— Рита? Не спешишь что ли? Рабочий день вот уже час, как закончился, а ты всё тут! — Нина Петровна набросила плащ, выключила свет в приёмной, вышла, закрыла кабинет.
Маргарита сидела на подоконнике и смотрела в окошко. На вопрос секретаря она пожала плечами.
— Нет, не спешу…
— А как же домой?! Меня бы тут и след простыл, но надо было дела доделать. Вечно Сергей Борисович подкинет что–нибудь в конце рабочего дня! Ему хорошо, он фьють, и пропал, а нам работай. Так, Горина, я что–то не пойму, хандра на тебя что ли напала? — Нина взяла Риту под локоток, потянула. — Давай–ка, дорогуша, выкладывай, что там стряслось! Пойдем, в кафешке посидим. Я хоть на людей посмотрю, а то всё эти цифры, буквы и диаграммы. Есть у тебя время?
— Вагон, Нина Петровна! — кивнула женщина, набросила на плечи кожанку. — Давайте кутить!
— Ну это ты хватила, — улыбнулась Нина, осторожно спускаясь по ступенькам. — У меня ещё такой фронт работ, что кутить ни к чему. Но часик можно и отдохнуть. До свидания, Гриша! — кивнула она охраннику.
Тот, совсем ещё молоденький паренек, выскочил из своей каморки, раскланялся, открыл перед женщинами дверь.
— Ишь, старается, влюбился в тебя, Ритка! Не иначе! — подтрунивала над коллегой Нина. Но та только слабо улыбнулась.
Про то, что у Риты «черная полоса», знала половина женского коллектива, вторая половина догадывалась. И все без исключения поражались, какая Рита сильная, так хорошо держится.
Муж от неё ушел, ну, или она его выгнала, подробности никого уже не интересовали, сын, восемнадцатилетний Витька, уехал в другой город, поступил там в институт, мать навещает редко, звонит раз в неделю.
Ритина мама, Жанна Тимофеевна, наоборот, трезвонит дочери по несколько раз на дню, ругает, что выгнала мужа, потом жалеет, потом снова принимается читать нотации.
Ритин папа отсиживается где–то на даче, самоустранившись от проблем. Свекры Маргариту вычеркнули из своей жизни. Она испортила жизнь их Ярику. Тот разочаровался в женщинах и грозится уехать на Север.
— Ну и поезжай! — пожимает Рита плечами, слушая его угрозы. — Ведь опять всё это пустые слова. Только обещаешь, а как до дела доходит, так у тебя стопятьсот отговорок. Никуда ты не уедешь, переберешься к родителям и осядешь там на маминых–то харчах. Не пугай.
Ярик ей много чего обещал. Всё, что она хотела, то и обещал. Ремонт на даче и на кухне сделать, машину другую купить, побольше, починить кран в ванной — всё–всё обещал. А делала Рита сама.
Теперь у неё новая машина, у неё кран в ванной не течет, она обновила дачный домик, по мелочи, но всё равно приятно. У Риты теперь есть всё, что она хотела. Только вот никто её больше дома не ждет. И зачем тогда эти старания?..
Нина Петровна подмигнула женщине, поволокла её к кафешке. Рита ей очень нравилась.
Немного похожая на мальчишку, с короткой прической, пепельная блондинка с тонкими чертами лица, голубыми глазами, худенькая, в узких черных джинсах и блузке с широкими, собранными на резинку на запястьях рукавами, в грубых кожаных ботинках, Горина имела вид немного агрессивный, дерзкий.
Порой мужчины просто боялись с ней заговорить, ожидая резкого отпора.
А ведь Ритка такой раньше не была. Мямля и тихоня, она пришла к Сергею Борисовичу много лет назад на практику, ещё будучи студенткой. Ей выделили стул в кабинете, велели просто наблюдать за работой организации.
Рита наблюдала, сначала молча, потом стала подавать голос, что–то тихо спрашивала, просила поручения…
С тех пор прошло много лет, Рита успела окончить институт, выйти замуж, сходить в декрет, вырастить сына, посадить на даче дерево, выкорчевать его, потому что мешало гаражу, поругаться с мужем, выставить его за дверь и вот теперь торчать на работе круглые сутки.
— Ну и чего? — осведомилась Нина Петровна, когда уселись за столик, заказали себе по чашке кофе. — Плохо всё?
— Нет… Не знаю. Грустно. Не ждет никто, никому я не нужна, никто обо мне не думает, — вздохнула Рита, покрутила в руках соломинку.
— Как не думает?! А вон тот мужчина справа, кажется, очень даже думает! — стрельнула глазками в какого–то верзилу Нина.
Маргарита тоже скосила глаза, мельком глянула на кавалера. Тот выпятил грудь, кивнул ей. Рита строго свела брови.
— Да я не о том, Нина Петровна! — покачала она наконец головой, опять стала мять соломинку. — Вот старалась, делала, помните, как сверхурочную брала, чтобы только в дом всё, как мышка, нести, денежки, зернышки, уют наводила. Ярик обещаниями кормил, я прощала, Витю учила, что надо быть сильным и беречь женщин, но сама себя не берегла, тянула. А теперь получается, не ради кого. Одна и осталась. Ну неужели надо было мужу дифирамбы петь, кивать и помалкивать, тогда бы на старости лет жила б не одна…
— На старости лет?! Фу, Ритка! Если у тебя уже старость, то я тогда вообще ископаемое? Я старше тебя раза в два, у меня внуки в школу ходят! — обиделась Нина Петровна и с горя заказала себе пирожное. — И не надо петь дифирамбы, если не за что. А сын, Виктор, не звонит?
— Нет. У него своя жизнь, благо, деньги от меня поступают регулярно, так чего ж волноваться?! Даже на день рождения не захотел приезжать. Дела… У всех дела. У подруг, у родных, у чужих. А я, как в «Служебном романе», приду домой и сижу, в стену смотрю. И хоть волком вой.
— Собаку заведи! Говорят, от хандры этой помогает, — Нина отломила вилочкой кусок пирожного с кремом, отправила его в рот, довольно улыбнулась. Сладкое всё же антистресс!
— Нет, не надо..
— Зато она будет тебя ждать, скучать по тебе. Ты же этого хочешь? — пожала Нина Петровна плечами, быстро прочитала «капнувшее» на сотовый сообщение. — Никакого покоя! Сейчас, Ритусь, позвоню только! — Она быстро набрала кому–то. — Маша! Ну хоть раз можно решить всё самой, а? Ну посмотри в учебнике! А я откуда знаю?! Дед чего там, спит опять? Не спит? — Она подмигнула Рите. — Аааа, «русский» с Павликом делает. Ну пусть делает. Ладно, Маш, я сейчас тут всё… — Нина кивнула на пирожное, — закончу и приеду. Ну подожди. Чего нет?! Глядишь, сама до всего дойдешь! Маша, я сама про растения учила только в школе. Не ной! Скоро приеду и доклад напишем, и всё остальное… Пока!
Рита вздохнула, Нина Петровна отложила телефон, медленно, очень не спеша, потому что потом такого шанса долго может не быть, пила кофе, смаковала и блаженно улыбалась.
— Задергали! — лениво пояснила она. — Светка нам внуков привезла, а сама на юга смоталась, вот теперь уроки делаем. Дед у нас по гуманитарным предметам, я по точным наукам. А ведь там ещё, Рита, презентации, картинки на больших листах, и всё это надо срочно! Я вообще не понимаю, как выживают современные дети! У них совершенно нет детства! А ещё кружки. Рита! Они ходят везде и на всё. Я бы уже упала, а они нет, скачут. По деду… И знаешь, вот я прям мечтаю, чтобы пришла домой, а там никого! И не спешить, не торопиться, не втискиваться в последнюю дверь вагона, чтобы только выиграть пять минут и успеть домой пораньше. И чтобы никому от меня ничего на было надо. И ужин не готовить, а так, перекусить чем–нибудь или вообще не есть… Я не то сейчас говорю, да? — нахмурилась Нина Петровна, заметив, что Рита совсем сникла. А ведь такая самостоятельная, сильная, самодостаточная женщина!
Рита никогда и никого не просила о помощи, никогда не жаловалась и не позволяла себя раскисать.
Даже в самые темные времена существования их фирмы она приходила на работу яркая, цветущая, бодро всем кивала, улыбалась и принималась за работу.
«Да что стараться, если завтра–послезавтра всё равно разгонят…» — гундосил кто–то в углу. Рита вскидывала свою маленькую, аккуратную головку, строго смотрела на пессимиста и говорила:
— Но пока же не разогнали! И не разгонят, и премию выпишут, и путевки дадут!
Народ понимал, что она выдумывает, что всё это сказки и никаких путевок нет и не будет, но Ритка говорила так убедительно, что ей хотелось верить. Верили, работали, ходили на обед и обсуждали домашние дела. И Марго обсуждала…
А теперь она молчит. Нечего рассказывать.
— Да нет, всё правильно вы говорите, это ваша жизнь, куда от неё денешься! — пожала Рита плечами. — Хорошо, что ждут, что вот звонят, дергают, что заботы в голове пчелками жужжат. Ради этого ведь всё! А вот вы говорите, собака… Она же не позвонит, не спросит, как у меня дела.
— Ну! Не хватало ещё, чтобы питомцы нас беспокоили на работе! Ты, Рита, просто в миноре. Вот увидишь, наладится! Знаешь, как моя бабушка говорила? В этом мире всегда есть тот, кто нас ждёт. Вот непременно! И ещё потом будешь вспоминать, как жила одна, жалеть об этом времени. Ну чего, допила? — Нина Петровна потрясла головой, зажмурилась. — Утешитель из меня никакой, это я знаю. Но хоть посидели, поболтали, да?
Рита кивнула.
Они расстались у метро. Нина побежала «втискиваться в последнюю дверь», а Марго сказала, что пройдется пешком.
— До Выхино? — выпучила глаза Нина Петровна. — Ну до утра как раз дойдешь. И не скучно. Тут м а н ь я к и бегают, тут всякая другая нечисть из закоулков вылезает, там кричит кто–то… Рит, ты дурить–то заканчивай! Хочешь, к нам пойдём?
— Нет. Я пошутила, до следующей остановки просто дойду, воздухом подышу. Спасибо, Нина Петровна. До свидания. До завтра.
Нина смотрела ей вслед. Такая легкая походка, свободная… Марго умеет ходить так, как будто у неё всё отлично! И эта кожанка с приподнятым воротником, и большие черные ботинки, грубые, с мощной платформой, и рюкзачок за спиной…
Ритке бы мотоцикл, и вперед, по трассе, к рассвету! Она просто потерялась, впала в уныние. Может, и правда, надо было взять её с собой?
Нина Петровна пожала плечами и нырнула за тяжеленную дверь станции метрополитена…
Рита шла нарочно медленно, рассматривала подсвеченные лампочками фасады зданий, заглядывала в большие окна ресторанов и магазинов.
Вот какой–то мужчина покупает букет, он спешит, то и дело поглядывает на часы. Его ждут. Вот девочки бегут по улице, торопятся в кино или на дискотеку. Их там тоже ждут.
Из автобуса высыпали люди, толкаются, шлепают по лужам, смотрят на часы. Им некогда. Рабочий день закончен и пора домой. А вот у памятника Пушкина стоит пожилой мужчина. Он рассеянно смотрит по сторонам, как будто что–то ищет.
— Вам помочь? — спросила Рита, встала рядом.
— Нет, что вы, детка! — улыбнулся он ей. — Бегите домой, вас там ждут! А я просто гуляю. Мы с женой часто тут бывали, я вспоминаю…
— Никто меня не ждет! Понятно вам? Сын уехал, мужа я выгнала. Никому я больше не нужна! — Рита резким движением поправила рюкзачок, застегнула куртку и зашагала прочь.
Мужчина пожал плечами и снова стал смотреть по сторонам…
Маргарита приехала домой ближе к одиннадцати. Она была последним пассажиром в автобусе, неспешно вышла, села на лавочку, поправила шнурки на ботинках.
— А что, может, и правда, начать кутить, напиться, горланить песни, потом жалобно скулить и жалеть свою никчемную жизнь, — подумала она. Но дома ничего нет, надо купить…
В ларьке ей продали какой–то коньяк. Она запихнула его в рюкзачок и побрела домой. Вот как сейчас сядет на кухне, как напьется…
Рита не умела пить коньяк. Ярик всегда говорил, что это «мужской» напиток. «Ну вот и хорошо! — пнула ногой дверь в подъезде женщина. — Пора становиться мужественной!»
Лифт она вызывать не стала, пошла пешком. Шаг, второй, третий. Куда спешить? Зато ноги будут сильными…
На восьмом этаже остановилась, стало жарко, Рита расстегнула куртку, почесала шею. Ещё каких–то два этажа, и она у двери.
Когда осталось пройти один пролет, Марго вдруг услышала, что наверху кто–то плачет. Ревет взахлеб, причитает и даже икает от своего несчастья.
Женщина припустила наверх.
— Сашка?! Ты чего здесь?
У Ритиной двери сидел пятилетний мальчишка, её сосед, сын Валентины и Игоря.
Сашка поднял голову, вытер рукавом слезы, шмыгнул носом. Рита хотела подойти к нему, но тут откуда–то сбоку раздался грозный рык.
— Васька! Это тетя Рита, она своя! — прошептал мальчик. — Тётя Рита, а я вас жду, жду… То есть мы ждём. Я боюсь, здесь страшно и холодно…
К Сашке тут же подбежала дворняга, уселась, всем своим видом показывая, что просто так друга не отдаст. Рита отпрянула.
— А мама где, Саша? Почему ты не дома? И чья это собака? Она какая–то… Какая–то грязная…
— Это Вася. Я так его назвал. Мама ушла на работу, я остался с папой. Он спит. А я смотрел в окно, увидел, как эта собака чуть не попала под машину, она испугалась, потому что кто–то взрывал петарды, бегала, а какой–то дядька хотел ударить Васю железкой. Я побежал его спасать, а потом дверь захлопнулась, и я очень испугался. Я звал папу, но он не слышал, очень крепко спит! Я ждал вас, а вы всё не идете и не идете. И папа не слышит меня… Почему вы так долго не шли, тетя Рита? У вас что–нибудь случилось? Вы тоже грустная…
Он опять заревел, Васька заскулил и стал переминаться с лапы на лапу.
Рита невольно улыбнулась. Вот так и рушатся самые грандиозные планы. Хотела выпить коньяка, горланить песни и плакать, а тут Саша, Васька, который больше похож на Василису, и их общая беда…
И Сашин отец, наверное, просто напился. С ним это частенько бывает…
— Сашенька, прости, но я же не знала, что с тобой такое стряслось! Давай скорее пойдем ко мне и позвоним твоей маме. У меня всё хорошо, я просто гуляла… Ну как же вы так… А Вася твой всё же девочка, ты уж, Сашка, извини.
— Как?! Но я ему имя дал!
— Вообще, Саша, — Рита быстро вынула ключи, открыла дверь. — Васьками называют котов. Но Василиса — вполне себе имя для собаки. И по–моему, ей нравится.
Дворняга завиляла хвостом и прошмыгнула в дом первой.
— Валя! Вы только не волнуйтесь! — заговорила в трубку Марго, дозвонившись наконец соседке. Та не сразу подошла к телефону. — Ваш мальчик у меня. Дверь в квартиру случайно захлопнулась, а он оказался снаружи. А что же ваш муж? Спит? Ну да… Я сейчас вам Сашку дам. Тут ещё собака у нас… Похоже, теперь и у вас…
Валя что–то быстро говорила мальчику, тот сопел и мотал головой.
— Нет, мама! Это Василиса, и я её спас! Её дядька хотел побить, а я выбежал и… Мама! Ну, мама! — под конец их разговора паренек расплакался. — Я испугался, а она меня жалела. Не тётя Рита, а Василиса! Пока, мама!
Сашка отбежал от сотового, как будто тот его обжигал.
— Она! Она сказала, чтобы мы отвели собаку на улицу, но я не хочу! И она сейчас приедет, и Ваську выгонит. А я не дам! Я буду драться!
Александр сжал свои маленькие кулачки и затряс ими в воздухе. Василиса зарычала.
— Не надо драться. Мама за тебя переживает. И… — Рита на миг запнулась, потом договорила:
— Если мама не разрешит тебе держать собаку, то мы оставим её у меня. Я всё равно живу одна, так что нам не будет тесно. Ты будешь приходить и ухаживать за Васькой, хорошо?
Мальчик кивнул…
Валентина забрала его, уже спящего, ближе к утру.
— Маргарита, вы извините, что так вышло! Не знаю, как так вышло, но муж очень устал и не заметил, что сын убежал из квартиры. Хотите, я вам заплачу? — прошептала она. — Нет, не за молчание, я не боюсь всяких там проверок. Просто за вашу услугу.
Рита усмехнулась, отрицательно покачала головой. Она раз сто звонила в Валькину дверь, колотила в неё ногой, но никто не открыл.
Или Сашин папа первым выпил коньяку и теперь спит, или он вообще ушел, забыв о Сане…
— Тогда мы пойдем! — Валентина быстро развернулась, потом бросила через плечо:
— А псину эту надо выгнать обратно. Знаете, сколько от них всякой заразы бывает! Да и муж ваш, когда приедет, не факт, что разрешит…
Хорошо, что ввернула про мужа! Пусть Марго переключится на свои страдания!
— В своем доме я ни у кого не спрашиваю разрешения, — отрезала Рита. Слишком долго она лепила этот дом, собирала его по частицам, вдыхала в эти комнаты тепло, чтобы отказаться от права быть его хозяйкой. — Саша будет приходить ко мне, чтобы поиграть с Василисой. Это наша с ним просьба.
— Нет.
— Ну пожалуйста, Валя! Для него это очень важно! Он же её спас, пусть учится ухаживать за теми, кого приручил. Это полезно. Я обещаю, что отведу собаку к ветеринару, мы сдадим все анализы. Ну и не расскажу, как вы плохо следите за своим ребенком.
Валентина замерла у порога, обернулась, прищурившись, посмотрела на эту женщину, упрямую, со вздернутым носиком и румянцем на щеках, с короткой модной стрижкой, делающей Марго немного с т е р в о й, с двумя сережками в каждом ухе и в облегающих джинсах.
Валя завидовала соседке, её внешности, умению быть сильной и независимой, той харизме, которая исходила от Ритки.
Но у Марго был один большой минус — её бросил муж. А вот у Валентины муж в наличии. И пусть он не идеален, но он тут, дома, значит, Валя лучше всяких там Маргариток!
— Ну ладно, хорошо, пусть таскается сюда. Но домой я дворнягу не возьму. И денег на её корм не дам, понятно? Саша! Да проснись же ты, увалень! Я не могу больше тебя держать!
Она сильно встряхнула мальчика, тот испуганно вздрогнул, весь сжался. Валька увела его домой, громко хлопнула дверью…
Василиса села в прихожей, Рита пристроилась рядом с ней.
— Ну что, собака ты, собака! — потрепала она животное по холке. — Надо тебя помыть и спать уложить. Завтра сходим, покажемся врачу. Что? Ты не пойдешь?
Васька тихо зарычала.
— Ну тогда Сашу к тебе не пустят, — пожала плечами Рита.
Васька как будто всё поняла, вздохнула, опустилась на пол, обреченно положила голову на передние лапы.
— Вот и договорились. Надо написать Нине Петровне, что я не приду…
Рита быстро набрала сообщение: «Беру отгул, веду Ваську к врачу!»
«Ну и кто этот Василий? Неужели с улицы притащила, пока пешком домой шла?» — ответила через некоторое время Нина.
Марго улыбнулась и ничего не стала объяснять, уснула…
… — Ритусик! Давай кофейку попьем! У меня дома Содом и Гоморра: пересказ, подготовка к контрольной, блины и поделка к празднику. Я хочу спрятаться! — прошептала Нина, подхватив Маргариту под локоть и увлекая к себе в приёмную.
— Не могу, Нина Петровна! Сегодня ну никак! Ждут меня! Сашка опять придет Василису дрессировать, а ещё погулять же с ней надо! Ох, вы бы видели, какая она умная! Слушайте, а приезжайте ко мне с ребятами, а? Мы с Сашей вам такой цирк покажем! — улыбнулась Рита.
— Ну не знаю, Ритусь… Это ж целое дело — в гости–то… Да и боюсь я собак. Ну попей ты со мной кофе, прошу! — взмолилась Ниночка.
— Давайте завтра, хорошо? Простите, но я, правда, тороплюсь! — виновато понурилась Рита. — Саша же готовится, команды учит, я ему книжку подарила, как собак воспитывать, он даже читать лучше стал. И мы идем гулять, потом дома он моет Ваське лапы и следит, чтобы она хорошо поела. Ну а за Сашей слежу я, родители там у него… — Марго с досадой махнула рукой.
— Ну ладно, беги, дрессировщица! — крикнула ей вслед Нина Петровна и улыбнулась. Вот говорила она, заведи себе собаку! И была права. Все печали как рукой снимет! И ведь обязательно нас кто–то ждет, просто мы, возможно, ещё об этом не знаем, но это не повод грустить!
— Так–с… Ну и кто выпьет со мной сегодня кофе? — Нина Петровна кинула взгляд на список сотрудников, махнула рукой. — Николаева! Танечка! А ну–ка иди сюда! Чего же ты до сих пор на работе, уж час, как все разбежались…
Заплаканная девчонка обернулась на Ниночкин зов…
И скоро они уже сидели в маленьком уютном кафе.
— Понимаете, Нина Петровна, я никому не нужна! Совершенно никому! — Таня всхлипнула.
— Как никому?! Ты мне нужна! Ты белку рисовать умеешь?
— Какую белку? — опешила Таня, шмыгнула носом.
— Ну не летягу, конечно, обычную, нашу, лесную, — охотно пояснила Нина.
— Ну… Я вообще–то в художке отучилась… Могу и белку. А зачем?
— Надо мне плакат про белку сделать, мои оболтусы в школе учатся, ну и сама понимаешь… Значит так, раз ты тут никому не нужна, я тебя конфискую на вечер. Переночуешь тоже у нас.
— Но неудобно как–то, Нина Петровна! — растерянно прошептала Таня.
— А домой тебе идти удобно? Сама говоришь, мать себе полюбовника завела, ты там лишняя. Значит так, придешь в себя, успокоишься, а уж потом приедешь домой и всё им скажешь. За своё место под солнцем надо бороться, Танюша! Всё, бери шинель, пошли домой. И без разговоров. Жизнь, Танюшка, — штука сложная, иногда кажется, что она вся черная, а потом забежишь за угол, поглядишь, бац, а там солнышко спит. И стоит кто–то, ждет тебя такую всё зареванную. И сразу как–то легче, да? Ну, не реви, не реви! Перемелется — мука будет!
… Тане было так хорошо в этой шумной, наполненной детским гомоном квартире, что она даже удивилась. Так хорошо не бывает же, но вот есть! И правда, за черным углом всегда есть солнышко или на худой конец фонарь. И ждет кто–то. Всегда!
Астролог Анжела Перл отмечает, что с начала мая и почти до середины июня Венера будет…
Специалист рассказала, представителям каких созвездий больше всего повезет в следующем весеннем месяце 2025 года, как…
Светлые надежды начинают расцветать даже после самых темных мгновений.
Как легко потерять радость, когда одиночество становится привычным.
Как выжить, когда жизнь вдруг разрывает на части?
Сильно ошибаешься, если считаешь, что вся жизнь – это лишь светлые стены уютного дома.