O6o6paть женy дo Huтku He Bышло

— Он требует размена квартиры. Себе двухкомнатную, а нам с ребенком однушку.

— Так, спокойно, — Катин голос сразу стал деловым. — Я сейчас на работе, но могу сказать точно — пусть даже не мечтает.

— Почему? Он говорит, что подаст в суд на раздел имущества, и квартира записана на обоих…

— Сестрёнка, не паникуй раньше времени. Он забыл некоторые важные детали. Суд будет на твоей стороне.

Я сидела в полумраке кухни, перебирая старые фотографии. Летний отпуск в Крыму три года назад — мы с Серёжей такие счастливые, загорелые.

Он тогда целыми днями возился с Димкой, учил его плавать, строил замки из песка.

«Смотри, какой у нас получился дворец! Настоящие строители!», — кричал он, подбрасывая моего сына в воздух. А сейчас даже не звонит…
— Мааам, я есть хочу! Давай пиццу закажем? Надоели эти котлеты! Вот Серёжа всегда вкусняшки приносил. А помнишь, как мы велик чинили? Он такой смешной был, всё время говорил: «Ну ты даёшь! В какую лужу въехал!», — Димка болтал ногами, сидя на стуле, и размахивал руками, пытаясь изобразить отчима.

— Дим, а ты его где-то видел недавно? — я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось как сумасшедшее.

— Ага! В торговом центре был. Только он меня не видел. Там с ним тётя какая-то была, — Димка сморщил нос. — Они так громко смеялись! И она его всё время толкала, а он ей что-то на ушко говорил. Прям как тебе раньше! Мам, а почему он теперь с нами не живёт? Он обещал на футбол со мной сходить…

Я почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел.

Перед глазами пронеслись картинки последних месяцев: вот он торопливо прячет телефон, когда я вхожу в комнату, вот придумывает очередную «встречу с партнёрами» в выходной день, вот раздражённо отмахивается от моих вопросов…

А я, как слепой котёнок, тыкалась носом в его отговорки и верила, верила, верила.

Катькины слова теперь звучали в голове как насмешка: «Сестрёнка, ты бы сняла свои розовые очки хоть иногда. Не всё то золото, что блестит».

— Знаешь что, сынок, давай правда закажем пиццу. С грибами и двойным сыром, как ты любишь, — я потрепала Димку по вихрастой макушке, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Ура! А можно ещё газировку? Ну пожалуйста-пожалуйста! — Димка заёрзал на стуле от восторга.

Пока мы ждали доставку, я открыла телефон.

Десятки неотвеченных сообщений от меня.

А ведь раньше он забрасывал меня смешными картинками, селфи и длинными признаниями в любви.

— Мам, а давай кино посмотрим? То, про супергероев! — Димка уже умял два куска пиццы и теперь с надеждой заглядывал мне в глаза.

— Конечно, солнышко. Только сначала руки помой, все в сыре.

Когда сын уснул, свернувшись калачиком на диване, я села у окна. Ночной город мерцал огнями, где-то вдалеке мигала вывеска круглосуточного магазина.

Телефон тренькнул — сообщение от сестры:

«Олька, ты чего пропала? Давай завтра встретимся, посидим в нашей кафешке. Что-то мне неспокойно за тебя».
Катя всегда чувствовала, когда у меня неприятности. Ещё с детства такое было — я только соберусь реветь, а она уже тут как тут, с конфетами и обнимашками.

Я обхватила себя руками, глядя на мерцающие звёзды. В голове крутились обрывки мыслей: «Может, ещё не поздно? Может, это просто кризис? У всех такое бывает…» Но противный внутренний голос шептал: «Хватит себя обманывать. Ты же видишь — всё кончено».

За окном начал накрапывать дождь, капли медленно стекали по стеклу, создавая причудливые узоры.

Точно такой же дождь был в день нашей первой встречи с Серёжей. Я тогда выскочила из магазина, пытаясь укрыться от ливня под козырьком, а он просто подошёл и накрыл меня своим пиджаком.

Телефон снова пискнул. На этот раз от него:

«Нам нужно поговорить. Завтра в семь у фонтана».
Сердце пропустило удар. Эта фраза — как приговор. Все женщины знают, что «нам нужно поговорить» никогда не предвещает ничего хорошего.

Особенно когда муж выбирает для разговора место, где когда-то делал предложение.

— Мам… — сонный голос Димки вырвал меня из размышлений. — Мне приснилось, что мы все вместе едем на море. Как раньше…

Я подошла к дивану, укрыла сына пледом и прижала к себе.

От него пахло пиццей, детским шампунем и такой родной беззаботностью.

Как объяснить ребёнку, что иногда взрослые просто перестают любить друг друга? Что делать, если твой сын привязался к человеку, который теперь не желает его видеть?

— Всё будет хорошо, малыш, — прошептала я, гладя его по голове. — Мы справимся.

А в памяти всплыли слова мамы: «Доченька, настоящая женщина должна уметь две вещи — красиво уходить и достойно отпускать».

Утро началось с головной боли и опухшими от недосыпа глазами.

Димка уже вовсю гремел на кухне — пытался сам сделать себе хлопья с молоком.

— Мам, смотри, я сам завтрак приготовил! — гордо заявил он, показывая на разлитое молоко и рассыпанные по столу кукурузные хлопья.

— Ты у меня настоящий повар, — улыбнулась я, вытирая стол. — Давай-ка я тебе нормальный завтрак приготовлю.

День тянулся бесконечно. Отвела Димку в школу, механически отработала в офисе, даже не замечая, что печатаю в отчётах.

Стрелки часов словно издевались, двигаясь то слишком медленно, то непозволительно быстро.
В шесть тридцать я стояла у зеркала, пытаясь замаскировать тёмные круги под глазами. Димку забрала Катька, пообещав устроить ему «супергеройский вечер» с просмотром мультиков и поеданием домашнего печенья.

— Оль, может не ходить? — спросила сестра, обнимая меня на прощание. — Что там слушать? И так всё понятно.

— Нет, Кать. Я должна знать правду. Должна посмотреть ему в глаза.

Фонтан работал, несмотря на прохладную погоду.

Брызги воды переливались в лучах заходящего солнца, создавая маленькие радуги. Серёжа уже ждал, нервно теребя в руках телефон.

Он выглядел осунувшимся и каким-то потерянным. Совсем непохожим на того уверенного мужчину, который когда-то опустился здесь на одно колено с кольцом в руках.

— Привет, — его голос звучал глухо. — Спасибо, что пришла.

Я молча кивнула, чувствуя, как предательски дрожат руки. Засунула их в карманы плаща, чтобы не выдавать волнения.

— Оля, я… — он запнулся, подбирая слова. — Я встретил другую.

Вот так просто. Три слова, перечеркнувшие пять лет совместной жизни. Никаких «прости» или «я не хотел». Просто констатация факта, как прогноз погоды.

— Давно?

— Три месяца назад. На конференции в Питере.

Я усмехнулась. Та самая «важная командировка», когда он не отвечал на звонки целую неделю. А я готовила его любимый пирог к возвращению.

— А Димка? Ты подумал о нём?

Серёжа поморщился, словно от зубной боли.

— Как можно за три месяца перечеркнуть всё, что было? Как можно так легко отказаться от ребёнка, который считает тебя отцом?

— Знаешь, — его голос стал жёстче, — нам нужно решить вопрос с квартирой.

— В каком смысле? — я напряглась, чувствуя, как холодеет всё внутри.

— В прямом. Квартира наша общая, и я хочу её разменять. Мне нужна своя жилплощадь.

— Серёж, ты с ума сошёл? Димка только привык к школе, к району. У него здесь друзья, секция…

— А у меня личная жизнь! — он повысил голос, нервно постукивая ключами по скамейке. — Я имею право на счастье. Лена хочет жить со мной, и я не собираюсь снимать квартиру, когда у меня есть своя доля.

Вот оно что. Лена. Даже имя у неё есть.

— То есть ты хочешь выселить своего… — я запнулась, — прости, не своего, но ребёнка, который тебя папой называет, из его дома? Ради женщины, которую знаешь три месяца?

— Не драматизируй, — он раздражённо дёрнул плечом. — Найдёте другую квартиру, поменьше. Димка маленький, привыкнет. А мне нужно двухкомнатную, мы с Леной планируем ребёнка.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Планируют они. А как же все его обещания Димке? Все эти «мы всегда будем вместе, чемпион»?

— У тебя неделя на размышления, — он встал, поправляя пиджак. — После развода я подаю заявление на раздел имущества. По закону мне принадлежит половина. Либо мы договариваемся сейчас, либо решим всё через суд.

Я медленно шла по аллее, пытаясь справиться с дрожью в руках.

Достала телефон и позвонила Сестре. Катя ответила после первого гудка, будто ждала звонка.

— Катюш… — голос предательски дрогнул.

— Оля? Что случилось?

— Серёжа… он требует размена квартиры. Хочет двухкомнатную для себя и своей новой… — я не смогла закончить фразу.

— Так, спокойно, — Катин голос сразу стал деловым. В трубке послышался шелест бумаг. — Я сейчас на работе, но могу сказать точно — пусть даже не мечтает.

— Почему? Он говорит, что подаст в суд на раздел имущества, и квартира записана на обоих…

— Оль, у меня для тебя хорошие новости, но по телефону обсуждать не буду. Давай встретимся вечером? Я заеду к тебе после работы.

— Кать, ну хоть намекни…

— Сестрёнка, не паникуй раньше времени. Скажу только, что твой бывший явно забыл некоторые важные детали. И поверь моему опыту — суд будет на твоей стороне. А сейчас езжай домой, обними Димку и постарайся успокоиться. Вечером всё обсудим.

В её голосе явственно слышалась уверенность. Катя никогда не бросала слов на ветер, особенно в юридических вопросах.

— Спасибо, — я почувствовала, как понемногу отпускает тревога. — Буду ждать вечером.

На следующий день Сергей появился на пороге без предупреждения.

Увидев мою спокойную улыбку, он явно занервничал.

— Я всё обдумала, — сказала я, жестом приглашая его войти. — Ты прав, нужно решать вопрос с жильём цивилизованно.

Он настороженно прошёл в коридор, явно не ожидая такого приёма.

— Мы с Димой переедем к маме. Квартира останется тебе.

— Правда? — его лицо просветлело. — Оль, я всегда знал, что ты разумная женщина. Посмотри, как красиво всё решается.

— Да, красиво, — я продолжала улыбаться.

— Ты потрясающая, — он шагнул ближе. — Всегда умела принимать верные решения. Я ценю твоё понимание.

— Конечно, Серёж. Только нам нужно будет оформить некоторые документы.

— Без проблем! — он энергично кивнул. — Давай хоть завтра.

— Нет, торопиться не будем. Я сама скажу, когда всё будет готово.

Сергей ушёл окрылённый, а я смотрела ему вслед, вспоминая вчерашний разговор с Катей.

— Димуль, собирайся, поедем к бабушке на несколько дней, — я старалась говорить как можно беззаботнее.

— Правда? — сын подпрыгнул на месте. — А кота Ваську можно будет тискать? А на великах с пацанами гонять?

Всю дорогу в электричке сын щебетал без умолку, строя планы на ближайшие дни. Я кивала, поддерживала разговор, а сама то и дело проверяла телефон.

— Батюшки-светы! — всплеснула руками мама, встречая нас. — Внучок, да ты на голову выше стал! А худющий какой, кожа да кости! Сейчас будем откармливать.

— Ба, я не худющий, я спортивный! — надулся Димка. — А где Васька?

— На чердаке дрыхнет, лежебока. Голубей гонял с утра, умаялся.

— Побегу искать! — сын скинул кроссовки и помчался по лестнице.

— Куда помчался? А обед? — крикнула мама вслед. — Я ж пирогов напекла!

— С яблоками? — притормозил на полпути Димка.

— И с яблоками, и с капустой, и с картошкой. Знаю я, что ты любишь.

— Ну, ба-а-а! — протянул внук. — Пять минуточек, только Ваську проведаю!

— Вот горе луковое, — вздохнула мама. — Ладно, беги уже.

Весь вечер Димка носился как угорелый: то кота тискал, то цыплят разглядывал, то с соседскими мальчишками на великах гонял.

Мама только головой качала.

— Чисто электровеник! И в кого такой непоседа?

Я молча улыбалась, проверяя телефон. Мама заметила, но вопросов не задавала, только вздыхала украдкой.

На следующий день с утра пораньше Димка умчался кормить кур.

— Ба, я сам справлюсь! Я помню, как надо!

— Гляди-ка, помощник растет, — улыбнулась мама, помешивая кашу. — Оль, может расскажешь все-таки, что стряслось? Вижу же — не просто так приехали.

— Потом, мам. Честное слово, все объясню.

— Как знаешь, — она пожала плечами. — Только помни — плетью обуха не перешибешь, но и вода камень точит.

На третье утро мы с мамой перебирали смородину для варенья. Димка с соседским Витькой затеяли гонки на великах.

— Глянь, ба! — кричал он. — Без рук могу!

— Димка, окстись! Свернешь шею!

— Не боись, ба! Я уже профи! — смеялся внук. — Витька, давай наперегонки до калитки!

Я машинально потянулась к телефону, в который раз проверяя сообщения. И вдруг — вот оно! То самое, которого ждала все эти дни.

— Попался, голубчик, — произнесла я с такой радостью.

— Кого это ты там подловила? — мама оторвалась от ягод. — Три дня как на иголках, телефон из рук не выпускаешь. Может, хватит темнить?

— Мам, правда, скоро все расскажу. А пока… примешь нас с Димкой на постой? Поживем у вас немного.

— Тоже мне вопрос! — фыркнула мама. — Да хоть век живите! Дом большой, места всем хватит. Я уж и так вижу — неспроста вы приехали. Сергей твой что натворил?

— Потом, мамуль. Вот честное слово — скоро все узнаешь.

За окном раздался грохот и испуганный крик Витьки.

— Тёть Оль! Димка с велика навернулся!

— Чтоб тебя! — всплеснула руками мама. — Накаркала ведь!

Мы выскочили во двор. Димка уже поднимался, отряхивая штаны.

— Живой? — я кинулась к сыну.

— Нормально все! — отмахнулся он. — Коленку только ободрал маленько.

— Марш в дом, герой! — скомандовала мама. — Будем зеленкой мазать.

— Ба, не надо зеленку! Я же не маленький!

Телефон в кармане завибрировал — звонила Катя.

— Мам, я на минутку, — я отошла в сад. — Важный звонок.

— Иди уж, конспиратор, — махнула рукой мама. — А я этого сорванца обработаю. Димка, а ну стой! Куда опять намылился?

Я смотрела на родные лица и думала — как же хорошо, что у меня есть эта надежная гавань. А с Сергеем мы разберемся. Теперь-то он попляшет…

Я открыла дверь своим ключом.

В квартире играла музыка, а из спальни доносились приглушенные голоса и смех. Сергей выскочил в коридор, как ошпаренный.

— Ты… ты что тут делаешь? — он растерянно хлопал глазами. — Вы же у матери…

— Соскучилась, — я улыбнулась. — А ты, смотрю, времени даром не теряешь?

Из спальни донесся женский голос.

— Сережа, кто там?

— Быстро собирай манатки и чтоб духу твоего здесь не было, — произнесла я громко.

— Чего? — он усмехнулся, приходя в себя. — Ты, часом, не перегрелась на солнышке? Сама же согласилась съехать.

— Передумала, — пожала я плечами. — Это моя квартира, а ты живи теперь где хочешь.

Звонок в дверь оборвал его тираду.

На пороге стояла Катя, и ее появление явно выбило Сергея из колеи.

— О, как удачно я зашла, — сестра окинула Сергея насмешливым взглядом. — Самое интересное начинается.

— Какого лешего здесь происходит? — Сергей переводил взгляд с меня на Катю.

— А происходит то, милый зятек, что ты сейчас берешь свои пожитки и катишься колбаской отсюда, — Катя достала из папки документы. — Потому что ни на эту квартиру, ни на что-либо в ней ты больше прав не имеешь.

— Чушь собачья! — рявкнул Сергей.

— Почитай, — Катя протянула ему бумаги. — Узнаешь свою подпись?

Сергей выхватил документы, пробежал глазами первую страницу.

— Что за бред? Какой еще брачный договор? Я ничего такого не подписывал!

— Подписывал-подписывал, — промурлыкала Катя. — Помнишь, какой влюбленный был? Все твердил: «Для моей Оленьки — что угодно!» Вот и подписал, не читая. А я, знаешь ли, не зря юристом работаю.

— Ничего у вас не выйдет! Это подделка!

— Серёж, — я кивнула в сторону шкафа, — видишь там камеру? Она много интересного засняла. А теперь глянь пункт о супружеской верности. Страница четвертая, если память не подводит.

Сергей лихорадочно перелистнул страницы, забегал глазами по тексту. Краска схлынула по его лицу.

— Не может быть…

— Может-может, — Катя присела на подлокотник кресла. — При доказанном факте измены все имущество переходит к моей сестренке. А доказательства у нас — лучше некуда.

— Вы… вы все подстроили! — прохрипел Сергей, комкая бумаги.

— Ага, прям целый заговор, — фыркнула Катя. — А любовницу в нашу спальню тоже мы притащили? Кстати, где эта краля? Может, пусть тоже полюбуется на твою подпись?

Из спальни высунулась растрепанная блондинка.

— Сережа, что происходит?

— Происходит то, милочка, что вы развлекаетесь в чужой квартире, — я повернулась к ней. — Одевайтесь и на выход. И вещички своего хахаля прихватите.

— Да как ты смеешь! — взвизгнула блондинка. — Сережа, скажи ей!

— Заткнись! — рявкнул Сергей. — Просто… просто оденься и уйди.

— Вот так любовь, — присвистнула Катя. — Даже заступиться не пытается.

Сергей метнулся в спальню, начал лихорадочно выдвигать ящики.

— Это нечестно! Вы не имеете права!

— Имеем, — Катя помахала документами. — Все чин по чину, комар носа не подточит. Я ж говорю — не зря корпела над каждой запятой в договоре.

— Я буду судиться! — Сергей швырнул вещи в сумку. — Это подстава!

— Давай, — усмехнулась сестра. — У меня как раз давно хорошего дела не было. Устроим показ твоего домашнего видео в суде. Пусть все оценят, как ты… хм… преданно любишь жену.

Блондинка выскочила из спальни.

— Ты обещал, что все будет хорошо! Что квартира твоя!

— Замолчи! — Сергей пихнул ее к выходу. — Из-за тебя все!

— Ох, как некрасиво получается, — покачала головой Катя. — Даже пожалеть девушку хочется. Хотя… нет, не хочется.

Я молча наблюдала, как Сергей собирает вещи, то и дело роняя их из трясущихся рук. Несколько лет брака, а финал такой позорный.

— И чтоб духу твоего здесь больше не было, — процедила я, когда он застыл у двери.

— Ты еще пожалеешь! — прошипел он.

— Единственное, о чем я жалею — что не раскусила тебя раньше, — я распахнула дверь. — Прощай.

Когда за ними захлопнулась дверь, Катя обняла меня.

— Ну вот и все, сестренка. Говорила я тебе — не пара он тебе.

— Да уж, — я вздохнула. — Спасибо, что тогда заставила подписать договор. Как чувствовала.

— На то и старшая сестра, чтобы мозги вправлять, — усмехнулась Катя. — Ладно, давай чай пить. День выдался тот еще.

Через месяц все было кончено.

Сергей, конечно, пытался брыкаться — нанял адвоката, строчил жалобы, требовал экспертизу подписи. Но когда Катя продемонстрировала в суде оригинал договора с нотариальным заверением и те самые записи с камеры, все его потуги пошли прахом.

— Вот так-то, голубчик, — шепнула сестра, когда он, бледный, выходил из зала заседаний. — Не рой другому яму.

Теперь каждые выходные я везу Димку к бабушке на собственном автомобиле — том самом, который раньше принадлежал Сергею.

Сын до сих пор не знает всей правды о нашем разводе, да и не нужно ему это.

— Мам, а давай бабушке пирожков купим? — Димка барабанит пальцами по приборной панели.

— Ты что! — смеюсь я. — Да она нас с порога выгонит с магазинными пирожками. Сама напечет — пальчики оближешь.

Мама встречает нас у калитки, вытирает руки о фартук.

— Явились, голубки! А я уж заждалась. Димка, бегом руки мыть — пироги стынут!

— С яблоками? — сын срывается с места.

— И с яблоками, и с вишней, и с картошкой. Знаю я, что ты любишь.

Вечером, когда Димка уснул, мы сидим с мамой на веранде. Васька трется о ноги, выпрашивая угощение.

— Ну что, — мама подливает чай, — как оно там, в городе?

— Да все хорошо, мам. Работа, дом, Димка… Живем потихоньку.

— И слава Богу, — кивает она. — Знаешь, я ведь сразу чуяла — неладно что-то с твоим Сергеем. Больно уж гладко стелил.

— Ты у меня мудрая, — улыбаюсь я.

— Да какая там мудрость, — машет рукой мама. — Просто жизнь прожила, всякого навидалась. Главное — ты теперь спокойная, глаза светятся. А машина-то как тебе? Освоилась?

— Еще как! — смеюсь я. — Знаешь, когда Сергей узнал, что и машина мне достанется, чуть не позеленел весь. А мне и в радость — и на работу ездить удобно, и к вам вот…

— Все правильно сделала, — мама гладит меня по руке. — Бог шельму метит, как говорится. Ничего, еще свое счастье встретишь. А пока и так хорошо — ты, Димка, мы с отцом рядом. Чего еще надо?

С реки потянуло прохладой. Васька запрыгнул мне на колени, замурлыкал.

— Ишь, подлиза, — усмехнулась мама. — Знает, где тепло искать.

Где-то вдалеке загудела электричка. Такая же увезла меня с Димкой тогда, месяц назад, в новую жизнь. Кто бы мог подумать, что все так обернется?

Источник