«Я — мама и учитель начальной школы, в этом году я работаю тьютором с тяжелой, очень тяжелой девочкой, тяжелой и очень красивой
. Я прихожу в класс, основная учительница говорит мне: «Осторожней с матерью этой девочки, она будет всячески пытаться окунуть тебя в собственные проблемы, и еще она слегка одержима идеей, что ее дочь все может, все понимает ну и так далее.» Я… Я молчу.
Учительница объясняет мне, что сегодня наш класс идет в музей, и что мать девочки настояла, что бы мы взяли и ее. Я молчу и заглядываю в глаза девочки. Это глаза моей дочери, я мысленно говорю малышке «Не волнуйся, мы пойдем в музей вместе». Она улыбается, она такая красивая.
Я общаюсь с другими учителями, которые сопровождали девочку 3 года ее школьной жизни, но ни один из них не может рассказать мне о ее способностях и успехах, мы обсуждаем в основном ее диагноз, хотя он очень общий и медицинский.
Мы идем в музей, классу проводят экскурсию. Девочка в инвалидном кресле, она пытается подвинуться ближе к картинам, к фотографиям, к картам, чтобы лучше их рассмотреть. Но учительница шепчет мне, что бы я отвезла коляску назад, так другие дети смогут приблизиться к картинам. Те, которые «понимают» …
Я делаю вид, что не расслышала, следую за девочкой и помогаю ей рассмотреть каждый экспонат, о котором нам рассказывает экскурсовод. Учительница косо посматривает на меня.
После экскурсии мы снова в школе. Все дети получают тетрадку и должны там ответить на вопросы об экскурсии, нарисовать экспонаты, выразить свое мнение об увиденном. Девочка не получает никакой тетрадки.
Это мой первый день в школе, и я не принесла ей никаких развлечений, пока другие дети занимаются.
К счастью, я нахожу выход, я прошу соседку по парте показать нам свою тетрадку. Наша соседка очень милая и отзывчивая девочка, она читает вместе с нами свою тетрадь, но вскоре она должна выполнять свое задание, у нее нет времени на нас.
Полдник: девочка одна, другие дети едят вместе веселыми группками. Время менять подгузник, я ищу медработника, на котором лежит ответственность за гигиену девочки. Они наперегонки скрываются от меня. «Ничего страшного, я сама тебя поменяю, родная, — шепчу я девочке. Уже час как ты в грязном подгузнике».
Я встречаюсь с прошлогодним тьютором девочки, она рассказывает мне кучу неприятных вещей о матери и о семье, настаивает на том, что работать с таким глубоким инвалидом просто невозможно. Я спрашиваю, использует ли она технику альтернативной и аугментативной коммуникации (ААС). Она отвечает, что у нее общее педагогическое образование, хотя она сдала 4 дополнительных экзамена для работы с инвалидами, но она же не может всего знать…Я молчу… Я молчу и в этот раз.