«Оно придет за нами» — прошептал Тема, объятый страхом перед таинственным чудищем из леса

​— Бабушку я видел в лесу, — поделился со следователем Витя, — у избушки. Она хотела меня с собой увести, но я не пошел. Не знаю, как я оказался в лесу. Не помню… А еще я чудище видел! Точь-в-точь такое же, как Темка рассказывал!​

​***​

​Как обычно бывало после отбоя, обитатели детского санатория «Юность», расположенного на окраине небольшого лесного поселка, собрались в своих палатах и выключили свет.

Проживавшие в восьмой палате мальчишки забрались в свои постели и включили карманный фонарик. Тема, считавший себя за главного — а он был на два года старше остальных — старательно прочистил горло и нарочито хрипло спросил:​​

​​— Ну что, начинать?​​

​​Приятели, словно по команде, тут же закивали.​​

​​— Да, да не томи!​​

​​Тема укрыл худые плечи одеялом и выдержал минутную паузу.​​

​​— Где-то здесь, в этих лесах, живет страшное чудище, — низким голосом проговорил он, прикрыв ладонью огонек фонарика, — оно просыпается зимой, когда идет снег, и бродит по лесу в поисках еды.​​

​​— А как оно выглядит? — спросил детдомовец Витя, бойкий худощавый мальчуган с кудрявыми рыжими волосами, — и что оно делает летом?​​

​​Тема посветил ему в лицо фонариком и поморщился.​​

​​— Летом оно спит на старом заброшенном кладбище, в склепе, — пояснил он, — а зимой просыпается от холода и дикого голода. А выглядит оно… Оно выглядит… Знаешь, оно такое высокое и рогатое, будто олень, вставший на задние ноги. Только рога у него как у козла, острые и загнутые. А еще у него клыки и когти… Это мне папа рассказывал, он как-то его на охоте видел и даже стрелял в него.​​

​​— И попал? — недоверчиво спросил Женя, посмотрев на падавший за окном снег.​​

​​— Попал, но не убил, — покачал головой Тема, — его нельзя убить, оно же бессмертное. Ему уже тысяча лет, а может и больше. Оно всегда было и всегда будет. И оно продолжит убивать людей…​​

​​Тема выбрался из-под одеяла и залез на подоконник. Снег по другую сторону стекла валил с такой силой, что почти ничего не было видно. Лишь вдалеке, за туманными очертаниями домов, виднелись тусклые огоньки гирлянд, которыми было украшено чье-то жилище.​​

​​Близился Новый год, и огоньки, предвкушая всеми любимый праздник, весело мигали, несмотря на снегопад и неприютный холод.

Вдруг какая-то огромная тень закрыла их. Тема отшатнулся от окна и свалился на сидевшего рядом Лешу. Оба пронзительно закричали от неожиданности и испуга.

К их крику добавился еще один, протяжный и глухой, словно доносившийся из колодца. Большая ночная птица, с размаху шмякнувшись о стекло, упала вниз, в изрядно подросший сугроб. Все пятеро ребят истошно завопили.​​

​​— Что у вас за шум? — спросила, войдя к ним, воспитательница Наталья Николаевна, — вы чего орете, другим мешаете спать? А ну быстро по своим постелям, и чтобы ни звука!​​

​​Когда она ушла, ребята снова выбрались из своих ватных укрытий и посмотрели друг на дружку.​

​— Это оно, — прошептал Тема, — чудище! Оно посылает птиц, оно знает о том, что мы знаем о нем. И оно придет за нами.​​

​​Всех, в том числе и Тему, забила дрожь. Попрятавшись под одеяла и подушки, мальчишки долго ворочались, прежде чем уснуть. А когда проснулись, то снова завопили от ужаса.​

​Постель детдомовца Вити была пуста.​

​***​

​Наутро, после завтрака, всех ребят разделили на две группы: одна отправилась в игровую комнату, а другая — в актовый зал, украшенный гирляндами и огромной живой елью.

Это было сделано для того, чтобы дети не мешались под ногами, в то время как весь персонал, сильно обеспокоенный исчезновением мальчика, думал о том, что же делать дальше.

Директор санатория, Вероника Максимовна Рахманина, долго сидела в своем кабинете, никого туда не пуская и о чем-то с кем-то разговаривала по телефону. Наконец, к заднему входу в здание подкатил служебный «УАЗик».

Из него вышел муж Вероники Максимовны, Николай Рахманин, который уже без малого десять лет работал следователем. Одетый в штатское, он быстренько отряхнул с ботинок налипший снег и вошел внутрь. Жена тут же поскочила к нему.​​

​​— Сначала идем к тебе, — сказал Николай, подталкивая супругу к тебе, — потом поговорю с остальным. Да не дрожи ты так, разберемся, все будет хорошо.​​

​​Вероника Максимовна бухнулась на стул и принялась массировать пульсирующие виски.​​

​​— Какой же ужас, какой кошмар, — запричитала она, отправляя в рот таблетку, — куда он мог деться? Вечером был на месте, а сейчас нет, словно в воду канул! Это ведь какая беда-то, Коля! Ты понимаешь, что будет, когда все узнают, что случилось? Мы и так кое-как держимся, бюджет каждый год все меньше и меньше, а теперь и вовсе все прикроют к чертовой матери!​​

​​Она хотела налить себе воды, но уронила стакан на стол, залив разбросанные по нему бумаги. Николай быстренько собрал их, вытер стол рукавом куртки и сам налил жене воды.​​

​​— Так, прекратить панику, — твердо сказал он, жестом указывая супруге на стул, — присядь. Я же сказал, что разберемся.​​

​​Рахманин посмотрел на наручные часы и нахмурил густые седые брови.​​

​​— У нас есть сутки на то, чтобы решить проблему самостоятельно, — медленно проговорил он, — потом придется подключать всех. Итак, сейчас я опрошу всех, кто видел мальчишку последний раз. Приятелей, воспитателей, нянечек, санитарок. Позвоню своим, пусть готовят поисковую группу. Здесь не тайга, а так, небольшой лес, до темноты пусть прочешут, авось и найдут чего интересное. А даст Бог — и парня обнаружат. А ты пока езжай домой, поспи пару часов.​​

​​— Да разве можно, Коля, — возразила Вероника, — в такое-то время спать! Да я…​​

​​— А что ты тут сделаешь? — усмехнулся Рахманин, — сама побежишь в лес? Так, не глупи и ступай домой. Если что, я тебе позвоню.​​

​​Николай проводил жену до машины и, велев водителю отвезти ее домой, вернулся в санаторий. В помощники Рахманин выбрал молоденькую воспитательницу Нину, которая постоянно отводила взгляд от проницательных глаз следователя. Рахманин заглянул в актовый зал, поговорил с находившимися там ребятами и, не узнав ничего полезного, отправился в игровую комнату.

Там он присоединился к обособленной группе мальчишек, которые сидели на низенькой скамейке и о чем-то тихо переговаривались.

Рахманин присел рядом и угостил мальчуганов растаявшими шоколадными конфетами. Тема, Женя, Леша и Гена сразу же сунули их в рот и рассеянно посмотрели на следователя.​​

​​— Ну что, господа хорошие, — улыбнулся им Рахманин, раскрывая свою записную книжку, — что думаете насчет всего этого? Куда делся ваш дружок Витя? Так ведь его звали?​​

​​— Это все чудище из леса, — буркнул Тема, теребя в руках фантик, — мы вчера про него говорили, а потом эта птица и…​​

​​— Она прилетела из леса, — перебил его Гена, — большая такая и страшная. Ударилась о стекло. Мы испугались…​​

​​— И у нее были большие желтые глаза, — поддержал друзей Леша, — как у кошки.​​

​​— И крылья огромные, — подытожил Женя, — каждое по метру!​​

​​Рахманин нарисовал на чистом листке чертика и захлопнул книжку.​​

​​— Значит, чудище лесное, — грустно улыбнулся он, — и большая птица с метровыми крыльями и желтыми глазами. Ясно… А еще что-нибудь необычное заметили? Может, Витя говорил что-нибудь о побеге отсюда? Или, может быть, его кто-нибудь обижал здесь?​​

​​— Нет-нет, — запротестовали все четверо, — мы тут все дружно живем, вместе играем, у нас все общее. Никто его не обижал…​​

​​— Это вы молодцы, — похвалил ребят Рахманин, — правильно делаете. Ну что же, найдем мы вашего друга.​​

​​Николай поднялся и снова посмотрел на часы. Была половина десятого. Со второго этажа доносились детские голоса, распевающие новогоднюю песенку. Рахманин вышел из игровой и прикрыл за собою дверь. Он не знал, что ему делать и с чего начинать поиски.​

​***​

​Лагерь переполошился. Ребята постарше сбивались в группы и шептались, строя предположения относительно исчезновения детдомовца.

Дети помладше вздрагивали от каждого шороха. Персонал санатория готовился к самому худшему:​​

​​— Господи, опять работу искать придется, — сокрушалась нянечка Зинаида, — только-только плечи расправила, сюда пристроилась. Думала, что до пенсии тут спокойно отработаю. Всего шесть лет осталось! И надо же было такому случиться…​​

​​— Да погоди ты жуть нагонять, — оборвала Зину повариха Наталья, — может, и обойдется все! Не зря же муж директрисы приехал. Он, видать, начальник большой, вон сколько людей у него в подчинении. Лесок прочешут и найдут этого поганца! Вот я всегда говорю, что от этих беспризорников ничего хорошего ждать не приходится. Сбежал и черт бы с ним, никто по нему плакать не станет, если сгинет. Побегом этим он всю организацию подставил!​​

​​Техничка Раиса, женщина предпенсионного возраста, до этого молча слушавшая женщин, поморщилась:​​

​​— Вот как у тебя, Наташка, язык поворачивается так говорить! Это же ребенок, совсем маленький мальчик. Тебе как не стыдно? Чем он от обычных ребят отличается? Он что, по своей воле в дом казенный угодил?​​

​​Суровое замечание бабы Раи Наталью ничуть не смутило. Она подбоченилась и рявкнула:​​

​​— А почему мне стыдно должно быть? Я правду говорю! Ты, баб Рай, не видела столько, сколько я видела. Работала я в детском доме пару лет, и насмотрелась на ангелочков этих! Врут, воруют, пакостят не только друг другу, но и всем окружающим. Сбежал? И хорошо, одним вором или душегубом на земле будет меньше.​​

​​Товарищи Вити тем временем разрабатывали план по его спасению. Ребята не хотели оставаться безучастными к судьбе своего теперь уже друга.​​

​​— Слушайте, надо тоже пойти и поискать Витю, — шепотом предложил Тема, когда вся компания вернулась в свою комнату, — все ищут, и мы должны. Чего сидеть и бояться какой-то там птицы?​​

​​— И где нам его искать? — спросил его Гена, — мы же совсем не знаем, куда он делся. В лесу мы заблудимся и замерзнем.​​

​​— Пойдем по тропинке до озера, — ответил ему Тема, — так не заблудимся. Посмотрим, покричим его. Может, Виться затихарился и боится выходить? А потом быстренько вернемся назад. Никто и не заметит, что нас в комнате нет. Вон какая суматоха вокруг! Или вы боитесь?​​

​​Он посмотрел на друзей. Все, кроме Жени, стыдливо опустили глаза. Пускаться в опасное путешествие никто не хотел, всем было страшно. За стенами санатория было холодно, сумрачно и жутко.

Темная стена леса, видневшаяся за кованной оградой, вызывала в головах у ребят тревожные картины. Все вдруг вспомнили рассказанную Темой страшилку о чудище с большими рогами, разгуливавшем где-то в чаще. Наконец, Женя нарушил тишину громко шмыгнув носом.​​

​​— Пойду в раздевалку за одеждой, — сказал он, выглянув за дверь, — Тема, ты пока открой окно и жди меня. А вы все сидите тихо, чтобы не привлекать внимания. Если кто спросит насчет нас, скажите, что мы в туалете. Мол живот разболелся. Поняли?​​

​​Приятели кивнули. В душе все завидовали смелости Темы и Жени, которые всерьез решили отправиться в лес, но выразить это вслух не решился никто.

Дождавшись, когда Женя вернется назад с ворохом верхней одежды и обуви, друзья выбрались наружу через окно и приземлились в неглубокий сугроб, увязнув в нем по колено.

Наспех отряхнувшись, он бросились к ограде, на ходу раздумывая над тем, как лучше преодолеть ее: протиснуться сквозь узкие прутья или вскарабкаться наверх.​​

​​Неожиданно бежавший впереди Тема вдруг остановился и едва не закричал от радости. Женя, не успев вовремя затормозить, врезался в него и они оба упали в снег возле невысокой деревянной горки.

Под ней, скрючившись в три погибели, сидел Витя. На нем была одна только футболка и вытянутые спортивные штаны. Он дрожал всем телом и дул на озябшие руки.​

​— Он здесь, здесь! — завопил Тема, бросаясь к другу, — все сюда! Витя нашелся!​​

​​В окно выглянула повариха, всплеснула руками и побежала куда-то вглубь кухни. Через пару минут на улицу выскочил дворник и бросился к ребятам. Пока переполошенный криком Натальи персонал выбегал на улицу, Тема вместе с Женей не без труда вытащили приятеля из его укрытия и принялись расспрашивать о том, что с ним случилось и где он был. Витя лишь молчал, мотая головой и стуча зубами.​​

​​Его ноги, обутые в резиновые шлепанцы, уже порядком посинели, на ресницах и бровях застыли кристаллики льда.

Рахманин, первым подоспев к ребятам, подхватил Витю на руки и побежал назад, на ходу растирая хрупкое замерзшее тело несчастного паренька. Витя вцепился онемевшими пальцами в его куртку и вдруг заплакал.​

​***​

​Разумеется, Тему и Женю порядком пожурили за их вылазку, а Рахманин даже обещал оборвать им уши. Но все как один были рады возвращению Вити и вились возле него, словно пчелы вокруг цветка, поэтому о «злостных нарушителях» быстро забыли.

Сам же Витя, отогревшись и подкрепившись горячим какао с оладьями, немного отошел и стал вспоминать события прошлой ночи. Наблюдая, как медсестра обрабатывает его слегка обмороженные ноги, Витя посмотрел на сидевшего напротив следователя и протяжно вздохнул:​​

​​— Я проснулся в лесу, — сказал он, — но только не в нашем. В другом-каком-то. В нашем снег лежит, а там… Там было светло и тепло, как летом. Я лежал на траве и смотрел на небо. Кругом были одуванчики и пахло медом. Потом ко мне подошла какая-то бабушка и протянула стакан молока. Я выпил.​​

​​— Бабушка? — удивился Рахманин, — какая еще бабушка?​​

​​Витя простодушно пожал плечами и пошевелил забинтованными пальцами ног — повязка показалась ему слишком тугой.​​

​​— Обычная бабушка, в платке, старенькая такая, — пояснил он, — она сказала, что живет в избушке и хотела отвести меня туда, но я не пошел. Бабушка стала ругаться, тянуть меня за руку, но я сел на траву и не двигался. Потом она что-то крикнула и из-за деревьев…​​

​​Лицо Вити испуганно вытянулось, в голубых глазах мелькнула какая-то едва уловимая тень.​​

​​— Оно вышло из леса, такое большое, с рогами, — продолжил он спустя несколько мгновений, — две длинные ноги, руки до самой земли. И голова… Она была похожа на череп, и на ней сидела птица…​​

​​Витя умолк и больше не проронил ни звука. Рахманин сунул ему в руки несколько конфет и вышел в коридор, размышляя над услышанным. Было совершенно непонятно, что случилось с мальчиком.

Может, это был приступ лунатизма или еще что-нибудь в этом роде, может, ребенок просто придумал это все, чтобы разыграть всех и как следует повеселиться. Но уйти среди ночи на улицу, в холодную декабрьскую непогоду и двенадцать часов просидеть под горкой — это уже слишком! Рахманин вытащил из кармана фляжку и сделал изрядный глоток. По телу тут же разлилось приятное тепло.​​

​​— Ника, он нашелся, — сказал следователь, позвонив жене, — жив, почти здоров и относительно невредим. Так, обмерз немного, но скоро придет в норму. Да не знаю я, что случилось, говорит что был в лесу. Нет, следов насилия не обнаружено. Слушай, я задержусь еще ненадолго, проверю кое-что. А ты поспи еще, отдохни. Тут есть кому тебя подменить.​​

​​Он убрал в карман телефон и улыбнулся подошедшей Нине. Молодая воспитательница мотыльком впорхнула в кабинет директора и стала развешивать перед батареей промокшие бумаги.​​

​​— Это хорошо, что все так закончилось, — щебетала она, бережно разлепляя листы, — иначе бы нам родители такой нагоняй устроили, мама не горюй! Всех бы поувольняли, а то и еще чего хуже. А мы-то что? Мы за детьми хорошо смотрим. У нас вон какая программа насыщенная. Перед праздниками всегда хлопот много, всегда большие смены. И елки, и деды морозы, и гостинцы хорошие. А первого числа мы всегда устраиваем конкурс на лучшего снеговика, конечно, если погода позволяет… Николай Михайлович, а как вы думаете, что все-таки случилось?​​

​​Рахманин с улыбкой посмотрел на девушку и развел руками.​​

​​— Не знаю, — признался он, — пока сам ничего не понимаю. Разве можно словам мальчишки верить? Вы как считаете, существуют ли на свете огромные существа с длинными руками и головой-черепом?​​

​​— Может, и существуют, — неожиданно серьезно сказала Нина, — отрицать вообще ничего нельзя. Вот в детстве…​​

​​Нина резко замолчала и отвела взгляд. Разве можно рассказать следователю о том, что она сама однажды своими глазами видела огромное человекоподобное существо у подножия горы? Мама с папой Нину тогда впервые взяли с собой в отпуск, семейство почти две недели жило в палатке.

И одним утром Нина этого монстра и увидела. Родители девочке не поверили, довольно долго над ней подшучивали, и тогда Нина решила, что взрослым о чем-то «из ряда вон выходящем» рассказывать вообще не стоит.​​

​​— Что такого случилось в вашем детстве? — пытливо глядя на Нину, спросил Николай, — не договорили.​​

​​— Да так, ничего, — улыбнулась Нина.​​

​​Девушка закончила раскладывать бумаги и торопливо вышла из кабинета.​

​***​

​Рахманин оставил водителя одного, а сам, выбравшись из «УАЗика», побрел по снегу, отыскивая глазами следы. Он едва их нашел: незаметная цепочка полузадутых снегом следов тянулась вдоль рядов стройных сосен и лохматых елей, прямая, словно линейка.

Рахманин шел, светя на нее фонариком и опасаясь потерять. Цепочка неожиданно оборвалась на круглой, будто блюдце, поляне, на краю которой стояла старая замшелая избушка, бывшая некогда приютом охотников и рыбаков.​​

​​Рахманин обошел ее вокруг, заглянул внутрь, вдохнул тошнотворный запах плесени и крыс. Ничего особенного — старый полусгнивший топчан, покосившаяся полка с пыльными банками, затянутое паутиной окно.

И стол — высокий, грубо сработанный, с воткнутым в самую середину ржавым ножом. Рахманин подошел ближе и посветил на него фонарем.

На старой, испорченной молью и грызунами скатерти Рахманин вдруг заметил несколько желтых головок одуванчиков, которые в потемках с легкостью можно было принять за узор на ткани.​​

​​Побледнев, Рахманин взял одну из них и долго разглядывал, положив на большую мозолистую ладонь. Прошло немало времени, прежде чем спрятал цветок в свою записную книжку и сунул ее в карман.​​

​​— Ну что, нашли что-нибудь? — спросил водитель, когда следователь вернулся в машину, — долго вас не было. Я уж сам хотел пойти искать. Места тут нехорошие, бабка моя говорила, что тут раньше какая-то колдунья жила. И зачем тут только этот санаторий построили, спрашивается! Неужто получше места не нашли? А впрочем, все это, наверное, просто байки…​​

​​— Трогай давай, — велел ему Рахманин, изо всех сил сжимая лежавшую в кармане записную книжку, — нет тут ничего. Пора домой, к своим.​​

​​Он с тревогой посмотрел в темное окно, ожидая увидеть в лесных сумерках высокий рогатый силуэт, но к своему огромному облегчению не увидел ничего, кроме деревьев, старой избушки и белого, искрящегося на легком морозце, снега.​

Источник