Мы встретились в маленькой кофейне — я настояла на встрече вне дома, чтобы хотя бы на час уйти от удушающей обстановки.
«Ты выглядишь ужасно, Оля», — произнесла Ирина вместо приветствия, внимательно изучая темные круги под моими глазами.
Я заказала самый большой и сладкий капучино, не обращая внимания на потенциальные упреки, и выложила ей все, что накопилось: про курс, про скандал, про пустую гречку и штопаные колготки.
Ирина слушала молча, лишь время от времени качая головой.
«Это не экономия, а психологическое давление, — вынесла она свой вердикт, когда я закончила. — Она не считает твои деньги, она подавляет твою волю. Она боится потерять контроль над сыном, а ты для нее — главная угроза. Ипотека для нее — идеальный инструмент, чтобы держать вас обоих на коротком поводке еще много лет».
Эти слова были жестокими, но точными. Именно это я чувствовала, но боялась признаться себе.
«Что же мне делать? — спросила я растерянно. — Игорь любит ее, он не пойдет против нее».
«А ты себя любишь? — прямо спросила Ирина. — Оля, тебе нужно съезжать. Вам с Игорем нужно жить отдельно, даже если это будет съемная квартира. Да, это отложит покупку собственного жилья. Да, финансово будет сложно. Но либо вы станете настоящей отдельной семьей, либо ваша семья развалится под гнетом его матери. Другого пути нет».
Мысль о съемной квартире казалась мне безумной. Мы так долго копили, жертвуя всем.
Уйти на съем — означало перечеркнуть все старания, признать поражение.
«Это шаг назад», — пробормотала я.
«Нет, — возразила Ирина. — Это шаг в сторону, чтобы потом сделать два шага вперед. Подумай об этом».
Домой я возвращалась полностью растерянной, но слова Ирины прочно засели в голове.
Вечером, когда все уснули, я снова открыла ноутбук. Но не стала запускать лекции по дизайну.
Я открыла сайт с объявлениями о сдаче жилья.
Сначала просто из любопытства. Я рассматривала фотографии маленьких, но уютных однокомнатных квартир на окраине Винницы.
Оценивала цены, соотносила их с нашим с Игорем общим доходом.
Вскоре увидела небольшую студию недалеко от метро. Свежий ремонт, пустая, но аккуратная. Без «бабушкиной» мебели и ковров на стенах.
Цена была приемлемой, если затянуть пояса.
Я представила, как мы с Игорем живем там, одни. Как сами решаем, что есть на ужин — гречку или стейк. Как я спокойно занимаюсь курсом, не прячась по ночам. Как сидим в тишине, не опасаясь, что сейчас откроется дверь и начнется очередное представление.
Эта картина была настолько притягательной, что перехватило дыхание. Это было то, чего я действительно хотела. Не квадратные метры в собственности через пять лет мучений. А свободу. Прямо сейчас.
Я начала действовать тайно. Сохраняла в закладки понравившиеся варианты. Составила примерный бюджет на жизнь в съемной квартире. Подсчитала, сколько понадобится на залог и первый месяц. Сумма оказалась значительной, но не неподъемной.
Часть денег была на моем личном счете — то, что я успела накопить до того, как все доходы стали «общими».
Я не говорила Игорю. Боялась его реакции. Боялась, что он сочтет меня предателем, разрушающим общую мечту.
Мне нужно было сначала все обдумать, подготовить почву, найти идеальный вариант.
Мой тайный план побега стал для меня глотком свежего воздуха. Он придавал силы выносить ежедневные спектакли Тамары Сергеевны.
Я улыбалась ей, кивала, когда она снова рассказывала про цены на капусту, а сама мысленно расставляла мебель в нашей маленькой, но собственной крепости.
Я знала, что впереди ждет самый сложный разговор в жизни — с мужем.
Но впервые за долгое время у меня появился не просто план, а надежда.
***
Кульминация настала в воскресенье. Тамара Сергеевна объявила, что готовит «праздничный ужин». Само это словосочетание в контексте последних недель звучало зловеще.
Весь день она гремела на кухне кастрюлями, и по квартире распространялся забытый аромат запеченной курицы.
Это было так непривычно после ее недавнего аскетизма, что я сразу почувствовала подвох.
Вечером мы собрались за столом. Накрохмаленная скатерть, лучшая посуда, та самая курица в центре. Все выглядело как декорации к важному спектаклю.
Игорь был напряжен, я — насторожена.
Тамара Сергеевна сияла. Она налила Игорю и себе бокалы вина (того самого, которое я когда-то купила и которое было отвергнуто как «химия»), а мне демонстративно поставила стакан с соком.
«Ну, давайте выпьем, — торжественно произнесла она. — Сегодня у нас большой день».
Мы с Игорем переглянулись в недоумении.
«Я долго обдумывала ситуацию, — начала она издалека, сделав глоток вина. — Понимаю, вам тяжело копить. Я вижу, как Оля срывается, покупает ненужные вещи…»
Я сжала вилку так, что побелели костяшки пальцев, но молчала.
«Я понимаю, что молодость хочет всего и сразу. И решила вам помочь. По-настоящему».
Она сделала паузу, наслаждаясь эффектом.
«Я продаю дачу. Документы уже у риелтора. Это старый домик, но земля там хорошая. Думаю, выручу за нее…» — она назвала сумму.
Сумма была внушительной. Она покрывала более половины стоимости однокомнатной квартиры, на которую мы копили.
Я опешила. Игорь тоже. Он смотрел на мать с открытым ртом.
«Мама… ты серьезно? Зачем? Это же твоя дача, ты ее так любишь…»
«Ради будущего моего сына и его семьи я готова на все, — патетично заявила Тамара Сергеевна, бросив на меня значимый взгляд. — С этими деньгами и вашими накоплениями вы сможете купить квартиру уже через пару месяцев. Без ипотеки или с минимальной».
Это был ход конем. Предложение, от которого нельзя отказаться.
Я почувствовала, как меня накрывает волна растерянности и… страха. Я понимала: такая щедрость имеет свою цену.
И я не ошиблась.
«Но есть одно условие», — продолжила свекровь, голос вновь стал стальным. Она посмотрела прямо на меня.
«Я отдам вам эти деньги, но с этого момента всеми финансами в семье буду распоряжаться я. Чтобы не было больше никаких «неожиданных» трат. Я создам вам правильную систему, научу экономить. И когда увижу, что Оля действительно поняла цену деньгам и стала хорошей, экономной хозяйкой, я передам всю сумму. Считайте это моим вкладом и моим контролем».
Вот она — цена свободы. Точнее, цена рабства.
Она не просто предлагала деньги. Она заключала со мной сделку: полностью отказаться от финансовой независимости, права голоса, самой себя и взамен получить долю в бетонной коробке.
Она покупала меня. Оптом.
В голове промелькнули все последние недели: пустая гречка, штопаные колготки, мои тайные поиски съемной квартиры.
Все стало на свои места.
Я медленно опустила вилку на тарелку. В ушах звенело.
Я посмотрела на Игоря.
Он был ошеломлен, но в его глазах я увидела не ужас от предложения матери, а… надежду?
Надежду на то, что это решение всех проблем. Легкий путь.
И в этот момент я поняла — больше не могу.
Не могу играть в эти игры, не могу быть товаром, который покупают.
Я встала. Спокойно, без дрожи в голосе.
«Спасибо за предложение, Тамара Сергеевна. Оно очень щедрое. Но мы его не принимаем».
Свекровь застыла с бокалом в руке.
«Что?»
«Я отказываюсь от вашей помощи. И от ваших денег. И от вашего контроля, — говорила тихо, но каждое слово звучало громко в наступившей тишине. — Мы с Игорем съезжаем. На съемную квартиру. Будем жить самостоятельно».
Я повернулась к мужу. Его лицо было белым, как полотно.
«Игорь, я больше не могу так. Я люблю тебя, но не могу жить в этой клетке. Я хочу свою жизнь. С тобой. Но отдельно. Завтра позвоню по объявлению, которое нашла. Надеюсь, ты поедешь со мной».
Я не стала ждать ответа ни его, ни ее.
Просто развернулась и ушла в нашу комнату, закрыв дверь.
Села на кровать и только тогда ощутила, как сильно бьется сердце.
Не позволю тебе так просто всё перечеркнуть!
Как долго будет длиться тишина между братом и сестрой в борьбе за единственное, что связывает…
Когда всё, что они когда-то строили, начинает рушиться, а ты остаёшься в одиночестве, лишь воспоминания…
Кто стал темным призраком в их жизни?
Семья — это не только кровь, а любовь.
Что-то неизбежное витает в воздухе.