– Тамара! Быстрее! Маме плохо!
Я вскочила с дивана:
– Что случилось?
– Сердце… В больницу увезли… – он схватился за голову. – Нужны деньги на операцию. Много. Очень много.
Я застыла. Что-то внутри щёлкнуло. Как тогда, с историей про «лечение» Ирины.
– Игорь, – медленно сказала я. – А ты сам в больнице был?
– Нет, Ира звонила. Сказала, срочно нужно двести тысяч. Безналом можно…
– Покажи.
– Что?
– Заключение врачей. Диагноз. Счёт из больницы. Что угодно.
Он осёкся на полуслове:
– Ты что, мне не веришь? Мать при смерти, а ты…
– Верю. Но хочу видеть документы.
– Да какие документы?! – заорал он. – Ты совсем… Родная мать! При смерти!
– Тем более, – я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. – Если всё так серьёзно, должны быть бумаги. Диагноз, направление на операцию, счёт. Принеси – и я сразу же переведу деньги.
Он хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.
Я не спала всю ночь. В голове крутилось: а вдруг правда? Вдруг я ошиблась, а там реально беда? Утром не выдержала – позвонила своей тёте Любе, она в той же больнице медсестрой работает. Спросила как бы между делом – мол, не видела Наталью Ивановну?
– Какую Наталью Ивановну? – удивилась тётя.
– Свекровь мою. Говорят, с сердцем увезли…
– Первый раз слышу, – отрезала тётя. – У нас сейчас вообще кардиологию на ремонт закрыли, всех в третью больницу везут.
Я открыла инстаграм свекрови. Последний пост – три часа назад: фотка с дачи, грядки с клубникой. Подпись: «Утро начинается с любимого огорода! 🌱»
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Игорь. Какой-то серый, осунувшийся.
– Вот, – он протянул мне телефон. – Смотри.
В телефоне – переписка с Ириной:
«Ир, я в больнице был. Нет там мамы. И в третьей тоже нет. Что происходит?»
«Игорёша, ну ты чего? Просто нужны деньги, а ты…»
«То есть мама здорова???»
«Ну здорова, и что? Зато Тамара твоя теперь поймёт, как больно, когда родне отказывают!»
Я молча вернула телефон.
– Прости, – одними губами сказал он.
– За что? За то, что поверил? Или за то, что им поверил?
Игорь сел прямо на пол в прихожей. Обхватил голову руками:
– Как же так… Как они могли… Родная мать…
– Могли, – я села рядом. – И ещё раз смогут. И ещё. Пока мы позволяем.
– Знаешь, – он поднял на меня глаза, – я ведь правда думал, что ты… что это ты во всём виновата. А теперь…
Я молчала. А что тут скажешь? Двадцать лет манипуляций, вранья, давления – и вот он, момент прозрения. Больно? Конечно больно. Но без этой боли никак.
– Что делать будем? – спросила я наконец.
Он встал, расправил плечи:
– Я сам. Только… побудь рядом, ладно?
И достал телефон.
Когда семья рушится из-за чужих интересов и скрытых обид.
Жестокая правда о семье, скрытая за молчанием.
Рискнуть всем ради человека, который тебя не уважает.
Наконец-то она спасла себя, закрыв им дверь навсегда.
Семья купила дом мечты, но потеряла сердце навсегда.
В доме привычный уют превратился в безграничное напряжение.