Oбязаны Bы Mне, яснo

–Мила, ты как хочешь, а к себе я их не пущу.

–Костя, это же родители…

–Ну да, не пойму только, как с ними мы нормальными людьми выросли? А может и нет… Короче, достанут тебя совсем – перебирайтесь к нам, вам место всегда найду. Но не этим!

Антонина Полякова была уверена: судьба ей до рождения написана. Не ей решать и не ей что-либо менять. Зачем гневить высшие силы? Все одно: толку никакого не будет. Поэтому даже не пыталась уйти от мужа, когда поняла, что тот крепкие напитки ценит гораздо больше детей и супруги.

Сыну с дочкой с рождения пришлось привыкать к скaндалам. Отец буянил, пoлиция в доме постоянно бывала. А подросли немного – самим пришлось учиться прятаться от папаши, который человеческий облик слишком быстро терял.

Петр Поляков всегда любил принять на грудь. Потому полагал, что нормально, когда домой его приносят, словно ценный или не слишком ценный груз. Запах от него? Ну и что? Он все равно главный в доме. Так что все в норме! Да руку поднять мог и на жену, и на детей. Он же хозяин.

Поначалу дочка с сыном маленькие были, полагали, что все так живут. И примеры тоже видели во дворе.

Потом уже по повороту ключа определяли, надо быстрее прятаться от родителя или тот лишь слегка посидел с приятелями. Но в последнем случае накатывала на горе-папашу родительская забота.

Он выспрашивал сына и дочку обо всем. Если что-то в ответах не устраивало – щедро отвешивал подзатыльники. А не нравилось ему почти все и всегда.

Мать прекрасно видела методы отцовского воспитания. Однако заступиться за детей пробовала редко. Оправдывала себя тем, что сил у нее не хватит справиться с мужем.

Вот и сбегали брат с сестрой все чаще к бабушке. Или она сама приходила забрать внуков. А потом стали Поляковы-младшие подолгу гостить у другой бабушки, сами в пригород к ней ездили.

Полезного-то о такой жизни и было, что даже запаха спиртного ни Мила, и Костя не выносили на дух. Родной дом друг за другом покинули после девятого класса. Выучились, работать стали, семьи завели. Мать к себе звали, видели, как тяжко ей с отцом. Антонина ни в какую:

– Как я его одного оставлю? Люблю…

Милу от таких слов в дрожь бросает и поныне. Не понимает она, за что тут любить? Не видела даже признаков ответных чувств. Зато помнила рассказы матери про судьбу женскую. Только, видно, не в родительницу пошла: не собиралась мириться с таким сюжетом.

Когда муж особенно сильно увлекался и чувство меры терял, Тоня торопливо собирала детей и уходила с ними к своей матери. Это время Костик и Мила запомнили, как самое спокойное.

Как же каждый надеялся, что начнется новая жизнь! Оба маму умоляли домой не возвращаться. Антонина кивала головой, охотно давая такие обещания. Но затем все начиналось сначала.

Отец приходил в норму, являлся каяться. И мама непременно прощала его. Вместе с детьми возвращалась. Бабушка, мать отца, пыталась уговорить Антонину оставить мужа, хотя бы ради детей одуматься:

–Он весь в своего папашу! Я-то ладно, в деревне мучилась, никто не надоумил, да и сама не хотела, видно. А тебе зачем это терпеть? Понятно, себя не жалеешь. А им за что такое? Одних оставить хочешь? Петька же невменяемый…

Антонина же твердила, словно заведенная, опустив в пол глаза:

–Как Вы не понимаете, мама, я люблю его. Петя обещал, что все изменится, что он теперь за ум возьмется.

На мольбы бабушки оставить внуков с нею, ответ был одинаковый. Мать неумолимо тащила упирающихся детей из квартиры:

–Мы одна семья, нельзя иначе.

Да и не спрашивала она никогда дочку с сыном про их мнение. Правда, Мила уже взрослой не раз самой себе задавала один вопрос: почему опека не интересовалась их семейкой? Пoлиция постоянно в доме, мать даже сгоряча пару раз заявление писала. Но никто даже не появился с проверкой…

Став постарше, дети сами бросались защищать мать. Поначалу. Да только закончились все попытки после того, как Косте достался удар табуреткой.

Подросток заслонил мать собой и получил тяжелую травму. Антонина отреагировала на заступничество неожиданно:

–Тебя-то кто просил лезть? Знаешь, когда отец такой – себя не контролирует. Ладно, не реви, заживет.

После такого стало понятно: пытаться что-то изменить бесполезно. Мила впервые подумала, что даже если мать кричать будет и звать на помощь, не подойдет. А зачем? Чтобы потом услышать равнодушное «сами виноваты», что ли?

Стремление внуков продолжать учиться одни бабушки и поддержали. Матери было все равно: она жила к тому моменту по своему распорядку, в котором места для сына и дочки не было.

Бабушкам пришлось и продуктами помогать, и насчет места в общежитии для внуков договариваться. Там Поляковым-младшим нравилось намного больше, чем дома.

А потом одна из бабушек ушла. Она успела продать домик, купить внукам по небольшой квартирке на вырученные деньги. Как раз подарок сделала на восемнадцать лет. С того момента дети с матерью общались по минимуму. Очень обиделись на ее упреки:

–Как вы могли так поступить? Надо было деньги нам с отцом дать. Дети помогать родителям должны в непростое время, а вы все себе…

И ни одного вопроса о том, как сами дети. А они не пропали. В своих семьях порядки не такие, как в родительском доме. Поэтому Милины сыновья понятия не имеют, что у них бабушка с дедом по маме есть.

Костя такую же тактику выбрал. Лишь поздравляют сын с дочкой родителей по большим праздникам по телефону. Вот и все.

Но внезапно ситуация изменилась. Мама начала умолять детей о помощи. Сама объявилась. Рассказывала со слезами, что из квартиры их выселяют.

Приватизировать жилье не стали, так как на себя Антонина не решалась брать такую ответственность, а муж не в состоянии был что-либо сделать.

Так и значился Петр ответственным квартиросъемщиком. Но с работы его давно уволили по статье. Жена покупала продукты, да еще деньги с нее выбивал супруг на напитки любимые.

А на коммуналку уже не оставалось ничего. Костя сразу предложил продать оставленную второй бабушкой квартиру. Однако мать спокойно бросила:

–Так продана она уже. Пять лет как. Мы прежние долги погашали…

– Что, на все деньги?

–Нет, как же! Отец нашел остальное, себе забрал. Ну так как, деньги дадите? Сейчас скажу, сколько надо. Вот сумма, полмиллиона… Иначе нам грозили судом да выселением. А вы вон как устроились. По квартире у каждого.
Мать даже обо мне не позаботилась, все внукам. Так что обязаны вы мне. Вот так-то! Я же не стала протестовать против ее решения. Хотя могла. Не сделаете, как говорю – к вам приедем. Дети обязаны помогать родителям, содержать их – серьезно заявила Антонина.

Вот после этих ее слов Мила и начала советоваться с Костиком. Права мать, помогать родителям надо? Наверное, да. Только есть свои «но» в этой истории. И брат сразу заявил, что поступит так, как сам считает нужным. Он резко сказал, что на порог не пустит ни отца, ни мать. Они свою жизнь сами выбрали. Сами ею распорядились.

Да, они с Милой нормальным людьми выросли. Так разве в этом матери с отцом заслуга есть? Напротив, удивительно, что они с сестрой такими же не стали. Пример всегда был перед глазами…

Пугает переездом? Ладно, пусть попробует. Суд так суд. Все рано придется ждать решения. Так что раньше и по доброй воле пускать к себе их он точно не будет.

Мила подумала-подумала, да и согласилась с братом. А что? Пусть разбираются со своими проблемами сами. Не они же пытались помогать своим детям. Сами те всего добились. А теперь что изменилось? Вот и пусть расхлебывают то, что посеяли. Хотя вряд ли отец понимает, что происходит. А мама… Да она тоже не лучше его оказалась.

Судить легко, попробовали бы эти судьи побывать на месте детей, выросших в постоянном страхе да напряжении. Вот тогда и выносили бы вердикты.

Да и в любом случае ни Мила, ни Костя не станут в свою жизнь и жизнь своих близких пускать тех, кто сделал все, чтобы поломать их жизни. А осуждения они не боятся. Привыкли, что всегда и во всем виноваты только они. И вот в этом точно мамина заслуга…

источник