Цена выбора
Когда Олег наконец получил развод, он вздохнул с облегчением. Испытания закончились, и теперь он наконец-то счастлив. Он даже поступил благородно: не стал делить имущество с бывшей женой, оставил ей квартиру, а себе забрал машину.
Она всё равно не умела водить, а с сыном, если что, могла съездить в поликлинику или в театр на такси.
Конечно, Владик жалко. Всё-таки он растил его до семи лет, мальчик уже первоклассник. Но что тут поделаешь? Пришлось долго объяснять ребёнку, почему он уходит. Как сказать сыну, что разлюбил его маму? Ведь он её любит… И правильно делает – Тамара прекрасная мать, заботливая, внимательная. А вот как жена…
Все эти семь лет Олег только и слышал: «Владик, Владик, Владюша…» А он кто? Олег, иногда Лёша. Жена растворилась в сыне, полностью погрузилась в заботу о нём. А когда мальчик немного подрос, из дома исчезло спиртное.
– Ребёнок не должен видеть алкоголь! – категорично заявила Тамара.
Олег и так не курил, но иногда расслабиться хотелось. Рюмочку-другую после работы – почему нет? Но нет, исключение делалось лишь для редких застолий, и то – одна бутылка сухого вина. Мужчины приносили с собой что покрепче и пили украдкой на балконе.
Олегу было стыдно перед гостями, но Тамара была непреклонна:
– Владик – это святое. Он должен расти в здоровой обстановке.
Со временем Олег смирился с этим, но и постепенно охладел к жене. Да, дома всегда чисто, вкусные обеды и ужины, выглаженные рубашки.
Но ночи превратились в крепкий сон под разными одеялами, редкие моменты близости становились всё формальнее. А ему ведь ещё нет сорока!
Когда в его жизни появилась Людмила, он окунулся в этот водоворот эмоций с головой. Компании, вечеринки, песни под гитару…
Еда, правда, покупная, но для таких встреч и это сойдёт. А после – пылкие признания, просьбы не бросать её, ведь она без него пропадёт.
После таких ночей Олег возвращался домой, жуя упаковку мятной жвачки. Тамара смотрела косо, сын спрашивал:
– Папа, почему ты так поздно?
А потом были слёзы жены в подушку.
Долго так продолжаться не могло. Олег стал плохо спать, терял вес, ошибки на работе множились. Нервное напряжение росло, нужно было что-то решать. Люся, пышногрудая блондинка, уже ждала окончательного шага.
Когда Владик гостил у бабушки, Олег решился. Тамара мыла посуду после ужина, он сел рядом и сказал:
– Я ухожу.
Тарелка выпала из рук жены и с глухим стуком разбилась.
Разговор был тяжёлым.
– Я полюбил другую, – честно признался он.
– А Владик? – спросила Тамара.
– Только об этом ты и думаешь, – горько усмехнулся Олег. Он пообещал обеспечивать сына и не претендовать на квартиру. Заберёт только машину.
– Прости меня, если сможешь…
Цена страсти
Прошло двадцать лет.
С Люсей счастлив он был не больше года. Пока не родилась Настя.
Девочка оказалась болезненной, ночи – бессонными. Олег и не помнил такого с Владиком. Может, Тамара его берегла?
А Люся заявила:
– Я и так целый день с ребёнком! Ночью ты за ней смотри.
Олег устал до изнеможения. Настя росла капризной, своевольной. Готовить Люся так и не научилась – жили на макаронах и жареной картошке. На еду из кулинарии денег уже не хватало.
Наступили тяжёлые времена. Зарплату выдавали нерегулярно, а Люся работать не собиралась – у неё же ребёнок. Владик в доме был нежеланным гостем. Приходилось встречаться с сыном на улице или в кино.
Потом мальчик и вовсе перестал приходить – вырос, появились друзья, спорт…
А Люся по-прежнему дарила страсть.
Цена ошибок
Годы шли, всё менялось. Олег нашёл стабильную работу. Правда, машина развалилась, а на новую денег не хватало.
Настя стала школьницей. Люся устроилась кассиром. Полки старенького холодильника заполонили просроченные продукты.
Владик окончил институт, переехал в Киев, потом перевёз туда мать. Их связь оборвалась окончательно.
Однажды сын позвонил:
– Мы с мамой обзавелись семьями. Я женился, мама замуж вышла.
Приехал, продал квартиру, отцу дал денег на машину.
Олег расплакался.
Но вины не чувствовал. Алименты он платил исправно. Даже когда не было зарплаты – разгружал вагоны, лишь бы обеспечить и семью, и сына.
А теперь сын с ним в расчёте за его «честность».
– У мамы всё хорошо. У меня тоже. Мы счастливы, – сказал Владик и уехал.
Цена одиночества
Олег слёг.
Он вдруг осознал, какую огромную потерю понёс.
Но некогда было жалеть себя. У Насти начались проблемы: парни, сигареты, ночные гулянки.
– Буду работать с мамой в магазине, – заявила она.
Люся не возражала – деньги в дом не лишние.
А Олег попал в больницу с сердцем.
Лежал, обмотанный проводами, и вспоминал свою жизнь.
Любил ли он Люсю? Или это была просто страсть?
Она по-прежнему была привлекательной, но теперь это его не радовало.
По ночам снилась Тамара. Заботливая мать, хозяйка, которая одна вырастила успешного сына. Она нашла счастье без него…
А утром приходила Люся с пакетами еды, которая не лезла в горло.
Без домашнего бульона, без тепла.
Настя не пришла ни разу.
Цена предательства
Вернувшись домой, Олег получил тарелку гречки с сосисками и холодный взгляд жены.
– Ложись, я позже приду, – улыбнулась Люся.
А он смотрел на неё и не понимал…
Неужели она серьёзно? Он еле ходит, ему не до ласк.
А Настя даже ночевать не пришла.
– Девочке восемнадцать, пусть развлекается, – махнула рукой Люся.
И в один момент всё закончилось.
Она заявила:
– Такая жизнь меня не устраивает. Директор магазина сделал предложение.
– Я ведь ещё молода, Олег. Мне хочется пожить по-человечески. Настю устрою – у него связи.
И ушла.
Цена жизни
Олег остался один.
Разделили квартиру – ему досталась убогая комнатушка.
Настя вышла замуж, отца не вспоминала.
Люся иногда приходила с продуктами.
Только теперь уже не просроченными.
Вот и всё, что осталось от жизни.
В свои пятьдесят пять он чувствовал себя беспомощным стариком.
Цена всех его выборов оказалась слишком высокой…
Сдаваться – значит отказаться от главного чуда.
Теперь я знаю, что некоторые границы не стоит пересекать.
Неужели стоило жертвовать собой ради той, кто никогда не простит?
Как сложно понять, когда любовь превращается в отчуждение.
Ревность способна разрушить даже самые крепкие отношения.
С первых же дней знакомства с Олегом меня не покидало странное предчувствие. Что-то беспокоило, тревожило…