Paзмecтu-ka Meня у ceбя, я в Tвoeй kвартupe Teпepь жuть бyдy — 3aявила мне poдная тётя

— Она одна совсем там, с ребенком на руках. Неужели у тебя совсем сердца нет, Анечка?

— Мама, какая разница, что у нее ребенок есть? — Аня сдерживала себя в попытке не сорваться. — Тетя Вера уже взрослая женщина с мужем. Я почему должна в их отношения лезть и поселять ее у себя?

— Вот родишь — поймешь, каково ей сейчас. Одна с ребенком на руках, — вновь слезно повторяла женщина. — Да и временно все это. Помирятся они с Лешей, ну с кем не бывает. Да и Петенька, брат твой двоюродный, маленький совсем. Не будет же слушать разбирательства родителей. Что уж теперь, совсем родственников признавать не будешь?

Для Ани уже не впервой было идти на поводу у собственной матери, точнее на поводу у ее слез. Чаще всего каждая ее просьба шла вразрез с мнением дочери, однако ссориться с ней девушке совершенно не хотелось. Особенно сложно было совладать с матерью, когда та упоминала свою младшую сестру — тетю Веру.

Она, в отличие от Ани, которая успевала одновременно совмещать и учебу в университете, и две работы со сменным графиком, всю свою жизнь провела на шее сначала своих родителей, а потом мужа. Да и в принципе, Вера за всю свою жизнь ни разу не работала. Однако она обладала гораздо более существенными преимуществами перед матерью Ани — помимо того, что она была ее родной сестрой, Вера несколько лет назад сумела родить своего первого ребенка, а потому получала немереную поддержку от всех родственников.

По этой причине любые проблемы Ани меркли в глазах не только ее родной матери, но и всей семьи в целом. И, несмотря на то, что самой Ане не очень-то и хотелось посвящать семью в ее собственные переживания, глубоко в душе она стремилась получить хоть какую-то похвалу от родных. И соглашаться на просьбы, оказывать поддержку виделось ей верным решением для получения этой самой похвалы.

Со своим мужем Алексеем Вера ссорилась неоднократно. И каждая такая ссора заканчивалась ее уходом из его квартиры. Местами ее временного пребывания вдали от мужа уже неоднократно числились и родительский дом, и квартиры ее подруг. И когда все узнали, что Аня переехала в съемную квартиру, к тому же не на окраине и в двухкомнатную, то Вере стало «некуда деваться, кроме как пожить у родной племянницы».

— Размести-ка меня у себя, я в твоей квартире теперь жить буду — Заявила мне родная тётя

Причем сделала она это прямо с порога. Ни здрасьте, ни как дела.

— Эмм, привет… Как доехала?

— Нормально, Ань, — Вера, поставив на пол огромную спортивную сумку, по всей видимости, со всеми вещами, что у нее были. — Спасибо тебе, даже не знаю, что бы мы без тебя делали.

— И на долго ты? — Аня скептически рассматривала сумку тетки, будто бы сканируя, сколько всего там может поместиться.

— Да не хочу жить с ним вообще уже, надоело. Одно и потому вечно, ну ни в какие ворота уже. Благо Петька нормально воспринял. Любит папку.

— Так почему не оставила его с ним тогда? — исподлобья глядела на тетку Аня, ожидая, когда наконец ее двоюродный брат, в данный момент катавшийся в лифте, появится из-за двери.

— Ну, буду я еще его с ним оставлять, с лентяем этим. Ему же вообще ничего не нужно…

Распыляться о негативных качествах собственного мужа Вера могла бесконечно долго. А поэтому все, что она сказала после, Аня пропустила мимо ушей, хоть все это время и продолжала податливо кивать тете. В это время ее заботили совершенно другие мысли, а именно насколько долго ей предстоит жить в одной квартире вместе с родной безработной теткой и ее пятилетним сыном.

— Так, — с улыбкой начала Аня, как только Вера замолчала. — Насколько вы планируете тут поселиться?

Аня сама несколько сконфузилась от собственного вопроса, показавшегося ей крайне некрасивым, негостеприимным и, по большей степени, не уместным в данный момент. Однако не задать его она не могла — ей, как человеку абсолютно нелюдимому, определенно следовало знать, сколько предстоит заложить терпения для такого «благородного» поступка.

— Ой, да ненадолго, — как ни в чем не бывало отвечала Вера. — Ты же знаешь, отойду со временем. Ты не беспокойся, мы с Петькой не потревожим тебя.

Но понятие «ненадолго» оказалось совершенно разным в понимании обеих сестер. Одна, максимум две недели, на которые рассчитывала Аня, несколько дней назад перекатились уже за месяц. Казалось, Вера уже и вовсе расхотела возвращаться к мужу. Особенно сильно подобные мысли у Ани появились, когда Вера решила подыскивать будущую школу для сына рядом с ее квартирой.

Тем временем обязанности по уборке, готовке в квартире и покупке продуктов всегда лежали на Ане. И даже с Петей ей приходилось проводить времени куда больше, чем ее тёте. Хоть Аня и могла себе позволить потерпеть еще какое-то время, она понимала, что следует хотя бы намекнуть тете о том, что пребывание ее здесь временно.

— Ну что, теть Вер, помирились с Лешей?

— Да он не писал даже за все это время, — беззаботно отвечала Вера, так, будто совершенно забыв и не только о ссоре с мужем, но и в принципе о его существовании.

— Так может самой следует уже что-то сделать?

— Ну, буду я еще первая мириться.

— А Петя?

— Да нормально ему, что ему будет-то? Мелкий еще. Пусть у папки лучше мозги на место встанут. Может образумится.

На этом их короткий разговор и закончился. Еще несколько дней Аня предпринимала осторожные попытки хоть как-нибудь намекнуть тёте на то, что пора съезжать, но все они не смогли увенчаться успехом. Выгонять родную тетку, да еще и маленьким ребенком было бы чересчур наглым, по мнению самой Ани, поступком.

Хоть и «выгоняла» бы она Веру в ее квартиру к ее мужу. Но с каждым днем казалось, что Вера нарочно не желает возвращаться, ведь по ее собственным словам, Ане «повезло отыскать квартиру в центре, да еще и с таким красивым видом из окна». Терпение Ани постепенно стало заканчиваться, и она, стоя на последнем рубеже, решила посоветоваться со своей подругой, Машей, в один из вечеров встретившись с ней за чашечкой кофе:

— И давно ты ее терпишь? — терпеливо выслушивала Маша, периодически засыпая от тяжелого окончания рабочей недели.

— Завтра полтора месяца будет, — не унималась Аня, вновь и вновь повторяя свое негодование, уже не раз высказываемое Ане в переписке.

— Уже дни считаешь?

— Не то, что дни, уже часы считаю, — Аня согревала о чашку свои вечно холодные руки. — Может быть я веду себя не так, как должна вести себя? Не по-родственному, что ли. Иногда считаю себя эгоисткой, что не умеет нормально воспринимать ее проблемы и проблемы ее ребенка. Но и все расходы на мне. А мне, думаешь, своих дел не хватает? Учеба, работа, так и они еще. Я не отдыхаю вообще. Она старше меня на лет десять, а не делает абсолютно ничего. Ребенка, видимо, еще на меня спихнуть хочет.

Практически вся встреча была непрекращающимся монологом Ани, одной большой жалобой на всю ту ситуацию, что с ней приключилась. Все же ей следовало высказаться, облегчить душу и сбросить с себя весь тот груз, накопившийся за эти полтора месяца.

— Ты бы прямо поговорила с ней. Возможно, она думает, что для тебя все это не в тягость и потому не стремится уезжать? Ты поговори с ней сегодня-завтра, расскажи о своих чувствах, что не успеваешь отдохнуть и тянешь их. В общем все, что только что сказала. Разве что чуть мягче. Думаю, она должна понять. Все же человек уже ребенка собственного имеет. Да и сколько ей лет уже…

Слова Маши заставили несколько по-другому взглянуть на текущее положение дел. Ведь действительно, Вера могла считать, что всех все устраивает, и не стремится уезжать. К тому же у всех разные понятия о нравственности и гостеприимстве. И прямой разговор, без злости и упреков, определенно точно должен был расставить все по своим местам. Подобные мысли немного, но смогли успокоить Аню. Поэтому она с явным желанием наконец обсудить ситуацию с тетей как можно скорее отправилась домой.

Но дома перед ней предстала совершенно иная картина. До сих пор Аня считала, что была готова ко всему. Заглянув в приоткрытую входную дверь, она обнаружила, что в квартире, помимо племянника Пети, беззаботно играющего в комнате, а также самой тети Веры, находился мужчина, как бы выразилась сама Аня, «привокзального типа».

Сидел этот человек на двух чемоданах, появившихся в квартире Ани так же внезапно, как и он сам. Но все же внешность его выдавала в нем человека знакомого. Или, по крайней мере такого, которого Аня хоть раз в жизни где-то да могла видеть. Совладав и испугом, Аня сперва вопросительно взглянула на Веру, а после того, как та никаким образом не отреагировала на скрытое возмущение племянницы, задала крайне серьезный вопрос.

— Это кто? — Аня бросила взгляд на мужчину на чемоданах.

— Ну как же, — улыбнулась Вера, поняв причину Аниного негодования, — это же брат мой, Сашка. Ну, дядя твой. Не узнала, что ли? Во даешь, — женщина обернулась к брату и засмеялась, будто зазывая его так же подхватить ее доброжелательный смех над племянницей.

Сашка в ответ лишь чуть улыбнулся, видимо, все еще проявляя некоторые крупицы скромности. Однако весь его горделивый вид и поза, в которой он на своих чемоданах восседал, будто кричали о том, что он здесь, в этой квартире, никакой не посторонний человек, не гость, а полноправный жилец. И Вера, спустя мгновение, решила словесно подтвердить сей факт.

— Слушай, Ань, — беззаботно говорила Вера, как можно выше вытягивая уголки своих губ. — Ничего же, что Сашка поживет здесь тоже? У тебя такая просторная квартира, вон, на кухне поселится. Там как раз диванчик…

Теперь же слова Веры зазвенели в Аниных ушах беспрестанным звоном. Раз за разом, будто бы целую вечность, она прокручивала их в голове одновременно с мыслями о том, с чем ей предстоит столкнуться, если еще и некий Сашка решит поселиться у нее на кухне. И, по всей видимости, так же за ее счет. Этого стерпеть Аня не могла, а потому, когда ступор, в самом деле длившийся не более нескольких секунд, прекратился, терпение девушки иссякло.

— Какой еще Сашка? — вдруг вскрикнула Аня. — Мало того, что ты здесь уже месяц за мой счет живешь с ребенком, так еще брата своего привела? Я думаю, ну ладно, у нее тяжелая жизненная ситуация, так ты ничего не пытаешься исправить. Что дальше будет? Мужа приведешь, а меня отправишь в ту, свою? Может еще добавишь, что вам тут больше места надо, а мне, одной и той захудалой квартире будет достаточно? Ну уж нет, — Аня демонстративно указала пальцем в сторону двери. — Вы сейчас же собираете все свои вещи, чемоданы, — девушка взглянула на испуганного Сашку, так и не проронившего ни слова. — И уходите отсюда туда, где жили раньше.

Выслушав столь яростную и длительную претензионную речь племянницы, глаза Веры окропились слезами:

— Ты что это, родную тетю, — женщина посмотрела на Петьку, выглянувшего на крики. — С маленьким ребенком выгоняешь?

Но Аня уже была непреклонна.

— А на жалость мне тут давить не надо. Ты, повторюсь, даже не пыталась помогать. Не готовила, не убирала, да даже не работала. Ты вообще, хоть раз в жизни работала? Вот, может, теперь решишь за ум взяться. Сашка еще этот, — Аня махнула рукой на обомлевшего от неожиданности мужчину на чемоданах, — да не знаю я, кто это. И знать, в общем-то, не желаю.

— Анечка, — Вера поставила подле себя ребенка. — Ну ребеночка-то хоть пожалей. Зачем ты с нами так…

— Я вас не на улицу отправляю. У ребенка есть отец, у тебя есть муж, у Сашки, вон, чемоданы. Идите. Но чтобы через десять минут здесь, в моей квартире, вас не было. И мнения своего я не изменю.

Поняв, что Аня непреклонна, Вера начала судорожно собирать вещи, заставив бедного, ошеломленного от киков Сашку помогать им с сыном в сборе вещей. К удивлению хозяйки, собрались они вполне быстро и даже смогли уложиться в выделенное им время. Больше не сказав ни слова, «гости» покинули квартиру, оставив за собой лишь громкий хлопок входной двери.

Но с этим звуком Аня, наконец, почувствовала облегчение. Она понимала, что вскоре ей наверняка позвонит мама, расспрашивая о произошедшем с Верой. Возможно, она даже поссорится с ней. Однако Аня также и понимала, что в первую очередь следует создать свой собственный комфорт, начать думать о себе, начать отдыхать. И впредь больше не поддаваться на провокации родственников, жаждущих лишь безвозмездно воспользоваться ей, не взирая на ее личную жизнь.

источник