эту четырёхкомнатную квартиру?
— И это знала.
— И что я здесь встречаюсь с ней, ты тоже знала?
— Ну конечно, знала!
— Но почему же ты всё время молчала, Лариса?
— А сам-то ты как думаешь, Митя? Почему я всё знала и молчала?
— Думаю, что ждала подходящего случая, чтобы сообщить?
— Правильно. Именно подходящего случая и ждала. Какой же ты догадливый. И вот я дождалась.
— Но как ты узнала, что именно сегодня я собирался уйти от тебя? И уже вещи свои забрал. И сюда их перенёс? Как?
— Ну а сам-то как думаешь, Митя? Как я это узнала? И именно сегодня, именно сейчас сюда пришла? Ведь не случайно же я здесь оказалась? А?
— Думаю, неслучайно.
— Правильно думаешь. А ещё что ты думаешь?
— Думаю, что ты установила где-то подслушивающие устройства? И следила за мной.
— Правильно, Митя. Ещё вопросы есть?
— Есть вопросы. А почему ты, если знала, что я скрываю от тебя свою истинную зарплату, не переставала тратить на меня свои деньги?
— А сам ты как думаешь, Митя? Почему я так делала?
— Чтобы всё вернуть себе после того, как мы разведёмся? Этого хотела? Хотела во время развода потребовать и все деньги, которые я от тебя скрывал, и забрать у меня половину этой четырёхкомнатной квартиры? Да? Я прав?
— Нет, Митя. Не прав. Я ничего тебе не говорила и тратила на тебя свои деньги, потому что любила тебя.
— Любила? Зная, что я тебе обманываю?
В этот момент я поняла, что своими ответами загнала себя куда-то не в ту степь, и решила, что этот бессмысленный разговор нужно заканчивать.
— Да, Митя. Вот такая я женщина. Знала про тебя всё и не переставала любить. Надеялась, что у тебя это когда-нибудь закончится и ты снова будешь моим. Но сегодня я поняла, что этого не случится, что ты уходишь навсегда, и решила открыться. И поэтому все твои предположения насчёт того, чего я хотела в плане квартиры и денег от тебя, они, в принципе, верные. А теперь давай ближе к делу. Начнём с квартиры.
— С квартиры?
— Ну да. Квартиру-то покажи. Очень хочется знать, что такого мы с тобой приобрели в браке. Ведь скоро придётся делить совместно нажитое. Нужно всё посмотреть, потрогать руками. Ну, ты понимаешь.
— Может, в другой раз, Лариса? — робко предложил Митрофан. — Приходи вечером, после работы. Всё посмотришь, мы всё обсудим. А?
И вот тут я поняла, что она здесь, та самая другая, с которой он меня вот уже который год обманывает. Здесь она. В этой самой моей квартире.
Я сказала «моей»? Это не оговорка. Я уже считала эту квартиру своей.
— Да чего уж там в другой-то, Митя, — ответила я. — Давай уж прямо сейчас.
— Нет! — решительно заявил он. — Сейчас я тебя сюда не пущу. Сейчас тебе сюда никак нельзя, Лариса.
Мой муж, он такой наивный бывает порой. Сказал, что не пустит меня. Нельзя мне, дескать, туда. Ну никак.
А я ещё тогда радостно подумала: «Интересно, как у него это получится — меня не пустить?»
Отодвинув мужа в сторону, я вошла в квартиру.
И — да! Я зажмурилась. От восторга.
Огромная прихожая. Шикарная. Ну именно такая, о какой я всю жизнь мечтала. Ничего лишнего. Всё по делу. И мебель, и пол, и стены, и потолок, и светильники, и всё остальное.
— Миленько здесь у тебя, — сказала я, когда пришла в себя от восторга и смогла говорить.
— Тебе правда нравится?
— Ничего, — ответила я. — Сойдёт. Пойдём дальше.
А дальше было ещё лучше.
Спальня! Мечта женщины между тридцатью и сорока. Гостиная — слов нет. Кабинет… Вот, что касается кабинета, то его я сразу решила: кабинет — это лишнее. Не нужен. Только всё впечатление портит.
Дальше была ещё одна комната. Не знаю, для кого предназначалась эта комната, но я решила, что это будет моя комната.
И вот кухня. Нет, это не кухня, а сказка, мечта, сон, фантазия наяву, не знаю, как ещё сказать.
Зайдя на кухню, я снова зажмурилась.
— Миленько, — сказала я и посмотрела на Митрофана. — Что смотришь? Показывай дальше.
— Нет! — решительно ответил он.
— Да! — спокойно сказала я. — Показывай, показывай. Нечего здесь.
Я посмотрела на часы. На работу я уже точно опоздала, но меня это уже нисколько не тревожило. Мысленно я уже попрощалась с этой работой.
А зачем мне теперь работать? Я рассуждала так, что с детьми перееду сюда, а свою квартиру стану сдавать. На эти деньги буду жить. Плюс алименты от бывшего мужа, и нам на всё хватит.
А алименты, судя по тому, что вот уже долгое время он скрывал от меня свою истинную зарплату и смог купить на это квартиру, будут очень большие.
Я не знала, каким образом я заберу себе эту квартиру. Но я точно знала, что квартира эта будет моей и только моей.
И Аристарх Аристархович мне был уже не страшен, потому что мысленно я уже не зависела от этого страшного человека.
Но… Как показало будущее, я рано так подумала. Впрочем, давайте по порядку. Потому что в это время, когда я так думала, открылась дверь ванной.
***
И когда открылась дверь ванной, из неё вышла та, ради которой он решил меня бросить.
И вот тут-то я поняла, что моё будущее обеспечено на всю оставшуюся жизнь.
— Клара Эдуардовна! — захлёбываясь от восторга, воскликнула я. — Да вы ли это?! Если бы вы только знали, как же я рада вас увидеть. Нет, серьёзно. Никому так не рада, как вам. А я-то думаю, для кого это всё мой муж сделал? А это, оказывается, вы. Вот верите, Клара Эдуардовна, что счастливее меня женщины сейчас нет.
— Что такое? — нервно воскликнула Клара, глядя на Митрофана. — Что твоя жена здесь делает? Почему? Мы ведь договаривались.
— Любимая, — начал оправдываться Митрофан. — Как выяснилось, Лариса уже давно следит за нами. И знает о нас всё, потому что установила где-то подслушивающие устройства. А сегодня она решила, что пора заканчивать. Такие вот дела.
— И чего ты хочешь? — надменно спросила Клара.
— Чего я хочу? — ответила я. — Чего же я хочу? Во-первых, я хочу, чтобы вы немедленно оба убрались из моей квартиры. Во-вторых, я хочу как можно быстрее развестись с Митрофаном. В-третьих, я хочу, чтобы после развода эта квартира осталась мне. В-четвёртых, я хочу, чтобы меня повысили на работе.
И, выдвигая эти требования, я нисколько не сомневалась, что все они будут выполнены. Почему?
Потому что Клара Эдуардовна была молодой женой Аристарха Аристарховича. И если бы он узнал про неё и про моего мужа, что они вместе и между ними всё серьёзно, им обоим бы очень не поздоровилось.
Скорее всего, моего развода с Митрофаном тогда бы вообще никакого не было бы. Потому что или мой муж просто куда-нибудь исчез бы, или, что скорее всего, я очень быстро стала бы снова незамужней женщиной. ©Михаил Лекс
И вдруг всё изменилось: новая жизнь оказалась старой сказкой.
Эта история о том, как один шаг может изменить всю жизнь.
Он был не просто завхозом, а загадкой, скрывающей под слоем страха удивительную человеческую глубину.
Когда ночной звонок вырывает из сна, последствия могут быть непредсказуемыми.
Как далеко готов пойти тот, кто верит в свои иллюзии?
Салат – это не просто еда, а проверка нашей души.